Сергей Костин - Товарищ американский президент
Отведя клюшку на возможно больший радиус замаха, в район лопаток, я закрыл глаза, сливаясь как с клюшкой, так и с природой. Мысленно продублировал удар тридцать три раза, на счастье, и глубоко вздохнув, рубанул, что есть силы.
Кадры замедленной съемки, которую, ослушавшись прямого приказа, подпольно вела Милашка, при просмотре показали, как в вдребезги разлетается клюшка, подаренная министром спорта. Как американский мячик, получивший русский удар, исчезает из кадра. Как заворачивается в тройной тулуп, уносимый дикой инерцией, командир подразделения "000". Конец съемки.
– Мм! – подскочил третий номер и пожал командирскую руку.
– Я и еще раз могу, – скромно объяснил я. – Жаль только запасной клюшки нет. Что скажешь, Роберт Клинроуз?
Боб стоял бледный и окончательно раздавленный командирским авторитетом. Протирал глаза, пытаясь разглядеть направление, куда умчался мячик, направленный твердой рукой майора Сергеева. Потом перевел безумные глаза на меня. Дрогнула рука старшего лейтенанта с американским тяжелым прошлым. И отдала честь.
– То-то же, – потрепал я Боба по щеке. – И больше чтоб никогда. Ты меня понял?
Молодой гражданин России коротко кивнул, проникаясь пониманием.
Инцидент был полностью исчерпан. Боб, как проигравший межнациональный конфликт, побежал в Милашку за новой упаковкой кваса. В команде спецмашине подразделения "000" воцарилось праздничное настроение. Выходной есть выходной.
– Мм?
– Нет, Гера. Не упрашивай. Каждый негодяй, независимо от рода и племени, должен отвечать за свои поступки. Если я приказал три дня в натопленной сауне, значит будет сидеть три дня.
Герасим добрая душа. Через каждый час ходатайствует за своего дружка. А то, что через прожорливость преступной нелетающей птицы мы можем званий лишиться, его не волнует. У нас Закон и Устав один для всех. И для майоров и для пингвинов. Нечего было гуманитарную селедку жрать.
Со стороны спецмашины послышался непривычный для ушей спасателей шум. Наше с третьим номером внимание мгновенно переключилось с обсуждения Директорского любимчика на несущегося к нам янкеля. В руках у Боба тренькал маленький колокольчик, который Милашка выменяла в свое время у столичных первоклашек на лазерный миномет широкого радиуса действия.
– Тревога! Тревога! – кричал бывший американец, старательно тряся колокольчик. Торопился, чуть не падал.
– Мм?
– Наверно квас кончился, – пояснил я.
Запыхавшийся Боб все-таки споткнулся и растянулся у наших ног. Но колокольчик с автоматической заводкой продолжал тренькать.
– Прекратить панику, второй номер! – зевнул я. – Коротко и внятно, желательно не употребляя непереводимых американских слов объясните своему командиру, что такое непоправимое случилось в этом мире в наш единственный выходной день. И поспешите с докладом, товарищ второй номер. Не хочу повторяться, но мы, спасатели, знаем реальную цену мгновениям. Помните, второй номер, как поется в официальном гимне Службы? Мгновения раздают майорам ордена, а старшим лейтенантам взыскания по службе. Ха-ха!
Боб восстановил дыхание, поднялся и уже спокойно, как того предписывали правила поведения младшего офицерского состава перед старшим офицерским составом, коротко доложил:
– Тревога, товарищ майор. Федеральная база. Срочно.
– Федеральных баз много, а выходные одни, – мудро сказал я и вздохнул. – Ведь приказал же на вызовы не отвечать.
– Я случайно, командир. Открывал холодильник и задел тумблер автоответчика. База сообщает, что нас немедленно хочет слышать Директор.
Директор, это святое. Никакой спасатель, если он, конечно, в трезвом уме и твердой памяти, не откажет любимому Директору в вызове.
– Так пойдем и ответим, – еще раз зевнул я. – Шеф по ерунде не беспокоит. Наверно с очередным званием поздравит. В ту или иную сторону. А может и денег до получки попросит.
Добравшись до спецмашины по асфальтированной дорожке с красным длинным половиком, мы забрались в кабину. Не желая тревожить уставшую от трудовых будней Милашку, я самостоятельно включил канал дальней связи:
– Спецмашина за номером тринадцать на эфирной волне.
В динамиках послышался треск, гром и звук рвущейся материи. Обычные звуки при дальней связи.
– Там настойки сбиты, – Боб рванулся к приборной панели и покрутил ручку.
В ту же секунду треск превратился в громовой голос Директора, гром в директорское постукивание кулаком по, предположительно, крышке стола. Звук рвущейся материи опознать не представлялось возможным. Скорее всего кое-кто далеко-далеко рвал бумаги. Возможно с приказами о предоставлении лучшим сотрудникам подразделения "000" очередных званий.
– Сергеев?
– Товарищ Директор! Рады слышать родной голос!
– А я, знаешь, не очень, – прокашляли динамики голосом Директора, – но обстоятельства, будь они трижды на Северном полюсе, вынуждают. Так сказать, непреодолимой силы. Российское правительство вынуждено попросить ваш экипаж вернуться из отпуска….
– Отпуска!? – от неожиданности заявления я чуть не засмеялся. – Вы, товарищ Директор, наверно хотели сказать из изгнания?
– Ты из себя, Сергеев, глобалиста не строй. Тоже мне, во глубине глобальных руд, нашелся. Не время для шуток. Это для вас, может быть, изгнание, а по бумагам, сейчас зачитаю, вот… по бумагам вы у нас в отпуске. Так и записано – "… прапорщика Сергеева, младшего прапорщика Герасима и рядового Роберта Клинроуза со спецмашиной в отпуск сроком вплоть до исправления…".
За спиной послышались глухие удары. Это третий номер обмывал новое звание головой о переборку. Что делал Боб, я не видел. Но уж не открывал безалкогольное шампанское, это точно.
– С каких это…?
– Не перебивайте, Сергеев. Времени у нас мало. Но для общего развития напомню, что страна некоторое время назад доверила вам самое ценное, что имела для гуманитарной помощи. Продолжать?
– Никак нет. То есть да. Я не согласен. Это ваш любимчик виноват. Но мы его наказали. По всей строгости гражданского времени.
– За зверства, Сергеев, вы ответите отдельно. Ваше понижение расценивайте как аванс. Но! У вас имеется шанс исправить допущенные ошибки. Прежние звания, доверие и даже мою дружбу.
– Говорите, – я скосил глаза на Боба. Янкель собирал туристический ранец. Опять уходить собрался. Трудностей испугался. Зря. Я уже раз десять прапорщиком был, и ничего. Все рано или поздно на круги своя возвращалось. Одно единственное отлично выполненное задание и мир у наших ног.
– В общем так, Сергеев, дело сугубо секретное, не разглашаемое. Уровень срочности – самый высокий. Уровень тайны – никому.
– Понимаю. Быстро, выгодно, удобно. Подробности?
– Отечественные силы республиканской обороны только что засекли запуск с территории Америки летательного объекта. Запуск произведен с неизвестных координат. Не ожидали мы от республики такой технологической прыти. Скорее всего подземная засекреченная шахта. На орбиту Объект вышел в такое-то время. На наши запросы министр иностранных дел молодой американской республики ничего путного не ответил. Сам в шоке. Убеждает нас, что его страна ничего не знает о запуске. Что лишний раз убеждает в том, что мы имеем дело с секретной разработкой американцев.
– У них производственных мощей не хватит, – я вспомнил разрушенные заводы, заброшенные фабрики и приватизированный вьетнамскими предпринимателями космодром на одном из американских мысов. Они там сейчас петарды для своих праздников выпускают.
– Как видишь, хватило, – голос Директора стал жестким. – Но нас, российское правительство беспокоит другое. Секретный объект молодой американской республики движется с неимоверной скоростью прямиком на наш космический объект "ГРУ". Ты ведь один из немногих, кто знает, что это такое?
Орбитальный космический объект "ГРУ" – Глобальный Российский У, что такое "У" даже мне не сообщили, осуществлял управление всеми автоматизированными перевозками оборонных сил на прилегающих к Родине территориях. От обороноспособности ГРУ завесила безопасность страны. И этим все сказано.
– Дальше? – в горле мгновенно пересохло.
– Наши специалисты стараются на максимальной скорости отвести станцию за Марс, но американский Объект имеет очень большую скорость.
– Догонит и перегонит.
– Выводы делать рано. Но ровно через два часа неизвестный стратегический Объект явно не оборонного значения столкнется с ГРУ. Сила взрыва будет настолько велика, что над поверхностью Марса повиснет облако пыли и на поверхности полностью погибнет урожай яблок этого года. Я уже не говорю о том, что в результате потери ГРУ на Земле парализуется движение общественного и оборонного транспорта, остановятся все ядерные топки, застрянут лифты, прекратят работу все двигатели, перестанут крутиться зубные сверла – я, кстати, сейчас из зубного кабинета – и на нашу землю вернуться мрачные времена дикого второго тысячелетия.
