Андрей Белянин - Чего хотят демоны
– А Многознай,– вмешался эксперт помладше,– парень во какой! Лучший механик! Государственного значения специалист! У него две дюжины полезных изобретений, таких полезных да своевременных! Как те же самые призматические очки прямого объёмного зрения. И вдруг... такая ерунда. Напрасно время потерял.
– Мы тут бьёмся хоть чегошеньки найти нужного! – подхватил старший,– Обидно за светлый ум. изобретателя, шеф! И так смотрели, и эдак – самолёт порождает больше проблем, чем решает. А у меня сердце болит поставить на осинобумаги печать «ОТВЕРГАЕТСЯ», и дело с концом! Потому как Многознай правда отличный парень! Не поймёт, расстроится. Захандрит. У гениев души нежные. Талант угробим. Скажи нам, Ворон Воронович, надоумь, как хлопцу отказать поделикатнее?
Начальник нахохлился:
– Понимаю тебя, коллега Совин, но ты всё чересчур уж лично... нервы не бережёшь, здоровье портишь. .. Так, так. Значит, опять мне думать, так, что ли?
Оба эксперта горестно кивнули.
– Так-так...– крякнул Воронский.– Так-так,– повторил задумчиво.– Гм. Так... та-а-а-ак,– проворковал неожиданно оживлённо и добавил снисходительно: – Так-так!
Подчинённые вытянули шеи.
– Коллега Голубев! – строго, но удовлетворённо сказал начальник патентного ведомства. – Я понимаю, что в ваши годы легко сделать пропуск в работе из-за лишней эмоциональности... ноты, Совин,– перевёл Воронский укоризненный взгляд на другого специалиста,– не могу поверить, как проглядел рациональное зерно в этом махровом щебеталовском фантазировании! А ну-ка прочитай вот здесь... А? Да нет, вон – приложение номер пять. Читай, читай.
– «При возникновении внештатной ситуации на борту самолёта экипаж легко может покинуть аппарат, причём даже в случае контузии посадка осуществляется с помощью ИНДИВИДУАЛЬНОГО ПРИБОРА СВОБОДНОГО ПЛАНИРОВАНИЯ при аварии (парашют), чей принцип иллюстрирован на рис. с 5 по 12 включительно...» О! О светлые небеса! Вороныч, не серчай на старика! И вправду оплошал я! Ай да молодец!
Начальник скромно посмотрел на потолок.
– Я не понял,– признался смущённый Голубев.
Воронский выпятил грудь:
– Дорогой мою юный коллега, подумай о ранцевом парашюте на спине начинающего летуна... ты сам, кстати, недавно ещё был с жёлтым клювом, верно? Ну и как, больно было падать после первого выхода из гнезда?
– Ой...
– Вот-вот – «ой»! – поучительно подвёл итог начальник,– Понял-таки... Ну орлы, вопрос решён. Пиши парашюту одобрение, а самолёту...– Шеф на мгновение нахохлил перья, но затем трепыхнул крыльями и каркнул: – Самолёт оставим на будущее! Думаю, так будет лучше – и птенцы сыты, и червяки целы. Давай следующий патент, Совин, а то скажет общество, что напрасно мух своих едим, ничего не делаем...
Александр Рудазов
КОГО БОЯТСЯ МАГИ
Утро. Раннее утро. Ласковые солнечные лучи щекочут глаза даже сквозь веки. С внутреннего дворика слышны журчание фонтана и детский смех.
Креол сладко зевнул, раскидывая руки в стороны. Вставать неохота. Ещё слишком рано. Сегодня первый день месяца кин-Инанна. Это самый жаркий месяц в году – день тянется долго-долго, а ночь, наоборот, донельзя короткая. В такой зной лениво даже шевелиться – хочется лежать на тёплой крыше и ничего не делать.
Вчера они с Шамшуддином засиделись допоздна. Старый ублюдок Халай впервые за три месяца сжалился над учениками – позволил отдыхать целых полдня. В питейном доме госпожи Нганду была опрокинута не одна кружка ячменного пива.
Правда, денег после той попойки не осталось совсем. Да их и было-то негусто – в карманах Креола и Шамшуддина редко встречаются даже медные сикли. Хотя оба из зажиточных семей.
Дед Шамшуддина – один из крупнейших землевладельцев Симуррума, а отец Креола – архимаг, один из богатейших аристократов Ура. Но до молодых наследников нет дела ни тому, ни другому. Старый Липит-Даган от души ненавидит незаконнорожденного внука, из-за которого его дочь лишилась честного имени. А Креол-старший вспоминает о существовании сына, только когда тот появляется перед глазами.
По счастью, маг – это очень уважаемая профессия. Даже если он только-только вступил в ученичество. Благоразумная госпожа Нганду никогда не отказывается ссудить двум ученикам кувшинчик-другой пива или хотя бы ячменной сикеры. В долг, всё в долг. Когда Креол и Шамшуддин вырастут и оперятся, они уж верно не позабудут оказанных благодеяний.
Креол лениво поскрёб ногтями грудь. Ни единого волоска. Ему уже почти шестнадцать, а шерсть на груди до сих пор не растёт. Зато на верхней губе и подбородке первый пушок уже появился – спустя несколько лет он обязательно станет роскошными усами и бородой. Креол не жрец, не раб и не содомит, так что будет носить длинную завитую бороду.
Сквозь полудрёму донеслось тихое шлепанье. Босые ступни. Наверное, Шамшуддин продрал глаза и спускается в умывальную. Сегодня ученики мага ночевали на крыше – в такую жару лучше всего спать прямо под звёздами. Блаженна прохлада шумерской ночи, ничто не сравнится с этой дивной негой...
– Яу-у-у-у- у-у!!! – разорвал тишину дикий вопль.
– Вставайте, поганцы!!! – одновременно прорычали над самым ухом.
Всполошившийся Креол резко открыл глаза... и тут же снова их зажмурил. Все тело пронизала страшная боль. Ученик мага скрючился и заскулил, держась за мучительно ноющий живот.
По нему словно шарахнули осадным тараном!
– Сию минуту вставайте, щенки! – зло прошипел чей-то голос,– Не то я...
Креол торопливо перекатился на живот, с трудом поднимая голову. Слезящиеся глаза кое-как различили костлявую ссутулившуюся фигуру – Халай Джи Беш.
Любимый учитель.
В руках дряхлый демонолог держит тяжёлый медный колокол на палке. Его звон созывает рабов к приёму пищи. И именно этим колоколом Халай только что от души шарахнул любимых учеников. Одного и другого – точно в живот.
– Мои внутренности...– жалобно простонал Шамшуддин, держась за отбитую печень,– О мои бедные внутренности...
– Немедленно замолчи, смрадная отрыжка Червя, не то твоя голова разделит судьбу брюха! – яростно сверкнул глазами Халай,– Поднимайтесь, ублюдки! Солнце давно поднялось, и вы тоже поднимайтесь!
Креол выпрямился, исподлобья поглядывая на учителя. Этому старому маскиму уже перевалило за сто лет, но он по-прежнему мастерски орудует жезлом и прочими орудиями для битья, А силища, как у молодого.
Не иначе использует какую-то магию.
На лестницу Шамшуддин успел выбежать первым. Замешкавшийся Креол тихо ругнулся.
Если Халай станет спускаться последним, то окажется у него, Креола, за спиной. И всю дорогу будет колотить ученика в спину. Ни за что не упустит столь удобного момента.
Если же попробовать пропустить учителя первым, тот непременно вспылит и обвинит Креола в медлительности и неповоротливости. Не только устами обвинит, но и палкой.
А пронырл ивый Шамшуддин в любом случае оста нется небитым.
С завтраком тоже не заладилось. Эхтант Ага Беш при виде младших учеников насмешливо положил на язык последний кусочек свинины и с подчеркнутым удовольствием облизнулся, А перед Креолом и Шам- шудцином рабыня поставила пустую, без единого мясного волоконца ячменную похлёбку.
– Пошевеливайтесь, ленивые скоты, пошевеливайтесь! – не переставал орать Халай, провожая каждое зёрнышко ненавидящим взглядом.– Жрите быстрее! Ёщё быстрее! Ещё, ещё быстрее, смрадные выползки!!!
Креол с Шамшуддином и так работают ложками изо всех сил, спеша проглотить как можно больше похлёбки. Когда у учителя лопнет терпение, он просто выбьет плошки из рук, да ещё и зарядит кулаком в зубы.
Халай Джи Беш – самый злобный старик во всём Шумере.
– Можете не торопиться так,– прозвучал холодный голос.– Время есть.
Креол и Шамшуддин бросили быстрые взгляды на двери, ни на миг не прекращая работать челюстями. В кухню вошёл высокий полуседой мужчина в железном шлеме-шишаке с металлическим гребнем. Длинные волосы и короткая борода – так стригутся воины. А шлемы с гребнями носят только военачальники – лугали.
– Лугаль Хакуррай...– вполголоса пробормотал Креол, переворачивая опустевшую миску.– Интересно...
В самом деле, интересно, что за дело заставило начальника стражи Симуррума спозаранку явиться в гости к их учителю?
Хотя догадаться можно. Симуррум не так уж велик, и новости здесь распространяются быстро. В последнее время все судачат только об одном – о загадочном убийце, отправившем в Кур уже два десятка душ.
Причём это явно не человек, а какая-то потусторонняя тварь.
К кому же ещё обратиться с такой бедой, как не к демонологу?
Судя по кислому лицу Халая, этот гость не стал для него сюрпризом. Старый маг покрепче сжал жезл и буркнул, глядя в сторону:
