Юлия Федотова - Свет. Испытание Добром?
Глава 15,
или Второй сон Йоргена фон Рауха
Стократ блажен, кто может сном забыться
Вдали столиц, карет и петухов!
Но сладостью веселой ночи снов
Не думайте вы даром насладиться…
А чудеса продолжались.
Ночевка в гостином дворе города Зайца прошла спокойно, если не брать в расчет троих пьяных столичных землемеров, что до полночи орали за стеной и даже пытались драться. Почему «пытались», а не «дрались»? Да потому что для настоящей драки необходимо, чтобы участники как минимум могли стоять на ногах, а желательно еще и двигаться более или менее упорядоченно и целенаправленно. Землемеры же к моменту, когда промеж ними случилась размолвка, успели достигнуть того состояния, когда ноги оказываются разумнее головы и дают понять, что для всех будет лучше, если они временно откажутся служить своему беспутному хозяину. Иначе одной Тьме известно, куда заведут его одурманенные выпивкой мозги.
– Уж не останавливались ли они в замке Эрнау? – задался вопросом Йорген, невольно вслушиваясь в пьяные вопли – хотелось отвлечься и заснуть, но никак не получалось, уже злость брала! – Давайте я схожу и убью их?
– Не стоит, душегубство никого не доводит до добра! – поспешил возразить благородный силониец. Правда, беспокоила его не горькая участь убиенных, а дальнейшая судьба их убийцы. – Не хватало еще на каторгу загреметь! Куда у вас ссылают – на галеры или в рудники? – Поскольку речь шла о преступлении против простолюдинов, смертная казнь душегубу вроде бы грозить не должна была, хотя кто знает, что говорят на этот счет законы Эренмарка?
– Не переживай, – утешил друга Йорген. – Ничего мне за них не сделают, волос с головы не упадет. Я же при исполнении! Скажу, что они были одержимы яичным колдовством… – Тут Легивар с Кальпурцием переглянулись и прыснули. – Нет, а как его еще назвать? Ну пусть будет еретическое колдовство или винное. Главное, что никто не усомнится в моих словах. Получится, что я не преступление совершил, а благое деяние.
– Тем более, – не сдавался Кальпурций. – Раз ты облечен таким доверием – грешно им злоупотреблять, благородные люди так не поступают.
– Ну хорошо, – с наигранным неудовольствием согласился Йорген, который на самом деле вовсе не собирался никого убивать, просто болтал глупости, срывая раздражение. – Я проявлю благородство и смирение. Пусть живут. – И многозначительно добавил: – Пока.
В этот момент драчуны как раз поддали жару – загрохотали в стену, и Легивару подумалось, что ланцтрегера силониец отговорил преждевременно. Хотя…
– Отчего бы тебе не приказать хозяину, чтобы просто вышвырнул буянов на улицу?
– Ночью? Тогда уж лучше сразу убить.
– Да? Ну ладно. Потерпим… А подпола тут нет?
– В подполах ночью бывают гайсты. Вселиться в пьяного им проще всего.
В общем, решили терпеть и терпели до тех пор, пока пьяные не помирились. И так они обрадовались своему примирению, что принялись нестройным хором орать известную в народе песню «Провожала меня баба до калитки».
Тут уж Йорген не выдержал. Может, в другой ситуации, если бы с ними не было хейлига Мельхиора, он проявил бы большую снисходительность или просто поленился бы встать. Но через тонкие перегородки между комнатами до ушей невольных слушателей долетало каждое слово упомянутого фольклорного шедевра. И Девам Небесным совсем ни к чему было слушать подобные гадости. Потому что «провожание», о котором пелось в песне, одними только «поцелуями у ворот» отнюдь не ограничивалось, и что именно творили «милые» «на глазах всего села», описывалось подробнейшим образом, в выражениях самых разухабистых. У обитательниц горных садов дивного Регендала, должно быть, ушки в трубочку сворачивались, если только они вообще понимали, о чем идет речь.
Пришлось вставать и идти.
Дверь выносить не понадобилось – была не заперта. Землемеры полулежали рядком у стены в обнимку, орали немелодично и раскачивались в такт. Беда в том, что «такт» у каждого был свой, поэтому певцы то и дело стукались головами; это, впрочем, не мешало их творческому порыву. Они и вошедшего-то заметили не сразу, только когда тот склонился над ними и заорал прямо в ухо: «Молчать!»
– А? А т…ты кто такой? – пробормотал самый старший из землемеров, мужик лет сорока, с розовой лысиной и седоватой козлиной бороденкой. – Кто т…такой, чтоб указывать к…казенным служашшим?!
Сначала Йорген хотел просто представиться: ланцтрегер такой-то, начальник Ночной стражи – обычно должность его производила большое впечатление на обывателей, что трезвых, что в подпитии. Но тут же передумал – скучно показалось. Вместо этого он вытаращил желтые свои глазищи, чтобы заметнее был их нечеловеческий цвет, протянул вперед руки с устрашающе-черными ладонями и пальцами зашевелил, как делают это над своей добычей благородные носфераты, но не настоящие, а те, которых уличные комедианты изображают в своих представлениях.
– Несчастные! – замогильно взвыл господин фон Раух. – Я – темная тварь, явилась по ваши пьяные души из мрачного Хольгарда! Мне велено умертвить вас за то, что вы оскверняете покой ночи своим богомерзким пением, противным Девам Небесным!
В общем, свалил в одну кучу и Тьму, и Свет – трезвый человек непременно удивился бы, с каких это пор мрачный Хольгард стал заботиться о благополучии обитателей дивного Регендала.
Но трое землемеров были слишком пьяны и слишком напуганы, чтобы рассуждать логически. Те двое, что помоложе, побелели, заклацали зубами и так вжались в стену, будто надеялись раствориться в ней. Они совсем потеряли голову от ужаса. А один из них – не только голову, но еще и человеческое достоинство – вонючая мутная лужа растеклась под ним. Йорген даже заволновался: уж не перестарался ли он? Как бы не померли парни со страха!
К счастью, пожилой землемер оказался человеком крепким и, судя по всему, бывалым, про таких говорят: не боится ни доброго бога, ни твари ночной. Нет, он тоже здорово перепугался, так, что наполовину даже протрезвел. Зато суть вопроса уяснил сразу, проблеял смиренно:
– А ежели мы того… не станем осквернять?
– Тогда живите, так и быть, – милостиво кивнула «темная тварь». И погрозила черным пальцем своим. – Но помните, ПОМНИТЕ!!! Чтобы ни звука до утра! СПАТЬ!!!
По этой команде все трое повалились набок, друг на друга, и захрапели так старательно и громогласно, что «ночного покоя» совсем не прибавилось. К счастью, они почти сразу заснули по-настоящему и стали храпеть гораздо тише.
Так что оставшуюся часть ночи наши друзья провели неплохо.
– Что ты такое им сказал, отчего они так скоро присмирели? – полюбопытствовал Легивар. Из собственного опыта общения с ныне покойным дедушкой он знал, как непросто бывает утихомирить разбушевавшегося выпивоху.
– Я сказал, что Девы Небесные в дивном Регендале огорчатся, услышав их непристойную песню, – почти не покривил душой Йорген.
Рассказывать спутникам о своей забавной выходке он не собирался – все равно не поймут, непременно начнутся разговоры о том, что подобает «людям нашего высокого положения», а что им, бедным, не подобает. Последнего почему-то всегда оказывается больше.
Колдун был удивлен.
– Неужели это их смутило?!
– Как видишь! – развел руками ланцтрегер, посмеиваясь про себя.
– Значит, души их не совсем еще погрязли во грехе, – с удовлетворением молвил хейлиг. – Я стану молиться за этих несчастных, дабы…
– Нет, – прервал его фон Раух. – Не нужно за них молиться, повремени. Как это ни прискорбно, но сейчас чем больше вокруг грешных душ, тем лучше для нашего мира.
…А поутру Йорген сбегал в местный муниципалитет, распорядился насчет колдуна, не будучи, впрочем, уверенным, что в таком маленьком городишке, как Зайц, найдется мастер, обладающий должным опытом и подготовкой. Он вообще не понимал, кому пришло в голову занести это убогое поселение с пятью грязными улицами, маленьким рынком и покосившимся из-за плохого фундамента храмом в реестр городов. Село – оно и есть село, и колдуна ему не полагается, только ведун либо знахарка… Ну это уже не его печаль, главное, клятву исполнил – можно с чистой совестью продолжить путь до следующего форта.
Вот там новое чудо и приключилось.
Форты были выстроены совершенно одинаково, в сумерках невозможно было бы отличить один от другого, и местность не послужила бы подсказкой – дорога на Перцау была удивительно однообразной, без каких-либо приметных мест, и так, по словам Йоргена, продолжалось до самых Рогаровых трясин. В тот момент, когда ланцтрегер колотил ногой в ворота второго форта (притом что рядом на веревке висел специальный деревянный молоток), Кальпурцию показалось на миг, будто они случайно перепутали направление и вернулись назад, к капралу Хоппе.
