Г. Зотов - Демон плюс
…Пристанище Иуды походило на художественную выставку: десятки, если не сотни почти одинаковых рисунков окружали Искариота с каждой из четырех сторон. На всех без исключения стенах и даже низком потолке не оставалось живого места. Отовсюду поздний гость мог наблюдать праздник великолепного тела обнаженной Марии Магдалины. Иуда привык прищуриваться, находясь у себя дома: в расширенные зрачки, ослепляя, ярчайшими вспышками били упругие перси, плоский живот, пронзенный кольцом пупок и желанное лоно, сокрытое от греховного взгляда темным пушком. Его четкие линии, словно с детской хитрецой, проглядывали через пальцы руки: художник как бы стремился показать, что обнаженная Мария прикрывается сугубо из фальшивого приличия. Рисунки давились похотью, источали желание, смоченное слюной неутоленной страсти – Магдалина выглядела самкой, мечтающей искупаться в семени сотен мужчин. Даже если бы она соблазнила всех апостолов разом, Иуда не испытал бы и тени ревности. Главное, чтобы в нетерпеливой толпе самцов, расталкивающих друг друга ради обладания единственной женщиной, оказался бы и он сам…
Комната тонула в бесформенных кучах замусоленных папирусных свитков – долговые расписки, подтверждения отсрочки выплат, счета от ростовщиков. Проценты, проценты и еще раз проценты. Сколько монет он задолжал «Ерушалаимскому кредиту»? Тысячу ауреусов? Или больше? Долги съедают подчистую все доходы, а кредиторы прочно осадили его жилище, словно варвары римскую крепость. Сегодня вечером ростовщик Зоил вопил на весь базар, растрепав волосы: он отберет дом, если Искариот не заплатит через три дня. А чем платить? В кошеле не завалялось и медного асса. Свежие цветы, благовония, подарки Магдалине… да он мог бы легко купить всех блудниц Ерушалаима, и не один раз… Несчастный ослепший влюбленный…
…Нагнувшись, Иуда поднял одинокий уголек с пола. Вечер оказался не таким нудным, как он уныло прогнозировал утром. Воскресший Лазарь все же сумел оторваться от преследователей. Он явился в грот у Масличной горы исцарапанный и грязный, но живой. Ученики тихо сторонились его, глядя, с какой жадностью тот набросился на хлеб (рассказ мудрого младенца о нубийских зомби услышали все), но позже попривыкли. Оголодал человек за четыре дня лежания в склепе – ну, что ж, бывает. Восставший из мертвых притушил всеобщее удивление, вызванное отсутствием апостола Фомы, которого оставили «на хозяйстве» у грота. Парень исчез, не оставив записки.
Ученики, посланные на базар за пресными лепешками, принесли ужасающие новости. Одновременно с Фомой из города пропал и глава ерушалаимского Синедриона – первосвященник Иосиф Каиафа. Тут уже даже у отпетых оптимистов сами собой напросились нелюбезные сердцу выводы: старый интриган Каиафа в качестве мести за изгнание торговцев похитил Фому, дабы в интимной обстановке «с пристрастием» допросить о делах Кудесника.
Но мало того, очень странно повел себя и Кудесник. Он совершенно не расстроился от исчезновения Фомы, однако крайне обеспокоился пропажей Каиафы. Когда Петр откровенно спросил о причинах этого беспокойства, Кудесник завуалированно ответил: дескать, от наличия Каиафы зависит одно исключительно важное дельце. Петр неловко пошутил – может быть, тогда Анна сможет помочь? Наверняка он уже оправится от шока, вызванного воскрешением Лазаря, и лежит дома с компрессом из холодного молока. Дальше Кудесник повел себя уже совсем непонятно, с воодушевлением заметив – о да, Анна, наверное, справится. Справится с чем?
…Наконец, эта странная парочка новеньких чужеземцев. И как же Кудесник, с его уникальным умением погружаться в людские души, сразу не распознал в них римских шпионов? Поразительно. Подошли двое – ах, мы такие чудесные лапочки, хотим быть вашими учениками. Кудесник тут же, без вопросов, любезно приглашает их в грот у Масличной горы. Конечно, эти сомнительные личности только того и ждали. Рыжий с веснушками изображает наивную деревенщину: плюется тыквенными семечками, ходит с открытым ртом, но при этом внимательно осматривается. Заглянул во все отдаленные углы – кажется, даже мух в паутине пересчитал. Отвлекался только тогда, когда Магдалина гуляла мимо в просвечивающем хитоне, ну просто глазами этот самый хитон съел. А вот брюнет еще хитрее – не приближаясь к Кудеснику, он весь вечер отирался возле учеников и о чем– то тихо с ними беседовал. Сначала Матфея отозвал в сторону для разговора, потом Филиппа, после, глядишь – с Андреем возле кувшина с вином уединился. Шепчется, вопросы непонятные задает. Кудеснику же хоть бы хны – благодушествует, не видя, как у него змея на груди свернулась. Может, это у него шок после провала рекламной кампании воскрешения? Хотя, неважно. Он, Иуда, эту парочку из поля зрения больше не выпустит.
…Еще два косых, мимолетных штриха углем: на большом пальце босой ноги Марии добавился подкрашенный ноготь. О небеса, с какой радостью он лизнул бы этот пальчик и потерся об него щекой: наверняка на вкус ноготок слаще меда, а на ощупь – и вовсе как самый дорогой парфянский шелк. Почему же все так не задается в последнее время? Денег не хватает даже на уголь для рисунков – приходится вечерами рыться в старых кострищах. Кудесник делает странные намеки за ужином. Ученики обвиняют в плохом сочинительстве тем для чудес. Магдалина не только не дает – похоже, она и не собирается. Общество, люди игнорируют его, пытаясь вытолкнуть из их круга. Да в своем ли он уме? Может быть, это лишь паранойя, мания преследования, возникшая на почве истерзанной ревностью любви? Похоже на то. Печально, но Магдалина устала от его настойчивых ухаживаний, она куда охотнее проводит время с Кудесником, нежели с ним. Безусловно, очарование Кудесника трудно оспорить, он так и останется единственным в Иудее мужчиной, которому Магдалина вытерла волосами ноги. Нехарактерный для нее искренний порыв.
Раньше она тоже могла сделать такое по просьбе клиента – но, разумеется, за отдельные деньги.
Хорошо. Если плотские страдания являются кознями Шефа – разве не в силах Кудесника помочь ему возвыситься, стать сильнее своих ночных грез? Почему бы им не сесть вместе и не побеседовать – спокойно, в таверне, за кувшином доброго вина, без ревнивых взглядов учеников, борющихся за каплю его благосклонности. Уж Кудесник– то знает наверняка, как справиться с «вожделением в сердце своем». А если он этого и не ведает, то сможет помочь иначе. В его власти отправить Магдалину в Аксум для поисков Ковчега Завета. Она исчезнет из Ерушалаима. С глаз долой – из сердца вон. Иуде вдруг стало легко и весело. И отчего он не додумался до этого раньше? Ведь решение всех проблем лежало перед ним на ладони. Достаточно пообщаться с Кудесником тет-а-тет, и тот укажет ему путь.
…Обязательно укажет.
Искариот отложил в сторону холст с законченным рисунком. Внезапная дрожь пробрала его до костей – руки онемели и резко похолодели. Сквозняк? Видимо. Дверь совсем рассохлась – даже в жару дует изо всех щелей, а денег на ремонт жалко. Поднявшись, он поискал глазами тряпку, стремясь дочиста вытереть испачканные углем пальцы.
– Искариот! Помоги мне, Искариот! – внезапно воззвал из– за двери дрожащий женский голос, наполненный ужасом и болью. – Выйди скорее, я здесь!
Трясясь, Иуда суматошно вскочил, опрокинув рисунки. Боже мой, это она. С ней что– то случилось! Не справившись с засовом, он выбил дверь наружу.
…О том, что на крыльце его уже ждали, Иуда догадался сразу, чужие руки стиснули шею сзади хваткие и твердые как железо. Стремительно проваливаясь в никуда, он тщетно пытался разогнать рухнувшую на него темноту, чувствуя сильнейшую, туманящую глаза боль, постепенно переходящую в томную сонливость. Ему хотелось спать… спать… спать…
Ему почудилось, что он сидит рядом с Кудесником – они ведут неспешную, но содержательную беседу, как двое давних друзей. Он увидел заспанную Магдалину, встающую с измятой постели после изнурительной ночи любви… ростовщиков, рвущих долговые расписки. Искариот улыбнулся – это был прекрасный сон, который хотелось смотреть вечно, не прерываясь. Он приготовился к новому сновидению, но оно кончилось – яркой вспышкой.
…Убийца еще раз прощупал пульс Иуды и убедился, что тот мертв. Прекрасно – как и в первый раз, все обошлось без выстрела. Вчерашнюю пулю жаль, но Каиафа застал его врасплох, с трупом Фомы на руках. Уж кого– кого, а первосвященника Иудеи у грота на Масличной горе он встретить не ожидал. Решение принималось не мозгом, а реакцией, результат – в обойме шесть патронов. Осталось транспортировать тело в заброшенную штольню, где лежат остальные. Подлый Кудесник сегодня едва не довел его до нервного срыва, без объяснений добавив в свою команду двух римских солдат – тех самых, что были безмерно огорчены смертью Иакова. Ощущение, что имеешь дело с гидрой – только отрубил пару голов, а на их месте тут же отросли новые. Придется убивать быстрее, иначе так и год провозиться можно. Он свистнул, вглядываясь в темноту. Подождал, и снова издал короткий свист. Заросли бамбука у дома заколыхались, навстречу убийце вышла стройная фигура в полупрозрачном хитоне.
