Татьяна Устименко - Звезда моей судьбы
– А что, бывают и хорошие раны? – невнятно спросила я, еле вспомнив нужные слова, почему-то ускользающие из рассудка.
– С возвращением, Наследница! – церемонно поприветствовал маг, радостно пожимая мою расслабленную ладонь. Совсем близко я увидела его проницательные глаза, окруженные сеткой мелких морщинок, и шикарные каштановые локоны, обильно присыпанные серебристой сединой. Сзади их перехватывала широкая муаровая лента в тон синему плащу, расшитому звездами. Лицо у него было смуглое, остроносое; а глаза – желтые, рысьи. – Я так боялся, что клинок заденет твоя крылья, но, к счастью, все обошлось.
– Мои крылья! – испуганно вскрикнула я, осознав, что лежу на спине. Но нет, ничего страшного не произошло, просто мои лопатки опирались на специальную полукруглую подушку, позволяющую принимать любую позу. От сердца тут же отлегло, и я облегченно улыбнулась.
– А нехорошая потому, что нанесена Льдом, – доходчиво разъяснил маг, присаживаясь на край кровати и поправляя мое распахнутое крыло, раскинувшееся на простыне. – В нашем мире нет другого, более смертоносного оружия, чем выкованные из небесного металла мечи и стилет короля Арцисса, способный поглощать или трансформировать разум жертвы. Именно этими клинками Арцисс Искупитель уничтожил восемь гхалий из десяти, что были выставлены против нас в битве у Аррандейского моста. Увы, сам он тоже не сумел отправиться от нанесенных ими ран… Такой ценой куплено спасение нашего народа.
– Я убила девятую гхалии возле перевала Косолапого Медведя, вонзив стилет в ее лоб, – доверительным тоном поведала я.
– Ты истинная наследница своего великого деда! – восторженно похвалил чародей, внимательно слушая мои откровения. – Гхалий только так и можно убить: разрушив их мозг или сердце. Обычное оружие против них бессильно. Они считали себя неуязвимыми и почти не ошиблись, ибо лишь волшебные клинки способны пробить их плоть.
– Да, против Льда не устоишь, – с улыбкой подтвердила я, пальцем прикасаясь к своей груди. – Не хотела бы я драться с тем, в руках у кого очутится второй меч короля.
– Эти мечи отковал мужчина, – с некоторым раздражением напомнил чародей. – И предназначены они для мужчины. Они слишком тяжелы для тебя, Наследница!
– Отнюдь, – строптиво кашлянула я. – Как раз по руке, ибо и характер у меня ничуть не легче.
– Тебе нужен верный спутник! Помощник, соратник, готовый в любой миг защитить и поддержать, – продолжал гнуть свое маг, возможно, даже не понимая, сколько душевной боли, во много раз превосходящей физическую, причиняют мне его намеки.
– Не знаю, насколько сильным должно быть мужское плечо, чтобы выдержать мой характер, – криво усмехнулась я. – И плевать мне на ранения, ибо мужчины оставляют куда худшие отметины. На женских телах и душах.
– Шрам останется, – сообщил Лаллэдрин, заботливо поправляя мою повязку. Кажется, он намеренно ушел от поднятой мною темы, слишком спорной и неоднозначной. – Но ведь судьба Грома тебе неизвестна?
Я чуть помедлила, а затем кивнула с сомнением, не намереваясь посвящать мага в приключения Джайлза. Человеческий чародей лишился кисти руки, отрубив ее неким, подозреваю, отнюдь не простым мечом. Возможно, этим клинком стал Гром, ведь я и сама утверждала: такое оружие не теряется, а если и теряется, то после всегда находится нужным лицом в нужное время. Но зачем я буду загружать Лаллэдрина лишними проблемами?..
– А что до всего прочего, то у тебя мускулы пантеры, акулье пищеварение и психическая уравновешенность гремучей змеи: уж извини за некоторый анимализм… – с усмешкой добавил Лаллэдрин, безмерно довольный столь двусмысленным комплиментом.
Я рассмеялась и сразу же закашлялась. Чародей неодобрительно покачал головой, но из его глаз уже ушло то озабоченное выражение, которое испугало меня пару минут назад.
– А гхалия?.. – Я намеренно не закончила вопрос, не решившись спросить о королеве. Но Лаллэдрин и так прекрасно меня понял.
– Умерли обе. – Он сокрушенно вздохнул. – Теперь у нас в долине много чего противоречивого о тебе говорят.
Я насмешливо приподняла брови, намекая: «И что именно?»
– Ты вернула эльфов в небо, убила нашу королеву, дала имя сыну короля. Дескать, в тебе много всего разного намешано – и темного, и светлого. И способна ты как погубить наш мир, так и спасти его от гибели. Что же из всего этого правда, Наследница? – Чародей смотрел на меня выжидательно, ничуть не скрывая овладевшего им любопытства.
– Ровно половина! – проказливо усмехнулась я. Затем медленно приподнялась и села, запахивая на коленях полы уже такого знакомого халата. Поймала взгляд Лаллэдрина: – Старый чародей Альсигир обещал, что ты сумеешь должным образом огранить мои магические способности и сделаешь из меня настоящую чародейку. Так?
– Как будто ты сейчас поддельная чародейка! – ехидно рассмеялся он, ласково, но непреклонно укладывая меня обратно на подушку. – Вернемся к этому разговору дня через два, а пока спи… – Он поднес к моим губам чашку с маковым отваром, и я послушно выпила, не в силах бороться со своей слабостью. И сразу же снова провалилась в сон, на сей раз светлый и легкий, словно ветерок, поигрывающий прикрывающим окна тюлем. В эту ночь мне снился Арден, здоровый и невредимый, одетый в белый шелк, сидящий на спине огромной черной мантикоры и увенчанный королевской короной… Но сон прошел, оставив после себя сладкую грусть, похожую на вкус меда… Порой нам снится то, что в жизни невозможно, а жизнь, в противовес видениям, преподносит то, что и не снилось.
Миновало три бесконечно долгих и скучных дня… На рассвете четвертого я решительно отказалась от услуг лекарей, учеников Лаллэдрина, сбежала из-под их надзора и теперь тихонько сидела в саду, наслаждаясь свободой и одиночеством. Моя рана зажила, как и предсказывал Лаллэдрин, оставив после себя двойной шрам, симметрично расположившийся на груди и спине, прямо между крыльями. Еще одна отметина в моей приличной коллекции шрамов, начиная от тоненького рубца на правой скуле, нанесенного змееликой Банрах. Впрочем, я не зацикливалась на своих боевых отметинах, относясь к ним со стоическим здравомыслием. Как говорится, было бы только терпение, а что терпеть – всегда найдется.
Аккуратно раздвигая кусты сирени, Лаллэдрин бесшумно подошел к приютившей меня скамье, но, даже не услышав, я интуитивно почувствовала его неслышную поступь и дружелюбно улыбнулась.
– И сколько столетий вы намереваетесь прятаться в этой укромной долине? – вместо того чтобы поприветствовать мага, напрямую спросила я. – Блентайр не сможет выжить без эльфов. Это вы понимаете?
Чародей тяжело вздохнул, присаживаясь рядом со мной.
– На все воля Неназываемых! – уклончиво ответил он, отводя взор.
В моей душе словно лопнул какой-то давно созревший нарыв, и я заговорила горячо и сбивчиво, выплескивая наболевшее:
– Разве вы еще не убедились в том, что нельзя строить блаженную землю в одиночку и только для самих себя? Даже как образец…
Маг кивнул, нервно обрывая листья с ни в чем не повинной ветки сирени:
– Много лет прошло с тех пор, когда мы, беглые и немногочисленные, оторвались от преследователей, нашли эту долину и возвели город Дархэм, окруженный тремя вольными деревнями: Атраной, Иденой и Селетой. Отныне у нас все стало общее и все свое. Лес изобиловал растительной пищей, охота давала мясо и шкуры. Расчищая поляны, чтобы селиться на них, мы вырубали только те деревья, которые шли на постройку. На лесных луговинах мы сеяли просо, удобряя землю золой из сушняка, который горел зимой в наших печах. Белую бересту мы испещряли знаками нашего священного письма, чтобы учить детей. Мы приноровились отличать съедобные коренья от ядовитых и находить применение и тем и другим. Научились прясть сосновую хвою, расплющенную между камнями, длинную болотную траву, шерсть наших лохматых псов. Добывать дикий мед, не губя пчел, и варить болотную руду. А стоит нам захотеть – и через границу, которой мы себя обвели, нам будут тайно, воровски, в обмен на лисьи, бобровые и куньи меха, передавать все, чем славен внешний мир: и сладкий сахар, и черную сталь, и белое серебро, и книги на коже и травяном волокне. Только мы не хотим лжи. Понимаешь, Наследница? Подло быть счастливыми в стороне других и горько – несчастными вдали от всех. Я прожил достаточно, чтобы понимать: вместе с благами, не очень-то и желанными, извне придут и болезни, и войны, и неравенство людей, и чужая вера. Нам опять потребуется вся наша сила, чтобы сохранить себя и не нажить новых врагов. Пойми, мы устали от войн и больны жаждой мести. И все-таки дороги должны быть открыты! А это значит, нам нужен тот, кто сумеет открыть эти дороги и вернет нас во внешний мир. Вернет нам весь прочий мир Лаганахара… – Он замолчал, тревожно вглядываясь в мое лицо. – Сейчас мы живем хорошо, но мы вымираем, ибо оторваны от своих корней. Мы неспособны забыть то, что потеряли, ведь оно манит нас, словно волшебный сон. Наши женщины рожают все меньше, а тоска по покинутому Блентайру медленно вытягивает из нас все соки…
