Алекс Орлов - Тютюнин против инопланетян
– Чего делать-то? – отступая к гаражу, спросил Леха. – Чего делать-то, они же нас жрать собираются?!
В отчаянии он быстро осмотрелся и вывернул из земли прикопанную рессору, которая прежде мешала ему загонять «запорожец».
Теперь оказалось, что рессора пришлась кстати.
– Убью! Убью, гады! Не подходи! – закричал Окуркин и начал угрожающе размахивать железякой.
Последовав примеру друга, Серега схватил забытый кем-то коленвал.
Помимо уродливых наростов на головах ящеров рядом с дыркой, которая служила ухом, крепились блестящие приборчики, с помощью которых чудища общались со своими соплеменниками.
– Гамакван на связи, сэр! Вы уверены, что самцы человеческих людей правильно поняли наши намерения?
– Проработанные мною источники, агент Гамакван, дают утвердительный ответ.
– Но они что-то кричат нам, сэр?! – вмешался Турук-ван, который играл роль второй обольстительницы, – Это ведь они ликвидировали Рональдоквана! Они и нас сейчас ликвидируют, сэр!
– Успокойтесь. Согласно полученным мною сведениям, самцы человеческих людей сильно возбуждаются при виде самок, поэтому не стоит беспокоиться.
– Но чем это они размахивают, сэр?! Это не оружие?
– Минутку, ребята, я проконсультируюсь с агентом Гадючиха…
Между тем до вопящих и подпрыгивающих человеческих самцов оставалось пройти всего несколько шагов.
– Я выяснил, ребята. Тот самец, что поменьше, крутит над головой рессору – это часть механизма, который…
Дослушать своего начальника агент Гамакван не успел-получив рессорой по голове, он грохнулся наземь.
Его напарник Турукван попытался бежать, но получил по спине коленвалом и рухнул возле своего коллеги.
– Все, готов живой уголок! – радостно объявил Окур-кин и наступил ногой на свой трофей.
Тютюнин, подойдя ближе, тронул носком ботинка другого ящера и заметил:
– Лех, а ведь мы тогда в парке точно такого видели… Ты еще хотел его на чемоданы пустить…
– Да?
Окуркин пригляделся к зеленому чудовищу и, довольный, хлопнул себя по ляжкам:
– Ну уж теперь я своего не упущу, блин! Тут с каждого по два чемодана получится.
Окуркин стал деловито измерять поверженных чудовищ пядями.
– А зачем нам так много чемоданов? – спросил его Се-рега.
– Да не будем мы все на чемоданы изводить. Мы по одному сделаем – по чемодану и по одной – по курточке. Думаю, даже гребень этот можно оставить.
– Можно оставить, – согласился Сергей.
– Стоять-не-двигаться-стреляю! – прокричал кто-то совсем рядом.
«Никак опять Шароемов», – успел подумать Тютюнин.
– Стоять, мерзавцы! Майор Шароемов на огневом – что? – рубеже. И руки, руки повыше! Я хочу видеть ваши руки!
– И я тоже хочу видеть ваши руки, – выходя из-за гаражей, произнес второй милиционер. – Я держу их на мушке, товарищ майор, можете вызывать «воронок».
– Черный во-о-орон, черный во-о-орон, над моею го-лово-о-ой, – вдруг заголосил Леха, которого, видимо, накрыла вторая волна от фильтрованного продукта.
– Ты пожи-ы-ывы не дождесся-а-а! – запел вместе с ним майор Шароемов, которого неожиданное пение задержанного сбило с толку.
– Товарищ майор, вы же преступнику подпеваете! – в отчаянии закричал второй милиционер.
– Да? – удивился Шароемов. – Отставить пение, приставить ногу. В противном случае – что? – при попытке к бегству. Целься в них лучше, Раздолбаев. Мы за поимку этих монстров получим с тобой – что? – очередные воинские звания.
– Так мне некуда выше подниматься, товарищ майор. Я ведь уже прапорщик.
– Ничего, премируют тебя новыми сапогами, а сапоги они и на прапорщиках хорошо сидят… Алло, девушка! – закричал Шароемов в мобильный телефон. – А будьте добры мне отдел самых жестоких убийств… мы тут двоих задержали. Кто задержал? Блистательный майор Шароемов и героический прапорщик Раздолбаев… Слушайте адрес…
Быстро описав местность, в которой находился, Шароемов сунул за голенище мобильный телефон и, поигрывая пистолетом, подошел к злоумышленникам:
– Итак, что я вижу? Старые знакомые, в том числе рецидивист Тютюнин. На этот раз, гражданин Тютюнин, не помогут вам ни ваши заступники из прокуратуры, ни ваши – что? – заслуги перед родиной.
– Какие заслуги, товарищ майор? – поинтересовался Серега.
– Слышал я, что ты на шестьдесят девятом километре Дубининского шоссе бомбу на холме обезвредил, – сказал Шароемов и вздохнул. – Я не исключаю, Тютюнин, что где-то там внутри ты хороший человек и, может, даже мух в форточку – что? – выпускаешь. Но девок-то, девок-то зачем так обработал, а? Они же на чудовищ зеленых стали похожи. Меня ведь тоже женщины бросали, но чтобы так реагировать…
Шароемов снова вздохнул.
Послышался звук сирен. Тютюнин огляделся. Вокруг собралась уже приличная толпа знакомых и незнакомых людей, которые примчались сюда, побросав самое лучшее, что было в их жизни, – бразильские сериалы.
– Смотри, это же Лешка Окуркин!
– А второй-то Серега-приемщик! – шептались в толпе. – Видать, достукался.
– Кто?! Кто там?! – кричали напиравшие сзади. – Да говорят, поджигателей поймали, – отвечали им те, кто был поближе.
– Разойдись! – приказал Шароемов. – Необходимо пропустить транспортное средство!
Народ нехотя расступился, и хромоногий уазик, подпрыгивая на рытвинах, подобрался к гаражам. Следом за ним, заливаясь сиреной с какими-то истерическими всхлипами, подкатила «скорая помощь».
– Ну, милости просим в клетку, – пригласил суровый Шароемов и махнул пистолетом.
80
Камера Лехе с Серегой досталась хорошая. Сухая и без соседей. Тютюнин сразу попробовал жесткость нар и отметил, что прежняя его камера была хуже.
Окуркин слушал друга, разинув рот. Он знал, что прошлым летом Леху брали за каких-то там краденых хомяков, которых вроде сдавали в приемку. Позже все выяснилось, хотя центральные газеты еще долго писали, будто Тютюнин в бегах и опасен.
– И проходил я, Леха, по серьезной статье, и собирались меня расстрелять ранним утром, когда туман и все такое…
– Так ты думаешь, что нас того? – дрогнувшим голосом спросил Окуркин.
– Да нет, не должны. Мы же оборонялись.
– А вдруг мы и правда женщин побили, Серег, – – сказал Окуркин и сам похолодел от собственных слов. – Может, и правда к нам модели в тонком белье знакомиться шли, а мы в приступе «белой» их того – порешили, а? Мало ли что там Кузьмич намешал…
– Ну, Кузьмич, конечно, мог и ошибиться. Он всего лишь человек, однако навряд ли в наших гаражах модели могли завестися. Никогда не было, и вдруг на тебе – знакомиться пришли. Смотри, Ленке своей про моделей не вякни, а то тебе тогда лучше в камере остаться, чем на свободу выходить.
– Это верно, – согласился Окуркин и тяжело вздохнул. – Вот ведь в какую рогатку мы попали, Серег. Куда ни кинь – везде клин.
– Прорвемся. Нужно, как сказал следователь, ждать прикрытия…
– Вскрытия, – поправил его Окуркин.
В двери заскрежетал замок. Тютюнин взглянул на свои часы «Ракета», которые у него почему-то забыли забрать.
– Для обеда поздновато. Может, ужин дадут?
– Ты есть, что ли, хочешь?
– Нет, мне просто интересно.
Наконец вертухай справился с замком, и дверь широко распахнулась. В проем шагнул милиционер с полковничьими погонами. Он с улыбкой посмотрел на приятелей и сказал:
– Ну, товарищи, вот и, как говорится, все.
– Как это все, товарищ генерал? – спросил Леха.
– Полностью все. Как говорится, даже разговаривать не о чем.
– А… А можно последнее слово? – робко вставил Тю-тюнин.
– Ни полслова. – Полковник снова по-доброму улыбнулся. – Можете выходить, товарищи, вы полностью оправданы. Девушки оказались неубитыми, а очень даже живыми. Одна мне телефончик оставила. Ее Сонечка зовут. Сонечка и Монечка. Они подружки из модельного агентства «Бэд Старс», может, слышали?
– Нет. – Леха потряс головой, все еще не веря, что кошмар закончился. – А что, майор Шароемов, он не будет нам преследования чинить?
– Ох уж этот мне Шароемов. Просто Шарое…ов какой-то, честное слово. – Полковник ядовито усмехнулся. – С ним у вас это больше не повторится, это я вам как ответственный за политическую информацию заявляю. Вот и Сонечка с Монечкой показали, что вы их даже пальцем не трогали, а Шароемов, сказали, дурак какой-то, и еще лапал. Одним словом, разобрались.
– Спасибо вам, товарищ генерал, – искренне поблагодарил Леха и с чувством потряс полковничью руку.
Через пять минут приятели уже стояли на вечерней улице. Прохладный воздух попахивал отяжелевшими за день автомобильными выхлопами.
– Ну пошли, – сказал Серега, и они побрели в сторону дома, благо отделение находилось неподалеку.
81
Пока Тютюнин добирался домой, он крепко проголодался, тем более что в камере ужин им с Лехой так и не дали.
В таком состоянии он мог съесть даже позавчерашние пирожки, принесенные тещей с Дня железнодорожника.
