Александра Черчень - Курсовая работа по обитателям болота
В полуголой красотке, как раз закидывающей ногу на талию рыжему привидению из сада, я с трудом признала Мерилин. Ребята танцевали просто невероятно. Хотя бы потому, что полом они не ограничивались. Как и вертикальным положением… И надо заметить, рок-н-ролл без ограничения вертикалью — это уже почти интим!
На большой люстре качался мелкий йети, размахивал длинными руками в такт музыке и завывал хорошо поставленным баритоном. Что именно, я не разобрала.
На фоне этой вакханалии сидевший в кресле растрепанный хмурый брюнет в кроваво-красном плаще и перчатках, которые он не потрудился снять даже в помещении, смотрелся на диво здраво и оптимистично.
Тот псих, который нас встретил, поднял руки вверх и завопил:
— Наро-о-од! У нас радость! Пришел Феликс! — Последовали овации по этому поводу, среди которых я с замиранием сердца различила пару выстрелов. Белобрысый клоун, оказавшийся совершенно невменяемым Лелем, снова заорал: — А также дорогой друг, зная наши слабости, привел девочек!
У меня отвисла челюсть.
Вокруг разразилась буря ликования и радости. Шут тем временем обвел нас мутным взглядом и спросил:
— Кик, а почему их всего две? Маловато будет… — Тут он посмотрел куда-то в сторону и воскликнул: — Нет, уже три! — Нахмурился и пробормотал: — Хм… четыре. Почкуются, что ли?
— Лель! — рявкнул Феликс.
Вдруг с люстры ко мне протянулась волосатая лапа с блеянием:
— Дэээвочки!
Я завизжала и дала по лапе тем, что держала в руках. Сумочкой. Получилось не очень результативно, так как лапа этого даже не ощутила, лишь слегка сменила траекторию движения, и в итоге по волосам погладили именно Феликса, а потом с комментарием «Нэээжненькая» еще и потрепали за щечку.
«Нежненький» прищурил глаза, аккуратно оттолкнул меня в сторонку, не менее спокойно взялся за наглую пушистую конечность и резко дернул вниз и на себя. «Йети» взвыл и свалился вниз, а Лель осуждающе покачал головой.
Волосатик встал и возмущенно выкрикнул:
— Если себе присмотрел, то так и скажи! Зачем ронять?! Мы же знаем, что не делишься, как правило!
— Убью, — тихо пообещал Кик.
Музыка стихла окончательно, поэтому я и услышала, как распахнулось окно и чей-то ленивый голос сказал:
— Накурили-то как… Я гулять!
После этого двинутый тип в темно-красном плаще снял с мраморного бюста шляпу, надел и сиганул куда-то вниз.
— Мои розы… — скорбно протянула обвешанная цепями Скелетоновна, сидящая на круглом столе в обнимку с бутылкой и ананасом. Потом она перевела взгляд на нас и поведала: — Ананасы с шампанским… Ик! Будете?
— Дара! Какие на… — Тут разгневанный кикимор покосился на меня и уже более спокойно и, что радует, цензурно закончил: — Ананасы!
Вздрогнувшая от окрика Ла-Шавоира Скелетоновна выронила бутылку, которая от встречи с мрамором пола, разумеется, разбилась. В месиво вина и осколков грохнулся ананас, и после этого наступила испуганная тишина, в которой оглушительно звякнула одна из тарелок барабанной установки, когда из-за нее выползал похожий на гигантского варана музыкант.
А потом заржал Лель.
— Дарочка, да ты прелесть! Были ананасы с шампанским, стали в шампанском! — И шут снова ушел в хохот.
Го-о-осподи, кошмар какой!
Я, конечно, слышала, что все музыканты ненормальные, а про шута так вообще прямым текстом говорили, будто он псих даже по местным меркам. Но это же жуть! Но это еще и весело! Очень весело!
Потом синий взгляд светловолосого весельчака стал чуть более осознанным, сфокусировался на мне, шут протяжно присвистнул, дернул стоящего рядом с ним «йети» за пушистое ухо, наклонился и громким шепотом поведал:
— Шан, это же его риале!
Шан округлил черные глаза и протянул:
— Мра-а-а-к! — Потом посмотрел на шута: — Так это что…
— Это все, — скорбно поведал Лель. — Ты ведь знаешь… Баба в доме — прощай, вольная жизнь!
— Так это разве первая ба… — возмущенно начал пушистый, но блондин зажал ему пасть и страшным шепотом заговорил:
— Это же постоянная! Нельзя рассказывать!
— Вы совсем офонарели? — холодно спросил кикимор, потом вздохнул, повернулся ко мне и более мягко проговорил: — Юля, я бы просил тебя минут десять погулять, к себе сходить, переодеться или еще что… Мне нужно привести этот сумасшедший дом в приемлемый вид. А потом возвращайся, придется знакомить… — Он поморщился: — Мне не хотелось, чтобы ты увидела мой ближний круг в таком… состоянии!
М-да… Я оглядела народ и поняла — ближний круг в состоянии нестояния!
Но послушно вышла, краем уха уловив фразу Леля:
— Но, Кик, там же…
— Молчать! — последовал рык Ла-Шавоира, перекрывший поток теоретически ценной информации.
— Так он же в полном неаде… — снова попытался вмешаться шут, но его не слушали.
На этом дверь за мной закрылась, а так как подслушивать было неэтично, я начала спускаться вниз, непонятно почему сдавленно подхихикивая. Хотя почему непонятно? Судя по поведению «цветочков», дымок был не только от табака. То есть могла и надышаться!
Когда я вышла из дома, вскинула голову к окнам второго этажа, откуда доносился злой, отрывистый голос риалана, но разобрать слова с такого расстояния не получалось.
Огляделась, раздумывая, чем заняться. В Нефритовый идти не хотелось, а я сейчас вряд ли смогу спокойно сидеть на месте! После секундного раздумья направилась по дорожке в глубь освещенного небольшими разноцветными фонариками сада.
Глава 14
Полюбоваться красотами и оценить прелесть момента я толком не успела, так как через два поворота тропинки увидела развалившегося на лавочке знакомого типа, который не так давно резво выпрыгнул из окна второго этажа. Гулять. Потому что там было накурено. Сейчас же загадочный индивид в красном плаще, казавшемся кровавым в свете луны и неяркого фонарика, валялся на скамейке, надвинув на глаза шляпу, и курил. С затяжкой и с удовольствием.
Услышав звук моих шагов, он повернулся, щелчком пальцев сдвинул поле шляпы выше, достал сигару изо рта и довольно протянул:
— О-о-опаньки! Какие люди! — И многозначительно ухмыльнулся: — А мне как раз скучно… И одиноко.
— Поговорить не с кем? — робко предположила я, делая аккуратный шаг назад.
— И это тоже! — Ни капли не заботясь о чужой собственности и окружающей среде, мужчина затушил сигару о лавку и выкинул окурок в кусты, отчего я недовольно поморщилась и осуждающе посмотрела на него. А потом… потом случилось странное!
Я подобрала юбки и полезла в траву за ясно видимым окурком, брезгливо подняла и показательно выкинула в урну, с вызовом глядя на развалившегося на скамейке странного типа. Тип внимательно меня оглядывал, словно оценивая и делая выводы. Потом медленно кивнул:
— Да, именно собеседник. — Он резко сел, подвинулся, скинул шляпу на сиденье рядом, пригладил черные пряди и кивнул на место рядом с собой: — Садись!
— У меня несколько иные планы. — Я передернула плечами и постаралась сгладить резкость фразы. — Прошу прощения, но вынуждена вас оставить.
— Какая невоспитанная молодежь, — сокрушенно покачал головой этот своеобразный мужик, а потом сверкнул глазами и ка-а-ак рявкнул: — Сидеть!
На скамейку меня почти снесло неведомой силой. Впрочем, усадило довольно аккуратно.
— Ой, — пискнула я испуганным зайцем.
— Ай, — предвкушающе протянул красный «волк», многозначительно улыбаясь, потом подался вперед с резким «Ам!».
Я взвизгнула и отшатнулась, вызвав у брюнета смех.
А вот не про этого ли типа пытался предупредить Лель?
— Итак! — Он достал из-за пазухи портсигар, открыл, критически оглядел два ровных ряда из сигар и сигарет и вытащил последнюю. Сунул в рот и поджег огоньком, появившимся на кончиках пальцев от щелчка. Затянулся и скосил на меня сверкнувшие алым глаза: — Психейлог?
Я как завороженная смотрела на него, отмечая чуждый, хищный блеск красных глаз, слишком резкие черты лица, сероватую кожу, и понимала, что попала.
— П-п-психейлог, — немного нервно кивнула, думая, как бы отсюда свалить.
Потянулась к кольцу, но он усмехнулся, укоризненно цокнул языком и погрозил пальцем:
— Низзя!
Разумеется, мне оставалось только подчиниться, но на всякий случай предупредила:
— Я риале Феликса.
— Знаю. — Мужчина оглядывал меня с каким-то нездоровым любопытством. — А также наш новый придворный психейлог. Все верно?
— Да.
— Отли-и-ично! — довольно улыбнулся он и представился: — А я твой первый пациент!
И почему я не сомневалась в том, что это так?
— Очень приятно! — как можно более искренне отозвалась я и попыталась настроиться на рабочий лад. Может, не так страшно будет. — На что жалуемся?
