Марина Ефиминюк - Как все начиналось
– Ваня, – строго осекла я его, яростно начесывая нос, на котором уже образовался заметный волдырь, – не будь таким не благодарным, мы должны помочь хозяевам.
– Ага, мы поможем только комарам поужинать. Ты представляешь, как они обрадовались, когда еда сама к ним привалила! У меня крови уже пол-литра выпили!
Я достала из корзины гранат и сунула в руки приятелю:
– Ваня, кушай и молчи. Этот фрукт гемоглобин повышает!
– Я стану ещё вкуснее! – буркнул Петушков, но гранат взял долго вертел его в руках и, действительно, обиженно молчал.
– Все, больше не могу! – вскоре подскочил он после очередного весьма ощутимого укуса, одеяло слетело, мошкара набросилась с утроенной силой. – Я ухожу спать, а ты, Аська, можешь продолжать сидеть! Говорят, чокнутым свежий воздух полезен!
Я на секунду представила, как мне будет муторно одной, и поспешила его остановить:
– Вань, я вспомнила – у меня там зелье есть, намажемся, и комары отстанут.
– Да? – Ваня с подозрением посмотрел в мою сторону, догадываясь о моих скромных талантах травницы.
– Это Марфа варила, – смутилась я.
– Тогда тащи своё чудодейственное средство, – милостиво согласился он.
Я поспешно вскочила и, не разбирая дороги, по грядкам и кустам кинулась в дом, влетела в свою комнату, достала бутыль и выскочила обратно в сад, изумив своим варварским набегом мирно отдыхающих на веранде хозяев, слушающих нежное женское пение, доносящееся с улицы.
– Вот, – протянула я её Ванятке, доедающему вторую порцию бутербродов.
– Одного не понимаю, – пропыхтел он, – почему ты в Петенках про него не вспомнила?
Он с блаженной улыбкой откупорил бутыль, из горлышка по всему саду разнеслось зловонное смердение. Ваня закашлялся и поспешно заткнул пробку.
– Ась, – вдохнув полной грудью свежий воздух, выдавил он, – не хочу тебя обидеть, но, по-моему, оно лет сто назад испортилось.
– Да, нет, – я выхватила бутыль из его рук, – просто там компоненты такие, – я кашлянула, пытаясь подобрать слово, – специфические.
– И ты хочешь, чтобы я этим, – он ткнул пальцем в жидкость, болтающуюся в склянке, – намазался?
– Нет, можешь выпить, если хочешь! – рявкнула я, затаила дыхание, снова вытащила пробку, и, капнув смердящей жидкости себе на ладонь, с преувеличенным энтузиазмом натёрла свои руки.
Ваня поморщился:
– От тебя так несёт, словно ты мылась последний раз в Чистый Четверг.
– А ты мажься, а не нюхай! – буркнула я, задирая голову, чтобы нормально вздохнуть.
Ваня осторожно намазал себе шею, прослезился, хлюпнул носом и обречено покачал головой. После проделанных операций мы стали ждать эффекта. Он последовал незамедлительно: армию комаров заменила их орда, к нам слетелись жужжащие гады со всего сада, а заодно пригласили всех своих знакомых Данийи.
– Аська, тебе не кажется, что их стало больше? – размахивая руками, как крыльями ветряной мельницы, поинтересовался Ваня.
– Действительно, – протянула я, – может, мы чего не правильно сделали?
– Вот, уж не знаю, это ты у нас великая травница, а я всего лишь маг четвёртой степени…
– Знаешь, а пойдём домой, отмываться от этой гадости, – робко предложила я, когда поняла, что комары забрались ко мне под одежду.
– Ага, – с готовностью отозвался адепт.
Мы бежали так быстро, как могли, но пищащие насекомые догоняли нас и впивались в спину. Спастись от них, мы смогли, только окотив себя ледяной водой из колодца. Битва была позорно проиграна, мы спрятались в своих комнатах, где Ваня нарисовал охранные контуры от всех известных ему кровопийц. На следующий день, когда мы вернулись на поле брани, то на бумажке, приклеенной к гладкому зеленому боку брошенной впопыхах бутылки, прочитали надпись, сделанную моей же рукой, «намазать на ствол дерева, комары слетятся на запах и не будут беспокоить».
– Так, – Ваня странно покраснел, голос его сорвался на фальцет, – ты хочешь сказать, что его не надо было мазать на себя, а как раз наоборот?
Я почувствовала себя полной дурой.
– Ваня, ну, я же не знала…
– Не знала, значит!
– Ну, я же не всегда все знаю, вот сегодня и намажем на ствол…
– Сегодня будешь мазать сама, куда хочешь и на кого хочешь, и сидеть в своей засаде тоже будешь сама! Ясно?
– Ладно, ладно, только не ругайся, как скажешь, – я попыталась примириться с ним, но Ваня разошёлся:
– Я как полный идиот сидел тут, мучался!
– Почему как?
– Молчать! С тобой, неопечатанная ведьма, всё-таки маг четвёртой ступени говорит!
Продолжал он в таком духе ещё минут двадцать, потом голосить ему надоело, он махнул рукой и поплёлся к дому, посекундно почёсываясь где-то под лопаткой. А прошлой ночью сад снова обобрали.
* * *Вечером случилось неожиданное: Арвиль Фатиа вспомнил о нас и милостиво прислал приглашение на ужин в нашу честь.
Я оскорбилась до глубины души: мы здесь кукуем уже больше недели, а он только соблаговолил увидаться с нами. Я наотрез отказалась ехать в Дом Властителей, плюхнулась на лежак, стоящий на веранде, скрестила руки и буравила посыльного злобным взглядом, пока Ваня наряжался для важного официального приёма.
– Аська, – крикнул он в открытое окно своей комнаты, – быстро одевайся! Это тебе не в фантики играть, мы здесь на работе!
– Это ты на работе, а я от Совета никак не завишу! – заголосила я в ответ, во дворе от моего вопля залаял Тризорка.
В это время Ваня, наряжённый в шёлковую щегольскую рубаху, полосатые порты, обутый только в один сапог, выскочил на веранду. Он яростно взмахнул вторым сапогом, сбив со стола плетёнку с фруктами:
– Хорошо! – грозил он, трясся начищенным до блеска сапогом перед моим лицом. – Я скажу, что ты шею сломала, когда на метле летала, а потому не пришла! При чем, это не будет достаточным поводом, чтоб пропустить ужин в Доме Властителя Фатии.
Я кивала ему в ответ, с тем ехидным превосходством, доступным только человеку, ничего не имеющему, а, следовательно, ничего не теряющему.
– Аська, – сдался Ваня и без сил присел на краешек скамьи рядом со мной, – пойдём. А? Мне одному как-то боязно.
Он хлюпнул носом.
– Я не умею себя вести в обществе, – спокойно отозвалась я, – и с трудом отличаю нож от вилки!
– Кушай ложкой, – посоветовал он, чувствуя, что я дала слабину и уже практически готова сдаться.
– Ну, ладно, – тяжело вздохнула я, – пойду надену чистую рубаху.
Я расчесала спутанные вихры, кудри распушились, голова сразу стала больше. Надела свою самую приличную рубаху с открытым воротом и короткие чёрные порты.
– Ну, как? – я вышла на веранду. Ваня в знак обречённости прикрыл глаза и вытянул губы трубочкой.
Мы уселись в лёгкую двуколку, молодой посыльный забрался на козлы, легко щёлкнул длинным кнутом, и красавицы эльфийские лошадки тронулись с места. Дороги на окраине города, где мы жили, были плохие, двуколку качало из стороны в сторону, а на особенно глубоких выбоинах и колдобинах подбрасывало на добрый метр. Мальчишка, боясь опоздать, гнал не щадя ни колёс, ни нас. Ближе к центру лошадки дружно зацокали по хорошей, вымощенной белым камнем мостовой.
Дом Властителей встретил нас освещёнными окнами и открытыми настежь дверьми, на длинной мраморной лестнице красовалась дорожка, два стража приветствовали у ворот, рядом с подъездом стоял целый ряд колясок и богато украшенных карет.
Мы вошли в парадный вход, внутри дома царил хаос, прислуга, разодетая в парадную форму, носилась, как ошпаренная, по коридору и лестнице, ведущей на второй этаж. Яростно хлопали двери, яркий свет от тысячи свечей слепил глаза, и снова пахло жасмином, от навязчивого аромата тошнило. Сверху доносился какой-то странный вопль, как будто кто-то рыдал и рвал на себе волосы, потом раздражённый мужской голос.
– Ваня, – хмыкнула я, – это типичный дурдом. Приехали гости дорогие, а нас даже не встречают.
Словно в подтверждение моих слов из коридора выскочил бледный белобрысый, руки его тряслись, и сам он больше походил на буйного неврастеника, нежели на Советника Арвиля Фатиа. Он проскочил мимо нас, потом резко затормозил, проехав по гладкому мраморному полу пару аршинов, и вернулся обратно, нервно улыбаясь:
– Добро пожаловать!
– Ага, – кивнула я.
В это время с балкона на втором этаже на лестницу посыпалось какое-то тряпьё, красивые яркие платья, шарфы из эльфийского шелка, а потом раздался женский душераздирающий вопль:
– Мерзавец!
Советник округлил глаза и быстро проводил нас в обеденную залу. Мы оказались в длинной, ярко освещённой комнате с высокими окнами с темно-зелёными занавесками, посреди большой стол с многочисленными яствами, за которым расположилось множество гостей. Стоило нам войти, как все замолчали и с неприкрытым любопытством уставились в нашу сторону. Я почувствовала себя не в своей тарелке, когда заметила, что все женщины были одеты в красивые вечерние платья из дорогих эльфийских тканей; Ваня в своём нелепом воротничке-манишке пришёлся как раз ко двору.
