Сергей Панарин - Флаг вам в руки!
– Нет, Йорингель, не обращайте внимания. Временные трудности. Что за просьба?
Скорняк слегка стушевался, однако сказал:
– В общем, у клиентов сложилось ощущение, что мы с вами – постоянные партнеры. Мы говорим: «Кожаные изделия от Йорингеля», подразумеваем «От Николаса». Я подумал, а почему бы нам не остаться партнерами впредь?
– Я бы с радостью, только больше не охочусь.
– Вы не понимаете. Я имел в виду другое: пусть ваше имя останется на вывеске и ярлычках, а я стану отчислять вам долю. Например, талер с каждых двадцати. Еженедельно. Я не обману!
– А! Вот вы о чем! – воскликнул Коля. – Не возражаю. Конечно, я вам верю, и мастер вы замечательный. Я должен исчезнуть на неопределенное время. Если не объявлюсь в течение года, моя доля – ваша. По рукам?
– Естественно!
С этого дня барон Николас Могучий стал лицом и брэндом скорняцкой лавки Йорингеля.
Взяв мешок с причитающимися за птицеящера деньгами, солдат навестил игрушечника Ринкранка.
К Колиному удивлению, в палатку стояла очередь из пяти человек: три пацана, женщина и мужчина. Пока настоящий Николас беседовал с Ринкранком, каждый из покупателей взял по игрушечному. Маленькие Николасы стояли на прилавке плотными рядами, а остальные рыцари сиротливо притулились сбоку. Мастер ловко поставил на места купленных новые фигурки. Очень кстати: подбежала новая стайка детей, зазвенели талеры.
Ринкранк радовался жизни не меньше Йорингеля. В карман солдата перекочевал небольшой мешочек с его долей выручки.
– Как договаривались, по талеру с пяти, – пояснил мастер. – Другие игрушечники тоже стали тебя делать, но я был первый, ко мне идут лучше. Еще по городу бродит слух, что я делал свои фигурки прямо с тебя, а ведь так оно и есть! Вот народ и идет в мою палатку. Правда, я снизил цену до четырех талеров за штучку.
– Ринкранк, слушай, с сегодняшнего дня считай мою долю как один с двадцати, – предложил Коля. – Не возражай. Я уеду и могу не вернуться…
И солдат повторил те же условия, что предложил и Йорингелю.
Игрушечник был на седьмом небе.
Лавочкин же не был в сильном восторге. Да, он срубил кучу бабок и вообще проявил себя как опытный игрок в «Монополию». Но к радости добавились две ложки дегтя. Во-первых, позорное надувалово со стороны Клауса и графа. А во-вторых, рядовой никогда и не планировал заниматься бизнесом! Солдат испытывал чувство сродни стыду, хотя не объяснил бы внятно – перед кем и за что.
Не в деньгах счастье.
Слуга мудреца Хайнц встретил Лавочкина в прихожей и промолвил неизменно грустным тоном:
– Барон Николас, Тилль хочет вас принять в своем кабинете. А в гостиной жаждет встречи маркиза Знойненлибен. Она осведомлена о том, что мудрейший ждет вас, поэтому любезно согласилась скоротать свой досуг в одиночестве.
Парень занес деньги к себе в комнату и отправился на второй этаж.
Дверь кабинета была открыта. Здесь по-прежнему царил творческий беспорядок. Клюка, на которой обычно спала сова, пустовала. Всезнайгель сидел за центральным столом спиной к входу и писал.
– Закройте за собой дверь, Николас, и садитесь, – сказал он, не оборачиваясь.
Коля выполнил просьбу мудреца. Тилль отложил перо в сторону, сцепил пальцы.
– Ситуация меняется не в лучшую сторону, Николас… Мне тут сова на хвосте принесла, что вами интересуются на магическом уровне, – сообщил Всезнайгель. – Причем не самые хорошие люди. Был замечен ворон одной колдуньи. Ворон о вас вызнавал… Имя Хельги Страхолюдлих о чем-нибудь говорит?
– Только о том, что человеку не повезло с фамилией, – попробовал пошутить парень, но вышло кисловато, без искорки. – Никогда о такой не слышал.
– И хорошо, что не слышали. Плохо, что приходится о ней вспоминать. Хельга была соратницей мага, пытавшегося занять место короля Генриха. Редкая представительница дворянства в стане волшебников. Довольно сильная колдунья. Опасайтесь удара в спину.
– Ладно, – пожал плечами Коля.
– Эй, так дело не пойдет! Вас что-то гложет, – насторожился Всезнайгель. – Что случилось?
Солдат подумал-подумал да и решил для разнообразия рассказать Тиллю о сделке с Клаусом и розыгрыше с Курочкой Рябой. Парню было стыдно перед мудрецом за то, что не посоветовался, договариваясь о поединке. Захотелось пожаловаться, как его облапошили граф со слугой…
– Хм… Нехорошо получилось, – бесцветно произнес Тилль. – И вы отнюдь не молодец, Николас. Не верите мне, значит. Обидно! Но Клаус… Надо его за этот проступочек слегка наказать. Графа трогать не будем, вы его уже приложили… Посмотрим, что можно сделать.
Мудрец встал, выкопал из-под завалов зеркало. Не очень большое, с глянцевый журнал. В потемневшей резной раме.
Прислонив зеркало к штативу, Всезнайгель потер поверхность рукавом. Отражение кабинета и Тилля помутнело, поплыло…
– Сейчас мы его найдем и хорошенько испугаем, – пробормотал придворный колдун.
Коля глазел на зеркало.
– Покажи Клауса, герольда, – приказал волшебному предмету Тилль.
Муть растаяла, в зеркале появилось изображение клетки и сидящей в ней Курочки Рябы.
– Ух, ты… – выдохнул солдат.
Всезнайгель присвистнул.
С крайнего стола соскочил котел и заплясал к центру напольной пентаграммы.
– Тьфу, все время забываю! – раздраженно воскликнул мудрец. – Место!
Глава 21
Прапорщик в гостях у сказки, или Песнь о любви и смертоубийствах
У бывшей графини Хельги Страхолюдлих, открывшей глаза и увидевшей перед собой сопящего Повелителя, чуть крыша не поехала. Голова Мастера покоилась на руке графини. Рука онемела.
«Что же вчера было?» – спросила себя женщина.
Она заглянула под одеяло и обнаружила, что на ней ничего нет. На Мастере были только загадочные штаны (графиня не знала словосочетания «семейные трусы») и растительность на груди – вот и весь наряд…
Фантазия дорисовала остальное. Колдунья чуть не умерла от счастья. Но наступал новый день, и надо доказывать господину, что он не ошибся в выборе.
«Наверняка слуги бездельничают, – обеспокоилась Страхолюдлих. – А ведь нужен королевский завтрак, ванна Мастеру… Циклопа и то, скорее всего, не покормили! А ворон? Вернулся ли?..»
– Товарищ прапорщик, можно встать?.. – прошептала графиня.
– Угу… – Палваныч, не просыпаясь, чмокнул даму в плечико и перевернулся на другой бок, освободив ее руку.
Хельга тихо встала, поддерживая онемевшую конечность. На цыпочках покинула спальню. Прикрыла дверь. Чуть ли не бегом направилась к себе, оделась, помчалась на кухню.
Повар крутился у котлов, слуги также изображали ударный труд. Работник, ответственный за циклопа, понуро сидел в углу, кусая ногти.
– Чего расселся? – набросилась на него графиня. – Кормил Гроссмалыша?
– Н-нет, ваша светлость, госпожа…
– Почему?
– Его нет, ваша светлость, госпожа…
– Кого нет?
– Циклопа, ваша светлость, госпожа…
– Уничтожу! – взвизгнула Хельга. – Тупой врун!
– Его взаправду нет, он исчез, ваша свет…
– Пойдем, я хочу его видеть! И скормить ему тебя, лживая морда. А вы – живо готовьте самый замечательный завтрак и купель господину!
Страхолюдлих черным метеором вылетела из кухни. Слуга засеменил следом.
Остальные заработали бойчее. Повар тихо съехидничал:
– Ну, ничего. Теперь у нее мужик появился. Может, перестанет мегерничать…
Спустя полчаса угрюмая графиня вернулась. Не съеденный слуга по-прежнему топтался за ее спиной.
– Куда вы дели Гроссмалыша?
Молчание было бы лучшим ответом. Но повар не удержался:
– Мы его не брали.
Хельга сложила пальцы правой руки и сделала движение, будто кинула в повара щепоть соли.
– Будешь немым. Месяц.
Повар попробовал что-то сказать, но кроме мычания ничего не получилось.
– С пропажей циклопа разберусь позже, – решила Страхолюдлих и поспешила в спальню Повелителя.
Палваныч делал приседания. Графиня зашла и присоединилась к физкультурному движению. Так они и присели вдвоем раз пятнадцать.
– Товарищ прапорщик, – по возможности нежно произнесла дама, стараясь поймать ритм. – Не угодно ли… принять… купание?..
Прапорщик закончил упражнение.
– С удовольствием, Хельга. А что будешь делать ты?
– Мне необходимо разобраться с пропажей Гроссмалыша.
– А, циклопа, что ли? Я его отпустил.
– Как?!
В этом невольном возгласе отразились все слои удивления графини. Но она сразу же вспомнила, кто у нее в гостях. Ему, разумеется, не составило труда проникнуть в самые сокровенные тайны замка, презреть магическую защиту зала, некогда устроенную маленьким народцем, и переместить здоровенного циклопа хоть за тридевять земель. Колдуны и ведьмы, иначе говоря, люди, не были способны на заклятие перемещения. А нечистая сила, тем более сам товарищ прапорщик, могла заставить исчезнуть любой объект.
Ведьма Хельга не представляла, как она близка к истине: Палваныч за годы службы настолько хорошо освоил телепортацию, что пора было строить еще один гараж для приемки исчезнувших со склада вещей.
