Роберт Асприн - Шуттовская рота
— Я мог бы загрузить это в память и отпечатать для вас увеличенную копию, если хотите… сэр, — сказал наконец дворецкий, пытаясь вывести Шутта из состояния оцепенения.
— Я уже полностью ознакомился с этим, Бикер, — последовал спокойный ответ, хотя Шутт по-прежнему не сводил глаз с экрана.
— Мне это не составит труда, сэр, — продолжал безжалостно наступать Бикер. — Все равно у меня уже есть несколько заказов от ваших легионеров, так что одной копией больше, одной меньше…
— Это местный журнал или общегалактический?
— Что вы имеете в виду… сэр?
Наконец Шутт оторвался от экрана и, прежде чем ответить, некоторое время невидящим взором смотрел на дальнюю стену.
— Я думаю…
— О! Вы уже видели это! Привет, Бикер!
Дворецкий вежливо привстал, чтобы поприветствовать старшего сержанта.
— Доброе утро, Бренди. Да, капитан и я как раз обсуждали это.
— В самом деле? И что вы думаете, сэр? Нет так уж и плохо для такой старушки, как я, верно?
— Это… вы выглядите прекрасно, Бренди, — сумел выговорить Шутт сквозь натужную улыбку. — Вы все прекрасно выглядите.
— Я тоже так думаю. — Старший сержант сияла. — Должна сказать, что поначалу я немного боялась показывать такую гору старья рядом с новейшими моделями… — она слегка покачалась, чтобы проиллюстрировать свои слова, — но пробы оказались совсем неплохими, так что я дала этому зеленый свет.
Дворецкий понимающе кивнул.
— О, да. Копии, которые вы просили, будут готовы после обеда, — сказал он и улыбнулся.
— Прекрасно! Сколько я буду должна вам за них?
— Ничего. Считайте их моим, а точнее, капитана, подарком. Ведь, в конце концов, это его принтер, которым я буду пользоваться.
— Хе, спасибо, капитан. Ну, мне нужно идти… моя публика ждет меня.
Наконец Шутт нарушил молчание.
— Э-ээ… Бренди?
— Да, сэр?
Он дважды пытался начать говорить, прежде чем смог сосредоточиться на одном вопросе.
— Как вам удалось втянуть в это и Мамочку?
— Втянуть? Да это была ее идея! Ну, ладно… пока!
Двое мужчин продолжали смотреть ей в след, когда она направилась чтобы присоединиться к одной из групп, весело помахивая рукой в ответ на крики и свист, которые неслись ей навстречу.
— Да, это была идея Мамочки… сэр, — мягко повторил Бикер.
Шутт рассеянно улыбался, оглядывая комнату.
— Черт побери! — сказал он сквозь стиснутые зубы, произнеся это ругательство, от чего удерживался долгие годы. — Можешь себе представить…
Сигнал наручного коммуникатора перебил его на середине фразы, словно крик дежурного черта, приставленного к каждому разумному существу в этой вселенной, чтобы при первой возможности раздражать его нервы. Шутт остановил готовый излиться поток слов и включил связь.
— Да, Мамочка?
— Хоть я и презираю себя за то, что мешаю вашему завтраку, Большой Папочка, но по голографической связи вас срочно требует полковник Секира, из главной штаб-квартиры. Похоже, у нее очень серьезные намерения.
— Иду, — сказал Шутт, поднимаясь со своего стула. — Шутник закончил.
— Как только что заметила леди, — язвительно заметил Бикер, — ваша публика ждет вас!
* * *Следуя правилам, установленным еще в то время, когда их штаб находился в отеле «Плаза», узел связи располагался в комнате, соседствующей с кабинетом командира. Однако новое помещение не улучшило ни качества голографической связи, ни содержания самих передач.
— Это что еще за трюки глупых баб, капитан?
Изображение полковника Секиры зависло в нескольких футах над ковром, а ее рвущийся наружу гнев, похоже, передавался без всяких искажений. Растрепанный мундир и более чем безумное выражение лица указывали на то, что она вышла на связь без всякой предварительной подготовки.
— Трюки глупых баб?
— Не притворяйтесь, Шутник! Я говорю о фотографиях ваших девиц в этом гадком журнале «Ти-Эй»!
— А-а-а… вы об этом! — произнес Шутт, удивляясь про себя столь быстрому распространению этого журнала. — А что, мэм, здесь есть какая-то проблема?
— Проблема? Да разве вам не понятно, что это порочит репутацию Легиона?
— Извините меня, мэм… вы сказали… «репутацию»? Мы говорим об одном и том же Легионе?
— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, Шутник!
Многолетняя тренировка сохранять спокойствие пред лицом опасности тут же пришла на помощь Шутту.
— Не вполне уверен, что понимаю. Я хорошо помню, что сама госпожа полковник сказала при нашем последнем разговоре, что уже устала читать в новостях сообщения о тех многочисленных скандалах, которые моя рота устраивала в баре. Более того, насколько я знаю, легионеры участвовали в фотосъемке, о которой идет речь, в свободное от дежурств время, а устав Легиона четко устанавливает те границы, в пределах которых командир имеет право вмешиваться в жизнь солдат в эти часы… если мне не изменяет память, это параграфы со 147 по 162.
Изображение полковника продолжало сердито смотреть на него.
— Хорошо, Шутник. Раз уж мы начинаем играть в эти игры, то замечу, что содержание параграфа 182 запрещает легионерам получать денежные суммы, принимать подарки и другие формы индивидуальной оплаты за услуги или работы, производимые ими во время срока контракта, независимо от того, в какое время это происходило!
— Но параграф 214 совершенно определенно разрешает легионерам производить работы или оказывать услуги в свободные от несения службы часы, и плата за такую работу выдается либо непосредственно на руки или направляется на счет роты и хранится там, как их личные сбережения. Могу заверить полковника, что плата за фотографии легионеров в обсуждаемом нами журнале была должным образом переведена на счет роты, как того и требует указанный параграф.
— Я знакома с этими правилами не хуже вас, Шутник, — выпалила в ответ полковник Секира, — и меня не удивляет, что именно этот параграф вы так хорошо запомнили. Однако я припоминаю, что следующий параграф гласит, что подобного рода деятельность требует разрешения со стороны командира. Вы хотите сказать, что дали такое разрешение?
Шутт начал было скрещивать за спиной пальцы, но вовремя вспомнил про намерение не врать, или, по крайней мере, не говорить ничего такого, что впоследствии может быть расценено как ложь. Он развел пальцы и продолжил, тщательно обдумывая каждое слово.
— Полковник Секира… мэм… откровенно говоря, ведь это их тела. Я не чувствую себя в праве приказать им не выставлять их, равно как, и даже в большей степени, не имею права приказать обратное.
Изображение на минуту поджало губы, а затем сделало глубокий выдох.
— Я понимаю. Ну, хорошо, капитан. Вы опять сорвались с крючка. Надеюсь, что вы понимаете, какую массу удовольствия на самом деле я получаю от того, что мне приходится давать на этот счет кучу объяснений главному штабу.
— Я вполне осознаю это, мэм, — ответил Шутт, стоически удерживаясь от улыбки, — и хочу сказать вам, что и я и вся рота высоко ценит усилия полковника, направленные нам на пользу.
— Ну, уж лучше скажите мне, что этот ваш зверинец проявит свое уважение тем, что будет давать мне немного меньше поводов для подобных объяснений. Договорились?
— Да, мэм. Я прослежу за этим.
— Очень хорошо.
Секира закончила.
Передача оборвалась не сразу, и какое-то время Шутту казалось, что в последний миг на лице полковника появилась усмешка, которая исчезла чуть позже, чем все остальное изображение.
* * *«Думаю, большая часть таких неожиданных ситуаций происходит всегда от того, что удачливые люди неизменно радуются собственному успеху. Что касается рассматриваемого случая, то следует вспомнить, что мой шеф появился в роте „Омега“, имея четкое намерение превратить ее в дееспособный отряд. Он планировал добиться этого, пробуждая в легионерах чувство собственного достоинства, и неустанно работал в этом направлении. Однако, когда его труды стали приносить вполне определенные плоды, могло показаться, что сам он уже полностью потерял уверенность в этом.
Разумеется, темпы, с которыми шли изменения в роте, не были ровными. Оглядываясь назад, я думаю, что это лишь подтверждает тот факт, что не бывает более фанатичной преданности, чем у беспризорника, вновь обретшего дом. Тем не менее, зачастую чрезмерный энтузиазм легионеров доставлял куда большие неприятности, чем просто приводящие человека в отчаяние».
* * *— …и наконец, я с радостью сообщаю вам, что капитал нашей компании значительно увеличился со времени моего последнего отчета. Я могу предоставить самую подробную документацию тем, кто захочет лично ознакомиться с данными, но, выделяя главное, скажу, что мы выросли восьмикратно, или, проще говоря, каждый доллар, вложенный в наш фонд на момент прошлого отчета, теперь превратился в восемь.
