Валентин Сарафанов - Рыцарь лома и топора
– Разнесет, – уверенно подтвердил кентавр слова Коли. – Я на своей шее убедился. Силы у него как у Геракла, а может, и больше.
– Что там за соревнования? – спросил Коля. – Кое-что я припоминаю из книжек, некогда прочитанных, но все же хотелось бы уточнить.
– Значит, так. Там много всего, – охотно начал пояснять сатир. – Пожалуй, что скоро даже шахматы введут. Вот тогда и я поучаствую. Но тебе больше подойдет панкратион. Это борьба такая, без правил.
– Знаю, – кивнул Коля. – Что еще?
– Метание копья, – продолжил сатир. – Раньше копье метали на точность в беглых рабов. Но после сочли такой вид состязаний негуманным, приблизились к общеевропейским принципам морали и нравственности, ввели мораторий и начали метать на дальность. Тебе это подойдет.
– Так, что еще?
– Ты как бегаешь, рыцарь? Быстро? – спросил Колю кентавр.
– Как конь, – ухмыльнулся Коля. – Но это не моя специализация. Там штангу не поднимают?
– Штангу? Нет, не поднимают, – помотал головой кентавр.
– Там камни на дальность бросают, – пояснил сатир. – Я знаю. Тяжелые камни. Недавно ввели этот вид соревнований.
– Подойдет, – кивнул Коля. – Что еще?
– Гонки на колесницах! – воскликнул кентавр. – Ты можешь выиграть на своей огненной повозке!
– Но там же конные колесницы! – возразил Коля. – Я же на своем «Хаммере» их сделаю за полкруга! Нечестно! Да и кто меня допустит без упряжи?
– Там сейчас всех допускают, – печально произнесла нимфа. – Лишь бы деньги платили. Мы можем заплатить. У нас есть. Тебя допустят.
– Нет, – возразил Коля. – Короче, так. Остановимся на борьбе без правил, беге и кидании камней. Можно еще копье побросать.
– Значит, так, рыцарь, – решительно произнес кентавр. – Ты заявишь себя в пяти видах, включая колесницы. А там видно будет. За заявки надо платить деньги. Но этого добра у нас хватает. От какой страны будешь выступать?
– От России, конечно, – не раздумывая, заявил Коля.
– В Россию мало кто верит, рыцарь, – возразил сатир. – Многие даже не знают, что эта далекая сказочная страна существует.
– Поверят и узнают! – громогласно заявил Коля. – Да я за мою Светку всех сделаю!
– Мне нравится твоя уверенность, рыцарь, – вкрадчиво произнесла нимфа. – Покатай меня на своей повозке.
– Куда ты его зовешь, Дафна? – захихикал сатир. – Рыцарю отдыхать надо и готовиться к завтрашнему дню.
– Без тебя знаю, – надменно произнесла нимфа и мягко спрыгнула с дерева прямо на воду, но едва погрузилась в нее по щиколотки. Сделав несколько шагов по поверхности озера, она ступила на землю и, подойдя к Коле, мягко прикоснулась к его плечу. – Проводи меня к своей колеснице, рыцарь, – требовательно произнесла она.
– Да нет проблем, – нарочито бодро сказал Коля, вспомнив еще раз предупреждение Петрыся.
«Ничего, отобьюсь», – решил он, подвел нимфу к машине и открыл заднюю дверцу.
– Хочу на передок, – нагло заявила нимфа и распахнула переднюю дверь.
– Там это, – хотел было предупредить ее Коля о том, что сиденье занято, и прикусил язык, не увидев в машине Петрыся.
Нимфа же полезла на сиденье, но тут же испуганно взвизгнула и отскочила.
– Кто там? – показала она пальцем на сиденье. – Там кто-то есть!
Коля сообразил, что Петрысь снова напялил на себя, непонятно зачем, свою шапку-ушанку задом наперед и сделался невидимым.
– Кончай придуриваться! Мне надо даму прокатить! Выходи! – крикнул Коля.
– Кто там у тебя? – настороженно спросила нимфа.
– Попутчик, – ответил Коля.
– Кто? – Нимфа хищно прищурила глаза. – Постой-постой. Что-то мне здесь знакомо. Говорят, что запахи более всего навевают воспоминания о былом. А чутье у меня крепкое. А ну, вылезай! Снова невидимку напялил?!
С этими словами нимфа хищной кошкой наугад рванулась вперед. Удачно. Через миг она сорвала с Петрыся шапку и отпрянула назад.
– Педро! – выдохнула она. – Я так и знала!
Но уже в следующую секунду ее голос приобрел жесткие гневные нотки.
– Негодяй! Подонок! Как ты мог так поступить со мной?! Бросить меня! Забыть! Ты ли это? Посмотри на себя! До чего ты дошел! Тебя не узнать! Какая же ты скотина, Педро! Грязная лживая скотина. Мерзавец! Я так скучала без тебя!
– Я это того, – заскулил Петрысь, прикрываясь руками.
– Вы знакомы? – удивленно спросил Коля.
– Еще бы! – возмущенно воскликнула нимфа, всплеснув руками. – Когда он строил храм Зевса в Олимпии и не только, то частенько ко мне заглядывал. В любви мне признавался, как будто познакомиться хотел. Сволочь! А как стройку закончил, так его и след простыл. Обрюхатил меня и бросил. Ты хоть знаешь, что у тебя двойня родилась, скотина?
– Кого того? – мямлил Петрысь, выпучив глаза на нимфу.
– Ты чего придуриваешься? – насторожилась Дафна.
– Он не придуривается. Он круглый дурак. Жизнь заставила, – пояснил Коля.
– Правда? – Дафна широко раскрыла глаза. – А что случилось?
– По рукам пошел, – ухмыльнулся Коля. – Жизнь – сложная штука.
– Педро Гонсалес де Муньес, ты правда дурак? – спросила нимфа, заглядывая в мутные глаза Петрыся.
– А-а-а-а-а, ы-ы-ы-ы-ы, – завыл тот несчастно.
– Бедненький мой! – Нимфа обхватила ладонями лицо Петрыся. – Педро, мой несчастный Педро. Как же давно это было, а будто вчера. Помнишь, Педро? Ты помнишь наши ночи?
– Э-э-э-э-э-э-э да-а-а! – Петрысь обхватил нимфу за плечи.
– Я тебя вылечу. Я тебя вылечу, – зашептала нимфа. – Ты мне все расскажешь. Я знаю. Я всегда ждала тебя. И вот ты здесь. Мой Педро. Мой де Муньес. Это судьба.
– А-а-а-а-а. Судьба. Лох это судьба. Да-а-а-а-а, – завыл Петрысь.
– Ну вот и славно, – облегченно вздохнул Коля. – Они нашли друг друга. Теперь можно искупаться, не опасаясь. – Он скинул быстро одежду и в одних трусах с разбегу кинулся в прохладные, чистые воды озера.
Отражения ночных звезд купались в зеркальной глади озера вместе с серебристой лунной дорожкой. На ее фоне застыли два силуэта. То нимфа озера сидела на берегу своей обители в обнимку с Гениальным Архитектором. Они наслаждались тишиной. Слова не нужны тем, кто может разговаривать молча, умеет слышать дыхание ветра, читать знаки огня и чувствует жар далеких звезд.
– Я не отпущу тебя, – шептала нимфа едва уловимым движением листьев на ветвях. – Я так долго тебя ждала. А твои сыновья выросли без отца, не зная твердой мужской руки.
– Где они это того сего теперь? – спрашивал Гениальный Архитектор.
– Не знаю, – печально отвечала нимфа. – Это было так давно. Они ушли в мир смертных.
– Мир смертных это того? Они это вдруг того назад оттуда?
– Нет. Им наскучило здесь, и они ушли, не прощаясь. А может быть, они пошли искать тебя?
– Я-я! Дети да, – довольно хмыкнул Гениальный Архитектор. – Они это того, а я тута вот. Гы-гы. Тута вот гы да. А мне надо скоро туда. Мне того надо идти мне. Вот!
– Я не отпущу тебя! Не отпущу! Не отпущу! – начала настойчиво повторять нимфа.
– Трень-брень тута? – спросил Гениальный Архитектор.
– Гитара? Зачем? Ты хочешь петь?
– Я, да. Петь да песни это да!
– Точно, ты же хорошо поешь, я забыла.
– Песни да хорошо вот да! Я это спою тебе.
– У меня нет гитары: Только арфа.
– Трень-брень тоже да?
– Да, трень-брень, – согласно кивнула нимфа, – только женская трень-брень. Ничего?
Нимфа протянула руку к лунной дорожке на воде. Из серебристого света вначале проявились тонкие струны, а затем и весь музыкальный инструмент. Он поплыл в воздухе над водой и, повинуясь движениям ладоней нимфы, медленно опустился перед Гениальным Архитектором. Тот подтянул инструмент к себе и положил его на колени.
– На арфе так не играют. Ее держат вертикально, – назидательно посоветовала нимфа.
Но Гениальный Архитектор помотал головой и бодро ударил по струнам. Жесткая ритмичная мелодия пронзила тишину ночи.
Гениальный Архитектор запел, и его голос далеко разнесся над землей древней Эллады. Удивленные звезды закружились хороводом вокруг луны. Созвездие Персея поплыло по небесам навстречу туманности Андромеды, а Кассиопея медленно заскользила по засверкавшему всеми красками радуги Млечному Пути.
В глубоких ущельях загулял ветер и растревожил горных орестиад, в лесных рощах затихли игривые дриады, прислушиваясь к далекой мелодии, а в горных источниках веселые наяды начали невольно подпевать незнакомым словам:
Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.
Глубоко в пещере заворочался циклоп. На него навалилась тоска. Он начал вспоминать былые молодые годы. На Олимпе проснулся Зевс. Прислушался.
– Спи, – успокоила его супруга Гера. – Это далекий ветер. Всего лишь ветер, что шевелит высокую траву.
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!
– Кто написал эту песню? – спросила нимфа, когда последний аккорд музыки растворился в ночной тишине.
