Петрович и Серый в Иномирном легионе (СИ) - Алферова Наталья

Выйдя из главных ворот лагеря, мимо вытянувшихся в струнку часовых, легат достал амулет перемещения и активировал его. В воздухе возник прямоугольник в рост человека с зелёным маревом внутри. Трое спасателей по очереди туда шагнули.

Вышли они на площадке у портала города-крепости. Стражи порядка, дежурившие у портала, отдали честь старшему по званию. Один подошёл и доложил:

— Высший командир, начальник стражей приказал проводить вас к нему.

Сопровождающий повёл прибывших по улочкам Фортеса. Петрович, видевший город только снаружи, с интересом рассматривал крытые черепицей дома, ажурные кованые ограды, ухоженные садики с поздними цветами. Под ногами стелилась мостовая из светло-серого камня.

"На Прибалтику похоже», — подумал Петрович. Сам он в Прибалтике не был, а вот старшая дочь на экскурсию ездила и привезла море фотографий.

Свернув в очередной переулок, в конце его Петрович увидел здание, расположенное за высокой каменной стеной. Виднелась лишь крыша и часть окон второго этажа, загороженных решёткой.

«Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орел молодой…» — всплыли в голове Петровича строки из стихотворения Пушкина. Да и как им было не всплыть: сначала сам в детстве зубрил, затем у дочерей проверял, как они выучили. Воспоминания, с каким трагизмом исполняла это произведение младшая, вызвали улыбку. Артисткой бы ей быть, а не учителем. Да она, собственно, сначала и мечтала о театральном. Петрович с женой денег подкопили, отпуска на февраль-март запланировали, чтобы на прослушивания свозить дочку в Москву или в Ярославль.

Но это чудо в одиннадцатом классе заявило, что нужно не в облаках летать, а получать реальную профессию. Да, Петрович всегда считал себя атеистом, но после этих слов своей младшей, перекрестился. Хотя, в свете новых обстоятельств, нужно дочку средней называть. А вот младшенькую предстоит вытаскивать из переделки прямо сейчас.

Дежурные стражи, чья форма отличалась от воинской лишь цветом, покрой и гербы на рукавах совпадали, провели посетителей по длинному коридору к кабинету начальника. Петрович приметил лестницу, ведущую наверх, отгороженную решёткой. Камеры здесь находились не в подвале, как первоначально представлялось, а на втором этаже.

Главный городской страж встретил пришедших дружелюбно, и, похоже, обрадовался их появлению. Если его и удивил вид отца задержанной и его молодость, вида начальник стражей не подал. Он кратко описал, что случилось: Рина следила за агентом безопасности, а когда тот заметил слежку, попыталась скрутить и задержать. Причём, при данных действиях, агент получил синяк под глазом и ушиб руки.

— Ваша дочь утверждает, что приняла его за диверсанта. Её слова подтвердили свидетели, торговцы с рынка. Ведь, задерживая, она голосила: «Держите диверсанта. Он нечисть призывает». Торговцы даже поверили и агента тоже немного помяли. К ним он претензий не предъявил, а вот Рину Тум, по его настоянию пришлось задержать. — Тут начальник слегка помялся и добавил: — Сначала Рину поместили в камеру к задержанным за мелкое хулиганство и бродяжничество, но по их просьбе перевели в одиночку.

— Насколько я знаю, в одиночку помещают совершивших более серьёзные проступки, — вкрадчиво заметил легат.

Начальник стражи вздохнул и, поманив за собой посетителей, двинулся к лестнице, позвякивая ключами на поясе.

— Нет, задержанные, разумеется, достойны наказания, — произнёс он, вставляя один из ключей в замок решётки, преграждающей путь на лестницу. — Но даже они не заслужили двухчасовой пытки непрерывными вопросами.

— Надеюсь, моя дочь находится в нормальных условиях? — спросил Петрович.

Начальник даже слегка вздрогнул от баса, не ожидаемого от эльфа.

— Несомненно, — подтвердил он. — Кстати, хоть это и не принято, вы можете выкуп внести в два или даже три приёма, только заберите дочь быстрее. Безопасник заломил цену за нанесённое ему оскорбление в двадцать золотых.

— Сразу расплачусь, — ответил Петрович, протягивая кошель. Сумма равнялась «боевым», полученным за зачистку Бережков. Он порадовался, что не успел потратить деньги, иначе пришлось бы по друзьям одалживаться, а Петрович этого не любил.

— Вот и ладненько, — обрадовался начальник стражи. — Расписку в получении на выходе получите, а пока давайте побыстрее нашу пленницу освободим.

— А то что? — подозрительно спросил Петрович.

— Безопасник пока в лечебнице, но он может передумать насчёт выкупа, на вид мстительный тип, — признался начальник.

За разговорами они поднялись по лестнице, и пошли по коридору. Их шаги заглушала ковровая дорожка, потёртая, но довольно толстая. Начальник открыл замок нужной камеры и распахнул дверь.

Рина Тум стояла на стуле, поставленном на кровать, у полукруглого окна и расшатывала прутья решётки. Заслышав шум сзади, она оглянулась, после чего вставила обратно вытащенный прут, отряхнула ладони и повернулась.

— А я тут воздухом дышу. Папуля, Змей, господин легат, добрый день. А что вы так рано? Я не успела у господина начальника интервью взять!

Петрович и Большой Змей одновременно протянули Рине руки. Она, опираясь на них, сошла со стула на кровать и с кровати на пол с величием королевы. Весь путь от камеры до выхода Рина рассказывала о своей ошибке. А вот выйти сразу не удалось. Путь им преградил молодой мужчина с фингалом под глазом и рукой в магическом фиксаторе — аналоге земного гипса, только зелёного цвета.

— У меня не ушиб, а перелом, — провозгласил мужчина, тот самый безопасник, на свою беду попавшийся на глаза Рине.

— Ничего не знаю, выкуп уже получен, — быстро произнёс начальник стражей, всовывая в руку Петровича расписку.

— Перелом — более тяжкое повреждение. Помимо выкупа, злоумышленница должна понести реальное наказание.

— Моя невеста обладает дипломатической неприкосновенностью, — неожиданно заявил до того хранивший молчание Большой Змей.

— Оу! Твоя невеста тоже сюда загремела? Тоже кого-то побила? — восторженно блестя глазами, спросила Рина.

— Моя невеста большая шутница, — многозначительно произнёс Большой Змей.

Тут только Рина заметила, как легат и Петрович мигают ей одним глазом, а начальник стражей двумя.

— О, да! Люблю, знаете ли, пошутить, — подхватила она. — Шутка — моё второе имя.

Потерпевший безопасник зло глянул на Рину, затем на Большого Змея, прикидывая, стоит ли жаловаться в посольство Драконата. И тут вмешался легат.

— Думаю, Главе Имперской безопасности, будет интересно узнать, что один из его подчинённых не сумел должным образом замаскироваться и не сразу заметил слежку за собой, — произнёс он, внимательно изучая побледневшего агента.

— Приношу извинения за поведение своей приёмной дочери, — сказал Петрович.

— Хорошо, я принимаю выкуп и не настаиваю на большем наказании, — процедил сквозь зубы агент безопасности.

От здания темницы освободители и освобождённые уходили с улыбками. Но самой радостной улыбка была у начальника городской стражи. Если бы его воля, он бы и платочком вслед помахал, но счёл это уж слишком несолидным.

Глава тридцать третья. Военкор

Рина Тум выглядела на удивление довольной, словно не было потасовки с безопасником и заключения под стражу. Но Петрович, принявший своё отцовство вполне серьёзно, поинтересовался:

— Тебя хоть кормили в темнице?

— А как же? — живо ответила Рина и поделилась: — Вот только стражей, что еду приносили, разговорить не удалось. Оставят чашки, и бегом из камеры. Ну, ничего, может, в следующий раз получится.

На этих словах все три её спутника дружно споткнулись.

— Тебе больше темница не грозит. У тебя дипломатическая неприкосновенность, — напомнил Большой Змей.

— Жаль, — протянула Рина, затем добавила: — Хотя, дипломатическая неприкосновенность — это заманчиво. О, мне в одно место нужно зайти. Я быстренько, заберу подарок императора для Женьки и свои вещи. — С этими словами неутомимая гномка подбежала к фортесскому отделению банка «Тум и сыновья». Родители, конечно, отреклись, но она воспользовалась услугами их банка как остальные подданные королевства. Прежде, чем скрыться за дверью, она обернулась и сказала Большому Змею: