Яна Алексеева - Некроманты, алхимики и все остальные
Услышав шаги, он насторожился, но затем присел обратно. Это был не легкий, почти танцующий перестук каблучков Вирины, а как бы такое… он нахмурился… скольжение?
На миг выплыв из весеннего дурмана, он сообразил: мастер Эйден. И точно, голос, раздавшийся снизу, был ему знаком. Уверенный тенор перекрыл звук других шагов:
— Господин директор?
— Магистр Эйден.
— Пришли проводить? — шуршание, звяканье пряжек, перестук хрустальных флаконов.
— Разумеется. Но только дабы удостовериться, что вы благополучно нас покинули. Ради спокойствия моего алхимика.
— Бедный магистр… — насмешка в голосе.
— Отчего вы его так не любите, моя леди? — директор прошелся, ведя рукой по закрывающим окна решеткам. Дерево тихо затрещало.
— Вероятно, привычка. Трудноизживаемая.
— Не смешите меня. Ваше поведение зависит только от вашего желания, — голос директора был сух, как земля после трехмесячной засухи.
Тяжелый вздох.
— О, Тьма. Вы меня отчитываете. И вы правы. Но иногда так хочется… — в голосе мастера, нет, уже магистра, послышалась усталость.
— Вспомнить молодость? — Вольду послышались веселые нотки. — Вам это удалось. Магистр Леснид теперь долго будет вспоминать вашу очередную защиту.
— О, да. Но согласитесь, трансформации живого были весьма удачны.
Снова шелест, звяканье.
— Кстати, откройте тайну. Зачем вы мучили студентов этим несчастным исследованием?
— Это кто кого мучил! Вообще-то это секрет. Но вам скажу. Это подарок. На свадьбу.
— Кому?
Многозначительное молчание.
— О, ну думаю, это удачный выбор.
— Еще бы.
Топот копыт, недовольное лошадиное фырканье. Удаляющиеся шаги.
Вольд потянулся. Интересный разговор, и будь у него желание, он бы пошел к Селену и спросил, чья свадьба имеется ввиду, благо аристократ наверняка в курсе. Но у него, Синицы, есть занятие и поважнее.
Вирина и ее желания. Ведь любовь и дружба — главное в жизни, не так ли?
Взыскание долга
Аннотация: из жизни братцев — некромантов. Немного о вассалитете и Ловце Душ
Крики, шум. Стелющийся по земле туман заглушает наиболее громкие звуки, разноцветные вспышки чар застилают даже свет звезд. И звонкий крик, прорывающийся сквозь беспорядочную схватку:
— Папа, обернись!
Лучи восходящего солнца заливали город. Белые, в кварцевых прожилках камни, из которых построены дома, выступали из теней рельефным узором. Розовые, желтые, лиловые оттенки ложились на широкие проспекты и узкие улочки легким кружевом. Индалир медленно просыпался.
Один из домов, ближе к центру, был еще укутан тенями. Трехэтажный особняк, скрытый неухоженным садом и легким флером защитных чар, старался не привлекать лишнего внимания. Как и его посетители, впрочем.
Рядом с монументальной дверью висела табличка из вощеного дерева с вырезанными острыми угловатыми буквами, залитыми черной краской. Складываясь в слова, они извещали тех, кто рискнет пробраться сквозь запущенные заросли: «Тилан и Рилан Динар, частная магическая практика. Уроки». И насчет привлечения внимания…
Перед крыльцом стояла шикарная карета, запряженная парой гнедых лошадей, рядом крутились два десятка верховых стражников в серых плащах. И те и другие едва не падали от усталости, бока животных судорожно вздымались в запаленном дыхании. Спешившись, люди устало, но привычно рассредоточились по саду и ближайшим улочкам.
Если пройти по широкой тропе и заглянуть в окна первого этажа, за плотные темные занавеси, можно увидеть, как по просторному холлу, отделанному светло-синими панелями, мечется человек в скрывающем очертания фигуры, слегка мятом и подпаленном, алом одеянии. Изящные черты лица, светлые волосы, перевязанные лентой, пальцы унизаны кольцами. В темных глазах плескалось с трудом сдерживаемое беспокойство. На груди — крупный медальон, поблескивающий бриллиантами в свете десятка магических лампад. Знак актора одной двух из индолийских провинций. В данном случае — северной, граничащей с Сигизией и Инсолой.
Пушистый ковер, которым был застлан пол, заглушал нервные шаги. Только шелест плаща и тяжелое дыхание нарушали тишину, царящую в доме магов.
Сколько он ждет? Долго, слишком долго! Ведь там, за высокими резными дверями, за магическими щитами умирает его дочь. Он бросил все, дымящиеся развалины загородного дома, трупы слуг, расследование… нет, его поручил тем, кто и должен им заниматься. Главное — девочка, и ее жизнь, медленно утекающая из хрупкого тела. Не уберег, не смог… Алиша, прости! Мужчина на миг замер, задрав голову к потолку. Как же горько.
Деревянные створки, тихо скрипнув, разошлись, впустив в холл клубы ароматного, дурманящего дыма. Благовонный запах был настолько резок, что мгновенно вышиб сдерживаемые слезы.
Высокий полуседой маг в мятой белой, заляпанной алыми пятнами рубахе с засученными рукавами проскользнул в помещение. Вздохнул и отрицательно покачал головой в ответ на умоляющий взгляд ожидающего новостей человека. Вскинувшись, светловолосый актор полыхнул отчаянием и яростью, стиснул кулаки и, развернувшись, одним движением смел с придверного столика статуэтку из полупрозрачного золотистого стекла. Звякнув о стену, она осыпалась пылью. Маг ловко перехватил вспышку силы от охраняющего артефакта. И спустя пару мгновений нарушил тягостную тишину:
— Пройдемте, нам надо поговорить, — вкрадчиво прошептал он, и взмахнул рукой, распахивая дверь шире.
Короткий коридор, затянутый сизым туманом привел к широкой лестнице из белого камня. На втором этаже двое миновали еще один, более длинный, отделанный синими панелями, с множеством дверей. За самой последней скрывался большой зал, так же, как и весь дом, заполненный ароматным дымом. В сумраке, разгоняемом только десятком свечей, были видны линии расположенного в центре сложного рисунка. Круги, овалы и прямые линии пересекались, образуя многослойный многогранник. Он еле заметно светился, легонько пульсируя в такт сердцебиения сидящего рядом мага. Мужчина, прикрыв глаза, мерно дышал. Руки, украшенные перстнями, расслаблено лежали на коленях, волосы убраны под повязку.
Хрупкая девичья фигурка в светлом, измазанном пеплом одеянии лежала в центре рисунка, и, казалось, спала. Точеное, бледное личико было неподвижно, руки сложены на груди. Длинные светлые волосы рассыпались вокруг головы спутанной волной. Отец ломаным, дерганым шагом подошел к зачарованному узору и замер, удержанный рукой мага. Тот, что сидел, удивительно похожий на своего брата, только не такой седой, прервал медитацию и поднялся, встряхиваясь, как собака, потянулся.
— Она выглядит… спящей, — надломлено прошептал актор, вглядываясь в лицо девочки.
— Так и есть, по сути, — сказал седой. — Тело спит, нам удалось закрыть раны и срастить повреждения. Но…
— Душа ушла в Бездну, а там очень любят такие невинные души, — подхватил второй маг. — Очень специфическое, адресное проклятие. Почти родовое. Она приняла на себя удар, предназначающийся вам. Кстати, среди нападавших были ваши родственники?
В голосе мага — почтительность. И капелька усталой уверенности в том, что они оба выполнили свою работу настолько хорошо, насколько это возможно.
Но сказанное ими звучало как приговор. Для девочки, лежащей на холодном каменном полу, для ее отца… Но не для того, кто отвечает за половину не самого маленького государства на континенте.
На лицо мужчины легла холодная маска. Актор северной провинции Индолы волевым решением отбросил эмоции и мгновенно принял решение. Раз есть шансы…
— Если вы по прежнему хотите сохранить за собой лицензию на школу и продолжить частное преподавание, вы найдете способ вернуть мне дочь. Иначе…
Похожие, как близнецы, мужчин рассеянно улыбнулись, полуседой вздернул бровь, второй, развернувшись, одним движением погасил свечи:
— Иначе что? — слова прозвучали одновременно, разойдясь по залу разгоняющими дым волнами.
— Вы будете изгнаны с позором, как покусившиеся на жизнь наследницы.
— Ну-ну, — хмыкнул седой. — А реальных виновников покушения вы искать не станете?
— Одно другому не мешает! — актор решительно взмахнул рукой.
— Я бы хотел на это посмотреть, — сказал, снимая с волос повязку и позволяя им рассыпаться густой черной волной, второй маг.
— Некроманты… — почти прошипел светловолосый, наливаясь гневом, — не испытывайте моего терпения. Вы забываетесь! Кто вы и где вы…
— Милорд Ап-Нирран, — равнодушно бросил полуседой, — мы же не сказали, что шансов у вашей дочери больше нет, не порите горячку.
Его брат, водя руками над телом девочки, вздернул бровь и заметил ровно:
— Не мы, — поправил он. — Ты. И, пожалуйста, не отвлекайся. Чары сохранения.
