Петер Европиан - Масик продолжается
— Как видно, — сказал Масик. — Меня она, чтобы как следует заколдовать, попыталась превратить в человека. Может, она не так уж много занималась колдовством над животными…
— Хм, — задумался сэр Джон. — Тогда тебе, возможно, не стоит принимать облик коня?
— Едва ли. Хотя могло конечно оказаться и так, что со мной случилось бы что-то плохое, попытайся я перестать быть человеком.
— И? — встревоженно спросил сэр Джон.
— И, — ответил Масик. — Со мной пока ничего не случилось, а разве я человек?
И для убедительности поцокал копытами.
Сэр Джон с сомнением посмотрел на него — должно быть прикидывал, можно ли теперь использовать Масика как транспортное средство.
— Ведь на самом деле это без разницы, кто я, — ответил Масик мыслям сэра Джона. — Совершенно без разницы.
И в подтверждение своих слов снова поцокал.
Они поговорили еще, и наконец Масик убедил сэра Джона, и тот оседлал его, предварительно разыскав по укромным углам недостающие части снаряжения, и взобрался в седло, и прочел благодарственную молитву, и затем они медленно тронулись в путь по старой дороге, которая, оказывается, начиналась прямо от двери балкона. Они ехали и беседовали на разные философские темы.
А того, что происходило в оставленной квартире, не видели.
Стоило им только скрыться из виду, как с потолка спикировала муха — та самая, которая разбудила Масика своим настырным жужжанием. Муха опустилась в цветочный вазон, стоявший на подоконнике спальни, и принялась энергично раскапывать землю, для большего эффекта орудуя четырьмя лапками сразу. Земля была рыхлая, и мухины усилия быстро увенчались успехом. Которым оказался крошечный серебристый доспех. Тщательно обтерев с него землю, муха принялась пристраивать его на своем мушином теле. Доспех пристраивался с трудом, и ворочаясь в нем, муха сердито ворчала:
— И кто только придумал делать эти ремни в столь неудобных местах, что доблестный рыцарь должен так мучиться, когда ему приходится облачаться без чьей-либо помощи?
Hо наконец со строптивым доспехом было покончено, и муха тут же пришла в мажорное расположение духа, поднялась к потолку, выполнила круг почета, а потом вылетела наружу через выбитое окно на балконе.
Когда муха оказалась на фоне неба, стало отчетливо видно, что у нее стройная фигура, смуглое лицо и тонкие прозрачные крылышки — словом, та самая внешность, которую некоторые люди приписывают эльфам (а другие, как вы помните, считают ими таинственных высоких существ с заостренными ушами, светлой кожей и длинными локонами).
Обычные мухи в полете просто жужжат, но эта была необычной, и потому не просто жужжала, а пела. Она пела о том, что ее зовут сэр Морис, о том, что еще одна заблудшая пара направляется в Уинчестер, о том, что старый король может спать спокойно, когда на свете существуют такие доблестные рыцари как сэр Морис или как сэр Мортимер, который как раз сейчас доблестно вылетает с балкона соседнего этажа, и о том, что плохо придется всем этим неверным королевским вассалам во главе с этим трижды недостойным королевским племянником, когда из ниоткуда вдруг станут один за другим появляться разные забытые сэры, и еще о том, что глупый Масик так и не перезвонил своей подружке (или кем она там ему приходилась), и теперь такая возможность появится у него очень не скоро.
