Разборки олимпийского уровня - Леженда Валентин

Их голоса стали удаляться и вскоре вовсе затихли. Гектор понял, что он остался один.

Это было хорошо, потому что теперь он мог собраться с мыслями и тщательно подумать, что же с ним в конце концов произошло.

Без сомнения, он спал. Все случившееся не могло быть явью, и это главное, что сразу же Гектор для себя уяснил, дабы сохранить свой рассудок.

И это было мудро.

Весьма мудро.

Он стал вспоминать, как они вместе с Одиссеем, Агамемноном, Парисом и Аяксом приплыли к неизвестному острову, оказавшемуся страной лото-фагов. Он вспомнил, как купил у некоего странного субъекта порошок счастья и, когда Одиссей внезапно отлучился, напудрил этим порошком себе ноздри. Затем он почувствовал головокружение и… или не почувствовал? Да нет, головокружения вроде не было. Он вырубился сразу, а очнулся здесь.

А вот это уже следующий вопрос: где же это он очутился?

На Олимпе?

Сомнительно. Эфиопа боги на Олимп в жизни бы не допустили, да и Асклепий был какой-то невразумительный, ненастоящий, что ли. Перед чернолицым заискивал.

Нет, это явно был не Асклепий.

Тогда кто?

Задача казалась Гектору неразрешимой. От всех этих вопросов у него разболелась голова, только и всего.

“Значит, не Олимп, — морщась, подумал он, — определенно не Олимп”.

— Новенький, а новенький, тебя как зовут?

Гектор нехотя повернул голову вправо. На соседнем ложе восседал лысый худой мужик в полосатой одежде с клочковатой рыжей бородой.

— Гектор, — представился троянец.

— А… — сказал худой мужик, — так ты тот уникальный псих, который возомнил себя древним греком.

— Я не псих, — удивленно возразил Гектор.

— Да я тоже. — Рыжебородый с чувством почесал голую пятку.

— А тебя как зовут? — спросил Гектор.

— Геракл, — просто ответил худой мужичишка.

— Кто?!! — Герой оторопело вытаращил глаза. — Как ты сказал?

— Геракл, — повторил рыжебородый. — Геракл…

Гектор рассмеялся.

— Чего это ты смеешься? — обиженно поинтересовался Геракл.

— Я видел Геракла, — ответил троянец, — когда он с Олимпа в бордель один в Спарте спускался. Он ростом где-то как четыре тебя, ну а шея у него — что твое туловище.

— А я много болел, — нервно ответил рыжебородый, — и мало ел в последнее время.

— Ну да. — Гектор снова, не удержавшись, громко хохотнул. — Мне начинает здесь нравиться.

— О, так вы уже подружились, — обрадованно сказал снова появившийся в помещении псевдо-Асклепий. — Я специально поместил вас в одну палату. Это мой новый метод лечения называется “Шизофреник к шизофренику”. Наполеон, например, лежит у меня вместе с Талейраном, Цезарь с Брутом, Чингисхан с Темучином, а Горбачев с Лениным… Хотя нет, они сегодня утром подрались, и я посадил Ленина в изолятор.

Гектор зажмурился и потряс головой, мало что разобрав в сумбурной речи незнакомца.

— Кстати, я не представился. Меня зовут Александр Александрович, я заведующий психиатрическим отделением.

— Македонянин, что ли? — спросил Гектор.

— Как вы сказали? — учтиво переспросил Александр Александрович. — Ах да… нет-нет, Александр Македонский лежит у нас в палате с Майком Тайсоном, поскольку буйный слишком. Все в какой-то поход рвется за черной короной.

— Доктора у нас хорошие, — блаженно кивнул Геракл, — порой и не отличишь от самих пациентов.

— Вы, главное, ни о чем не беспокойтесь, — улыбнулся Александр Александрович. — Лечить мы вас не будем. Мой главный врачебный девиз: “Спасение утопающих —дело рук самих утопающих” или, иначе говоря, “Пациент, излечи себя сам”. Вот только буйствовать у нас не принято. За это у нас наказывают.

Гектор в ответ лишь пожал плечами, поскольку ему было все равно. Сон казался интересным и, как все сны, вреда принести спящему не мог, а это радовало.

— Ну, вы общайтесь, не буду вам мешать, — снова улыбнулся Александр Александрович, — а я еще зайду перед обедом.

И чудной незнакомец ушел.

— Вот он хороший, — кивнул на закрывшуюся дверь Геракл, — его недавно к нам перевели, а до этого зверь был, а не заведующий, всех током и холодными простынями лечил. За любой проступок — чуть что, в изолятор сажал к Александру Македонскому. Но не выдержал мужик, сдрейфил. Крыша у него от всех этих Наполеонов у самого поехала. Возомнил себя человеком-дирижаблем и с крыши, больницы сиганул. Цеппелинов его фамилия была.

“Что за ерунда”, — подумал Гектор и, повернувшись на бок, сладко задремал, что само по себе было удивительно, ведь разве можно задремать во сне?

Если ты УЖЕ спишь?

Получается, что Гектору во сне приснилось, что он задремал?

Чушь.

Но все же…

Дремал герой недолго.

Открыв глаза, он обнаружил Геракла все на том же месте, по-прежнему задумчиво почесывавшего голую пятку.

— Что случилось? — спросил Геракл. — Не спится?

Гектор зевнул.

Спать ему не хотелось, ведь он и так уже спал. Поскольку данный сон был ему интересен, герой решил форсировать события.

Снова с легкостью разорвав сковывавшие его путы, он встал с мягкого ложа, удовлетворенно отмечая, что вся его одежда, включая доспехи, была на месте. Вот только меча недоставало и фляги с крепким троянским вином.

— Ты куда это собрался? — встревоженно спросил Геракл.

— Прогуляться, — ответил Гектор, подойдя к зарешеченным мутным окнам.

Разглядеть что-либо было невозможно.

Гектор осторожно взялся за решетку, пробуя ее на прочность.

— Эй, ты чего? — испуганно закричал Геракл. — В изолятор захотел?

Но троянец, не отвечая, рывком выдрал железную решетку из оконного проема. На пол палаты с шуршанием посыпалась серая штукатурка.

— Вот это да! — искренне восхитился Геракл.

— Это что! — усмехнулся Гектор. — Вот когда мы с Одиссеем из Трои драпали, так я с разгону городскую стену прошиб.

А вот с окном возникли проблемы. Троянец совершенно не знал, как его открыть. Конечно же ему ничего не стоило это окно разбить, к сатировой матери, но на шум вполне могли сбежаться вооруженные эфиопы. Драться сейчас Гектору было неинтересно.

— Эй ты, рыжебородый! — позвал он Геракла. — Ты, случайно, не знаешь, как здесь окна открываются?

— Случайно знаю, — ответил худой мужичишка, после чего, забравшись на подоконник, нажал на какие-то железки.

Окно со скрипом отворилось.

— Вот тебе раз! — хмыкнул Гектор, увидев за окном такое же белое помещение, как и то, в котором он сам сейчас находился.

В соседней комнате тоже было две кровати.

На одной лежал некто с вьющимися желтыми волосами, в боевых кожаных доспехах, которые обычно носили сексуально озабоченные амазонки. Руки и ноги блондина были скованы толстыми цепями.

Вторая кровать пустовала.

Ее владелец, здоровый двухметровый чернокожий, скорчив злобную рожу, боксировал подвешенный к потолку кожаный мешок с песком, прямо как в спартанских школах.

— Снова эфиоп, — тяжело вздохнул Гектор, не спеша перелезая через подоконник в соседнее помещение.

— Это не эфиоп, — тихо прошептал Геракл, осторожно следуя за героем. — Это студент местного медучилища из Африки. Родители ему деньги присылать перестали, и стал он жить на одну стипендию, в итоге чего свихнулся. Возомнил себя Майком Тайсоном, супермаркет ограбил, откусив ухо одному из охранников.

“Понятно, что ничего непонятно”, — подумал Гектор, осматривая очередное зарешеченное окно.

— Ну а это кто? — Короткий кивок в сторону кудрявого молодого человека.

— О, — прошептал Геракл, — это самый опасный здесь псих, считает себя великим завоевателем Александром Македонским. Вроде как историк бывший. Ролевыми играми увлекался, по лесам с деревянным мечом бегал. Угрели его, короче, этим самым мечом по голове, вот он сюда и попал.

Стиснув зубы, Александр Македонский злобно смотрел на пришельцев. Майк же Тайсон никакого внимания на них не обращал, с рычанием кидаясь на боксерскую грушу.

Провожаемые злобным взглядом странного молодого человека, Гектор с рыжебородым беспрепятственно пересекли комнату и подошли к следующему окну. Это окно также было мутным, но Гектору показалось, что за ним мелькают ветви раскачивающихся на ветру деревьев.