Александра Лосева - Две недели и дальше. Плохая вода. [Книга вторая]
– И еще я хочу знать, почему мне мешает твой совомедведь! – рыкнул, раздражаясь, Стив.
– Тебе мешает… – пролепетала Иефа, сорвалась с места, подскочила к Стиву, схватила сонного детеныша в охапку и резво убралась на другой конец поляны, где принялась нашептывать возмущенному Вилке что-то чрезвычайно утешительное.
– Вот! – Зулин со значительным видом поднял указательный палец. – В прошлый раз все тоже началось с совомедведя!
– Да что началось-то?! – вне себя заорал Стив и сел.
– Стив, постарайся взять себя в руки, – очень спокойно и очень серьезно попросил эльф. – Я сейчас все объясню. Сегодня утром ты в приступе ярости пытался убить Иефиного совомедведя, потом, когда она за него вступилась, пытался убить и саму Иефу. Иефа тебя заморозила. Когда ты очнулся, то слегка пришел в себя, ровно настолько, чтобы побороть в себе желание убить Зулина. После этого ты потерял сознание, и мы несли тебя, пока не начало темнеть. Скажи, ты хоть что-нибудь помнишь?
– Я пытался убить… Иефу? – Стив растерянно посмотрел на эльфа, не веря своим ушам. – То есть я вот так просто… взял топор… или я голыми руками?…
– Топор, топор! – бодро закивал Зулин, но наткнулся на уничтожающий взгляд эльфа и сник.
– Топор… – пробормотал Стив, тоскливо глянул на полуэльфку и вдруг заметил свежую повязку на ее правой руке. – Это я ее… да? Вот так, просто… за здорово живешь… топором?…
– Стив, – позвал проводник, но дварф его не слышал.
– И я после этого остался с вами? Не ушел? Не сбежал? Знал, что могу убить – и остался?!
– Ты хотел уйти, – маг покровительственно похлопал Стива по плечу. – Но мы тебя не отпустили.
– Она тебя не отпустила, – поправил его Ааронн. Зулин бросил на эльфа гневный взгляд, но возражать не стал. Стив схватился за голову.
– То есть, погодите… но почему? В смысле… из-за чего? Что такого страшного она мне сделала?
– Ничего она тебе не сделала! – с досадой воскликнул маг. – Что за народ! Интересно, почему ты не впадаешь в черную меланхолию при мысли, что мог убить меня? Чем я хуже Иефы?!
– А у тебя такой харизьмы нет, как у меня! – раздался до невозможности ехидный голос полуэльфки с другого конца поляны.
Зулин споткнулся на полуслове, фыркнул от негодования и демонстративно отвернулся.
– Она неисправима! – рассмеялся Ааронн. – Иефа, иди сюда! Никто не покушается на твоего совомедведя! Правда, Стив?
– Правда… – обалдело согласился Стив и неуверенно поглядел на свои руки, как будто они, руки, были самостоятельным живым существом, строящим коварные планы.
Иефа пристроила Вилку на свой плащ, подошла к костру и ободряюще улыбнулась. Стив облегченно вздохнул, но тотчас же снова напрягся: где-то на дне смеющихся глаз полуэльфки плескался страх. Ааронн посмотрел на Иефу и посерьезнел.
– Послушай, Стив, – начал он, осторожно подбирая слова. – Видишь ли, нам необходимо выяснить, что такое с тобой приключилось, иначе мы все – и ты в том числе – окажемся в очень неприятной ситуации. Я думаю, ты и сам понимаешь, что…
– Да связать его – и все дела! – пробурчал Зулин. – Развели тут политесы! На войне – как на войне.
– Я тебя очень прошу – помолчи хотя бы минут десять! – отчеканил эльф и снова повернулся к Стиву. – Послушай, ты должен вспомнить. Главное – не вини себя ни в чем. Это не ты. Это кто-то другой, и нам очень важно выяснить – кто. Поэтому сосредоточься и попытайся вспомнить, о чем ты думал, когда пытался зарубить Иефу. Образы, ощущения, желания – все, что придет в голову.
Стив еще раз посмотрел на свои руки и вздохнул. Руки-руки, что же вы такое наделали, руки, а? Стив закрыл глаза и приказал себе не слушать сердитое ворчание мага, потрескивание костра и ночные звуки леса. Нужно было вспомнить, очень нужно… Но так не хотелось. Стив нахмурился и мысленно обозвал себя тряпкой. Сейчас не до жалости к себе. Отвертеться решил, нюня! Неприятно ему, видите ли, вспоминать!
В памяти было пусто, как в покинутой выработке. Пусто и почти так же темно, только где-то вдалеке отсвечивал красным малюсенький огонек. Стив пошел на свет, осторожно касаясь холодных каменных стен, шел долго, устал и замерз, а огонек так и не приблизился ни на шаг. Стива начал колотить озноб, хотелось лечь, пусть прямо на камень, но лечь, подтянуть колени к животу, обхватить себя руками за плечи, закрыть глаза и не двигаться, и пусть мир живет своей жизнью, пусть текут реки, рушатся скалы, растут деревья, но все это без него, само по себе и – мимо…
Стив споткнулся, упал, ободрал ладони, а когда поднялся, огонька уже не было. Вокруг плескалась кромешная тьма, густая и холодная, она поднялась к самому горлу, и Стив понял, что все еще, бесконечно все еще, барахтается на дне заброшенной штольни в черной ледяной воде, вцепившись в обломок подпорки, что братья все-таки решили бросить его здесь, и Бруст ушел, ушел, и уже не вернется. Стив разжал пальцы и стал медленно опускаться на дно…
Пощечина вышла звонкой и злой. Стив непроизвольно мотнул головой и пришел в себя. Все тело сотрясала крупная дрожь, зуб на зуб не попадал, и вдобавок ужасно болела голова. Стив открыл глаза и равнодушно посмотрел во встревоженные лица Ааронна и Иефы.
– Я ничего не помню, – сказал он, отвечая на безмолвный вопрос эльфа. – Я действительно совсем ничего не помню. Оставьте меня в покое. Пожалуйста.
Иефа открыла рот, чтобы сказать что-то утешительное, но Ааронн жестом остановил ее.
Стив отвернулся и лег, зябко кутаясь в плащ. Где-то в глубине леса тоскливо кричала ночная птица, ветер таинственно шелестел верхушками деревьев. "Какое холодное лето…" – устало подумал Стив и закрыл глаза. За его спиной происходила тихая тревожная возня, что-то гневно шептал Зулин, шикала Иефа, тихо выговаривал магу Ааронн. Потом раздался одинокий возмущенный вопль фамильяра, которому хозяин в пылу спора наступил на хвост, и все затихло.
На рассвете Иефа, вооружившись поленом, затаилась в кустах и довольно долго наблюдала, как дварф, пошатываясь, сомнамбулой бродит по лагерю и явно что-то ищет. Полуэльфка старалась не дышать, тряслась и мысленно уговаривала Стива быть паинькой и лечь, но дварф упрямо наматывал круги по поляне, спотыкаясь о кое-как сваленные пожитки. Несколько раз Стив останавливался, поднимал руки к сереющему небу и что-то неразборчиво бормотал, и тогда весь менялся даже как будто выше ростом становился… Иефа терла красные от постоянного недосыпа глаза, а Стив опускал руки, снова становился собой и возобновлял бессмысленные поиски неизвестно, чего. С первыми лучами солнца Стив прекратил свое хаотичное передвижение по лагерю, подошел к своей подстилке и лег. Минут через десять, растерев затекшие ноги, обмирая от страха и не выпуская из рук полена, Иефа на цыпочках подобралась к нему и тронула за плечо.
– Стив… – позвала она шепотом. – Ты как, Стив? Ты спишь?
Дварф застонал во сне и перевернулся на спину. Иефа присела на корточки и еще долго вглядывалась в его бледное, осунувшееся лицо.
Глава 8
Весь следующий день прошел в мутной дымке полубреда. С утра Стив долго не мог понять, почему и куда он должен идти, а потом мучительно пытался сообразить, почему так трудно двигаться, и что за свинцовая тяжесть залила руки и ноги, и голову, и все тело. Сопартийцы казались Стиву до отвращения громкими и суетливыми, общая бессмысленность действий выводила из себя, но как-то вяло, не по-настоящему.
Взвалив на спину рюкзак, Стив поразился его каменной монолитности и даже рискнул поинтересоваться, не напихали ли ему туда чего лишнего, но в ответ, разумеется, получил только возмущенное кудахтанье Зулина. Удивляло и то, что Ааронн с Иефой промолчали. Полуэльфка только осторожно спросила, может ли Стив идти, и потом всю дорогу ни полсловечка не сказала, только тревожно шушукалась с эльфом, а тот становился все мрачнее и мрачнее.
Первые несколько часов восходящее солнце жестоко светило прямо в глаза, а потом поднялось выше, и Стив после долгих размышлений сделал вывод, что партия идет на восток. Почему на восток?
Ааронн шагал впереди, но следов почему-то не искал, во всяком случае, так показалось дварфу, и вообще вел себя странно. Иефа неотступно следовала за эльфом, и иногда Стиву казалось, что они так и не прекратили своей тихой напряженной беседы, только теперь обмениваются мыслями, как Зулин со своим фамильяром.
Маг плелся в хвосте партии, сгибаясь под тяжестью какого-то непонятного свертка, и уже даже не ругался – видимо, не было сил.
Стив упрямо переставлял пудовые ноги, хмуро глядя в землю, пот стекал с кончика носа, пот заливал глаза, и они слезились, и размытое зеленое пятно леса покачивалось из стороны в сторону, то убыстряя, то замедляя темп. Прошло уже много часов, а может, и дней, но проводник все шагал и шагал вперед, и Стив держался на ногах уже только из упрямства, а потом вдруг все понял.
