Олег Дивов - Вредная профессия (сборник)
Всадник остановился.
Разбойник тоже встал и повернулся к всаднику лицом.
– Вы плохо выглядите, – сказал он. – Настолько плохо, что я едва не принял вас за вашего героического папашу. Который, судя по всему, избавил королевство и мир от своего геройского присутствия.
Всадник на мгновение закрыл глаза. Потом открыл.
– Понимаю, – кивнул разбойник. – Но и вы меня поймите. Окажись тут ваш отец, мне было бы трудно соблюсти «правило пяти слов». Вам повезло, что я засомневался: тот – не тот… Того Эгберта я бы, наверное, приказал убить на месте… Слушайте, а сколько вам лет?
Всадник закусил губу. Его конь тяжело переступил с ноги на ногу.
– Чего вы так на меня уставились оба? – насторожился разбойник.
– Время уходит, – процедил всадник.
– Вам не терпится увидеть Дина и сдохнуть?
– Мне надо поговорить с ним как можно скорее.
– Да что у вас стряслось?!
– Младший при смерти. Белая лихорадка.
– И… – разбойник нахмурился. – А вы-то тут при чем? Какое вам дело до сына этого чудовища, нашего драгоценного короля?
Всадник тяжело вздохнул.
– Да, король – чудовище! – гордо провозгласил разбойник. – Да, я это утверждаю. Теперь казните меня, негодяя. Вам, господину, положено. Указ такой. Ага?! Нет, это что за безобразие – вы требуете от простого грабителя соблюдения «правила пяти слов», придуманного непонятно кем в незапамятные времена! А я вот настаиваю, чтобы в отношении меня господин исполнил свеженький указ! Королем подписанный, оглашенный на всех площадях – и?..
– Ты где учился? – спросил всадник тоскливо. – Метрополия, Острова?
– У меня три университета, – гордо сказал разбойник.
– А дурак… – всадник покачал головой. – Я под «пятью словами» и обязан с тобой говорить, но мое терпение кончается. Истекает время Младшего. Хватит ерничать. Пропусти меня к Диннерану. Пока я сам не прошел к нему.
– Детишки нынче мрут от болезней, как мухи, – отчеканил разбойник. – Потому что лечить их некому. Драгоценный наш постарался. И вы явились просить за его наследника?
– Значит, так надо. Для блага королевства. Всего королевства, и твоего в том числе. Ясно? Теперь уходи. Ты мне больше не нужен. Дорога прямая, доберусь сам.
– Между прочим, как вы ее нашли? – заинтересовался разбойник. – Здесь чужие не ездят. Мы эту дорогу называем «вход для прислуги».
– Вот ты и ответил. Прислуга всегда болтлива.
– Разбере-емся… – протянул разбойник. – Получается, вы ехали так… Потом так… Потом через перевал… Свернули… Неделя пути. Знаете, Эгберт, а больной-то ваш уже того.
– Сам ты того. Я выехал третьего дня утром. Спустился по реке на плотах.
– По реке? Через пороги?! – разбойник вытаращил глаза.
– Для плотогонов это всего лишь работа. А мое золото сделало их смелее, и река потекла очень быстро.
– Но… С конем?!
– Он тоже военный, как и я. Ему не привыкать к шуму и брызгам.
– Ну и ну! Уму непостижимо. Ладно, опишите больного. Когда вы его видели?
– Ты разбираешься в целительстве?
– Что за слова! – почти вскричал разбойник. – Какие мы знаем слова! Целительство! Вы при дворе тоже кидаетесь такими словечками?! Наверное, нет. А то бы наш драгоценный вам устроил! Исцеление!
Всадник закинул поводья коню на шею и огляделся по сторонам. Дорога была узкой щелью в вековой чаще, зелень росла стеной.
– Четверо пошли за нами? – спросил всадник без выражения. – Или все-таки трое?
– Вы мне тут не угрожайте!
– Уйди, – попросил всадник неожиданно мягко. – Мальчику осталось совсем немного. Надо успеть.
Разбойник опустил глаза и ссутулился.
– Вы безумец, Эгберт, – пробормотал он. – Допустим, я вас ненавижу, но вы не обязаны расплачиваться жизнью за ошибки своего отца. А за безумства короля тем более.
– Главное, мне есть чем платить, – сказал всадник. – Остальное не твое дело.
Разбойник сунул руку под накидку и шумно почесался.
– Простите, – сказал он с вызовом. – Блохи!
– Надеюсь, они не попрыгали с тебя на моего коня.
– Конь станет моим еще до захода солнца.
– Хорошая новость, – всадник посмотрел на солнце, висящее над узкой щелью дороги. – Значит, я успею добраться к Диннерану.
Разбойник тоже бросил на солнце короткий взгляд.
– Никто еще ничего не решил.
– Дурак, – сказал всадник. – Смешной дурак, ты хоть понимаешь, что я мог убить всех твоих людей прямо на входе в лес?
– Ну, вот, начинается… – протянул разбойник недовольно.
– Дурак! – голос всадника зазвучал странно, глухо, будто сквозь толстое одеяло. Воздух над дорогой помутнел. Разбойник замотал головой. Всадник раскинул руки и слегка присел. Свободные рукава обнажили браслеты, собранные из широких пластин. На въезде в лес одного такого браслета оказалось достаточно, чтобы сильно обеспокоить мечников.
За деревьями щелкнуло, тренькнуло, и мимо всадника в обе стороны пролетело по две стрелы. Раздался шум падающих тел, кто-то выругался.
– Ах, чтоб вас! – разбойник по-прежнему мотал головой. – Эгберт, зачем?! Не надо! Эй, вы там! Всем стоять! Стоять, я кому говорю! Тихо!
Дорога снова была ярко освещена полуденным солнцем, а всадник сложил руки на груди.
– Они не стоят, – сообщил всадник. – Они лежат и боятся. Потому что умнее тебя. Хотя не кончали университетов.
– У-у… – разбойник потер глаза тыльной стороной ладони. – Признаю, у домашнего образования есть свои преимущества!
– Ирония, – всадник хмыкнул. – Ирония мне по душе. Ты ведь из мастеровых, дурак?
– Папа был сапожник… А что?
– Это хорошо, – сказал всадник, делая шаг к разбойнику и отвешивая ему оплеуху, от которой тот полетел наземь.
– Мне нельзя бить несвободного, – объяснил он разбойнику, барахтающемуся в пыльной колее. – Даже если несвободный сбежит и побывает в трех университетах. А пощечина – за то, что ты меня разозлил.
– Ничего себе пощечина… – невнятно оценил разбойник, садясь и хватаясь за челюсть. – Слушайте, Эгберт, идите к нам в шайку. Мне здесь дежурить пару дней осталось, а потом мы с вами на большой дороге таких дел наворочаем…
– Сейчас еще получишь.
– Нет, спасибо, не хочется.
Разбойник поднялся на ноги и отряхнул накидку.
– Эй, ребята! – крикнул он в лес. – Хватит тут, идите к нашим! Балаган окончен!
В лесу не раздалось ни шороха.
– Ушли, – заявил разбойник уверенно. – Теперь можно и поговорить.
– Не ушли, – сказал всадник.
– М-да? Эй, друзья мои! Не бойтесь, наш гость меня не обидит. Он сегодня не в настроении убивать.
За зеленой стеной по-прежнему ничего не происходило.
– Он в настроении умирать… – добавил разбойник негромко, потирая челюсть.
– Теперь уходят, – сказал всадник.
– Знаете, Эгберт, говорите что хотите, а я вас к Дину не поведу. Вы, кажется, славный малый, поэтому я против. Предупреждаю – впереди две засады.
– Такие же бездарные?
– Эгберт, сударь мой, ну что у вас за причуда? Ладно, если бы заболел ваш родной сын…
– Надоел, – сказал всадник.
Разбойник снова потер челюсть.
– Ну, вы и врезали мне! – сообщил он примирительно. – А я понять хочу. У вас своих детей мало, что вы готовы платить жизнью за чужих?
– Еще скажешь о моих детях…
– Виноват.
– Забыл, перед кем стоишь?
– Виноват, господин. Господин Эгберт, я ведь много о вас слышал. Вы, между прочим, все еще под «пятью словами». Хотя бы ради этого древнего правила, объясните, зачем такому человеку жертвовать собой? И ради кого?!
– Уходят, уходят… – всадник будто принюхался. – Ушли… Да. Вот теперь, дурак ты этакий, я тебя очень тихо зарежу.
Лицо разбойника побледнело и вытянулось. Он даже челюсть отпустил.
– Граби-итель, – протянул всадник. – Разбо-ойник. Философ! Философы сейчас не нужны королевству. Нам целители нужны. И много. Хм, слышал бы меня наш драгоценный… Но он не услышит. Уже никогда.
Разбойник нервно озирался. Попытался крикнуть, но только захрипел.
– Ты говорил о правилах? И об указах? – всадник снял с пояса кинжал и шагнул к разбойнику. – Я всегда исполнял правила и требовал этого от других. Правила, дурак, они правильнее указов. Указы придумывают короли. Сегодня один указ, завтра совсем другой. А вот правила – их рождает мир. И мир на них держится. Но специально для тебя я могу исполнить указ. О смертной казни за словесное неуважение особы крови – вроде так он называется…
За спиной всадника конь лениво объедал придорожные кусты.
Разбойник стоял, почти не дыша, глядя, как приближается к шее лезвие кинжала.
– Что молчишь, философ? Горлышко перехватило? Ножки не бегут? Не удивляйся. Это, хм… тоже из домашнего образования.
Разбойник дернулся было и чуть не упал – словно его ноги приросли к земле. Перевел круглые глаза с кинжала на всадника и медленно поднял руку с растопыренными пальцами.
