Елена Жаринова - Лучший из миров
— Конечно, нет, Нанук, — едва не всхлипывая, сказала Арина. — Этот ваш Кодекс вообще какой-то бесчеловечный!
— Естественно, — вмешался начальник. — Он же не людьми составлен, а отражает законы самой жизни. Тебе не надо было давать опрометчивых зароков и обещаний. А уж раз согласился на такие условия — либо выполняй, либо неси наказание и не ропщи. И уж тем более эти девчонки в твоих проблемах не виноваты.
— Я же говорил вам, здесь очень опасно, — твердил Юче, когда мы шли в нашу каморку. — Здесь все поголовно психи. Каждый день их терзают худшие формы страха, злобы, зависти. И драки происходят каждый день. Этот Нанук — полный отморозок. Он, кстати, эскимос. В эскимосских сказках…
— Юче, ты понял, что здесь происходит? — перебила его я. Он опешил на мгновение: я почти никогда не обращалась к нему по имени… Но сейчас мне так важно было услышать подтверждение моей догадки, что даже застенчивость отступила.
— Что происходит… — вздохнул Юче. — На Выселках под землей скапливаются все негативные эмоции жителей и Фераха, и реального мира. Почему-то вся здешняя техника работает именно на таком топливе. Я уже начал разбираться… Злость и раздражение красного цвета, страхи и тревоги — зеленого, зависть и ревность — желтого. За день всего этого надышишься, нахлебаешься… Ничего. Нам осталось продержаться совсем чуть-чуть.
Угу. Вечная тема. День простоять, да ночь продержаться… Что-то обычно такой героизм вознаграждается посмертно… Но я не стала говорить это вслух. В конце концов, надежда — все, что у нас осталось…
— Интересно, а куда деваются положительные эмоции? — задумалась Арина. — Ну, там, нежность, любовь, радость…
— Мне говорили, что они все остаются в Ферахе, а сюда не попадает ни капли, — ответил Юче. — Говорят, в Ферахе их тоже всевозможно используют. И их там столько, что не надо добывать под землей. Они плещутся на поверхности в виде озер и рек, поднимаются облаками в небо, падают обратно дождем… Люди едят их и пьют, дышат ими, умываются ими… Вот почему в Ферахе так хорошо.
— Да-а, — мечтательно протянула Арина. — Представляю себе. Бармен, пожалуйста, мне коктейль "Эйфория". Сто грамм радости на пятьдесят щенячьего восторга. И вишенка. Размешать, но не взбалтывать. Прикольно! — она широко, с мяуканьем зевнула.
Интересно, какое сейчас время суток? Мы не спали всю ночь, наверно, дело к утру… Самое время ложиться спать. Солдат спит — служба идет. Чем тут еще заниматься? Мне ужасно хотелось хоть на минутку вылезти наружу и подышать воздухом. Здесь, казалось, все пропиталось разнообразным негативом. Но снаружи нас караулили голодные пери…
Мы с Ариной забрались на тахту, накрывшись драным шерстяным одеялом. Моя подруга тут же засопела носом как ребенок. А мне опять не спалось. Не то из-за холода, не то Кучук мешал, тяжело заваливаясь на ноги… А скорее всего потому, что у стены на лежанке, сооруженной из чьих-то старых пальто, лежит, закинув руки за голову, Юче. Я чувствовала, что он тоже не спит.
Давай, подойди к нему… Разве ты не знаешь, что наше время истекает? Что за спасение придется заплатить разлукой? Давай, это всего пара шагов! Ты никогда себе не простишь, что сейчас не сделала этого!
Стиснув зубы, я выскользнула из-под одеяла. Пошлепала босыми ногами по холодному бетонному полу. Тихонько спросила:
— Не спишь?
Он совсем не удивился. У меня на плечах оказалось пальто — из тех, что десятилетиями висят в шкафах старых квартир на радость прожорливой моли. От пальто пахло табаком и нафталином.
Юче обхватил меня двумя руками и покачивал, как маленькую. Его подбородок щекотал мне ухо.
— Мы обязательно выберемся отсюда, я тебе обещаю, — шептал он. — Ты потом будешь все это вспоминать, как страшный сон. Вы с Ариной обязательно полетите домой.
Мне очень хотелось сказать ему: летим с нами! Но я же не ребенок… Я знаю, где кончается сказка и начинается реальная жизнь. Это только в сказке не бывает виз, паспортов и границ… И я не находила слов. Юче первый снова нарушил молчание.
— Знаешь, почему я до сих пор не сошел с ума на этой работе? Потому что думал о тебе. Как только какая-нибудь гадость начнет меня одолевать, я представляю твои глаза, то, как ты поправляешь волосы… А еще — как мы с тобой попали в Ферах…
На слове как он сделал едва заметный акцент. Я покраснела от радости, но в темноте этого никто не увидел. По позвоночнику пробежала знакомая, нетерпеливая дрожь. И словно в ответ я почувствовала, как дрожат его руки. Пальто упало с плеч, и мир покатился кубарем… наши руки неистово метались — и не знали, на чем остановиться. Губы искали губы — и промахивались. Мы сталкивались носами, беззвучно смеялись… Я плакала, а он целовал соленую дорожку на моем лице… Сейчас мне не надо было от него никаких слов и объяснений. Я не Арина и не слишком разбираюсь в парнях, но когда тебя любят, это чувствует каждая женщина. Даже такая глупая и неопытная, как я.
На мгновение у меня мелькнула безумная мысль… А что, если для нас и этот поцелуй окажется первым… Но нет. Это был совсем другой поцелуй. Не неожиданный, а долгожданный. Не открытие, а обретение. А чудес не бывает даже в нашей невероятной сказке. На все есть законы, правила, регламент, Кодекс… Вокруг по-прежнему оставалась полутьма каморки, слышалось сонное сопение Арины, похрапывание Кучука… Где-то в уголке ворочался Тимур. А мне все равно казалось, что я в волшебной стране.
Вдруг Юче резко оттолкнул меня.
— Ложись спать.
Еще недавно я бы обиделась. Но сейчас почему-то сразу поняла, в чем дело… Да-да, он прав, он молодец, хотя мне смертельно трудно прервать эти объятия… Я снова стиснула зубы — на этот раз, чтобы решительно встать. И тут же он дернул меня за руку вниз, так что я едва не упала. Снова быстрые, отчаянные поцелуи — словно мы уже прощаемся навсегда…
— Иди. Пожалуйста…
Я в последний раз скользнула губами по его щеке и в один прыжок добралась до тахты. Ожесточенная борьба за одеяло — спящая Арина не отдавала ни пяди… Наконец мне удалось завернуться в отвоеванный уголок. Я уснула сладко-сладко, с блаженной улыбкой на лице, как будто в детстве, на даче, наигравшись и набегавшись после солнечного дня. И счастье было мне самой прочной защитой от ядовитых испарений, поднимавшихся из недр этой страшной земли.
Глава 14. Мадам Марта
Мы провели на шахте три дня. Ни разу за все это время мы не поднимались на поверхность. Начальник строго-настрого запретил нам это и даже сам вызвался гулять с Кучуком.
— Я перед господином Османом за вас головой отвечаю, — отрезал он на все наши уговоры. Похоже, наш жуликоватый друг был здесь непререкаемым авторитетом.
Лично я, кстати, вовсе не рвалась на поверхность. Все три дня я пребывала в глупой эйфории. Раздраженная Арина многократно замечала, что общаться со мной невозможно. Я не слышала, когда ко мне обращались, не понимала, что говорят, и вообще витала в облаках. Я совершенно позабыла, что наша судьба по-прежнему висит на волоске. Мы с Юче не так уж часто виделись в эти дни и еще меньше говорили, но счастливая уверенность, что он меня любит, не покидала меня.
Когда Юче возвращался со смены, то при всех меня целовал. И я была готова провалиться еще глубже под землю от смущения, но одновременно меня распирало от гордости. Это было такое странное ощущение… Помню, в детстве мы играли в дочки-матери, и единственный мальчик в нашей компании тоже вынужден был участвовать (чтобы все было по-честному, через день мы играли с ним в "войнушку"). Этот мальчик был назначен моим мужем. Он как бы приходил с работы и важно чмокал меня в щеку. А я подавала ему обед: "уху" из листьев одуванчика и куличики из песка. Вот и сейчас мне казалось, что мы с Юче исполняем роли взрослых в какой-то игре. Я просто не могла до конца поверить, что это происходит со мной…
Мы были уверены, что нам торчать на шахте еще несколько дней. Но все оборвалось, как всегда, внезапно. Начальник принес нам записку от Османа. Она была написана по-русски, печатными буквами, с мягким знаком наоборот и перекладинкой в "И" в другую сторону. Но нас больше потрясло содержание:
"Гид уже у меня. Машину за вами выслал. Будьте предельно осторожны!"
— Йес! — подпрыгнула от восторга Арина. У меня бешено заколотилось сердце. Тимурчик насторожился и стал похож на суслика. Он все еще сомневался: возьмут — не возьмут…
— Надо сказать Биби.
Арина тут же откупорила флакончик и сообщила волшебнице новость.
Разрешительница затруднений выглядела кое-как. Нечесаная, в каком-то старье, бледно-зеленая…
— Я готова, — вяло отреагировала она.
Наше волнение и радость она не разделяла. И тут до меня в очередной раз, но с особой ясностью дошло… Ведь Биби придется оставить здесь. Ее волшебный дар — наш пропуск на свободу…
