Гордон Диксон - Человек по почте (Посылка из космоса)
— Драться? — выдохнул Джон.
— У мужчины есть гордость, — сказал Обрывщик. — Вот почему я понять не могу, что тебе делать. В смысле, что ты для коротышки ничего себе. Не трус — вот как ты вчера с этой пьянью обошелся. Но как ты будешь драться с Ужасом — не понимаю, — сказал Обрывщик очень сочувственным тоном.
Джон Тарди молчаливо согласился с почтальоном на все сто.
— Так что ты будешь делать, когда встретишься с Береговым?
— Ну, — сказал Джон, не проясняя ситуацию, — я точно не знаю...
— Ладно, — буркнул Обрывщик, — не мое это дело. Залезай. — Джон зашел за мохнатую спину. — Кстати, знаешь, кто тебя вчера хотел спихнуть с обрыва?
— Кто? — спросил Джон.
— Королева Кобликов. Ну-И-Фигура-У-Нее! — пояснил Обрывщик, когда Джон не понял. — Услыхала, значит, про тебя и как-то нас обогнала. — Голос Обрывщика снизился до бормотания. — Ну, если они думают баловаться с моей почтой...
Джон не обратил внимания. У него были свои проблемы, и, кажется, очень проблемные. Покачиваясь на огромной спине, он снова и снова обдумывал ситуацию. В центре ничего не говорили насчет того, что придется драться с бульдозером чужой расы — этаким гигантским Билли Кидом, имеющим приличный список жертв. Джошуа Гай тоже ничего об этом не сказал. Что тут вообще творится?
Отбросив к чертям правила безопасности, которые требовали « потайного» использования этого прибора, Джон поднял ко рту руку с телефоном.
— Джошу... — начал он и замолчал. По спине потекла струйка пота.
Телефона не было.
* * *
В распоряжении Джона было все утро и большая часть дня, чтобы обдумать этот новый поворот ситуации. Он мог бы обдумывать и дальше, если бы их путешествие вдруг не прервалось.
Они перешли уже неизвестно сколько висящих на паутинке мостов и сейчас подходили к очередному, несколько длиннее предыдущих. Если бы это была единственная разница, Джон, может быть, не очнулся бы от своих мыслей. Но она не была единственной.
Кто-то сделал так, чтобы по мосту нельзя было перейти.
Якоря ближнего конца моста были погружены в скалу где-то на семь-восемь метров выше. И надо было только, что очень просто, чуть подтянуть два несущих троса на дальнем конце. Прогиб пролета уменьшился, и край моста поднялся так, что его нельзя было достать.
Обрывщик наполнил пропасть ругательствами. Ни лебедка, ни лачужка на дальнем берегу на них не ответили.
— Что случилось? — спросил Джон Тарди.
— Не знаю, — неожиданно задумчиво ответил Обрывщик. — Его поднимают только по ночам, чтобы никто не вздумал проскочить, не уплатив сбора.
Он потянулся вверх чуть не до облаков, но все равно прилично не достал до края.
— Подними меня, — предложил Джон.
Они попробовали, и удерживаемый за лодыжки на вытянутых руках Обрывщика Джон был вознагражден видом Узловатой Реки внизу, от которого захватывало дух.
— Обход через Скользкий Перевал займет пять дней, — буркнул Обрывщик, опуская Джона на землю.
Джон подошел осмотреть скальную стенку и не обрадовался увиденному, хотя должен был бы. По ней можно было залезть. И Джон полез с бьющимся у горла сердцем.
— Эй, ты куда лезешь? — заревел Горный Обрывщик. Джон не ответил — надо было поберечь дыхание, а куда он лезет, было очевидно. Техника лазания была у него неплохая — был кое-какой опыт, но реакция наступила, когда Джон сомкнул руки вокруг грубого шестидюймового каната. Дюйм за дюймом он залез наверх, обхватив трос руками и ногами, и начал ползти к концу моста, парящему в бездне впереди на вполне внушительной дистанции — учитывая обстоятельства.
Покрыв таким способом примерно треть расстояния, Джон понял, что настоящий герой должен был бы встать и нормально пройти по тросу, как канатоходец. Это бы не только произвело впечатление на Обрывщика, но и резко сократило время напряженного ожидания. Джон Тарди пришел к выводу, что он, очевидно, не герой, и пополз дальше.
Наконец он добрался до моста, сполз на него, полежал, тяжело дыша, потом встал и перешел по мосту. На дальнем конце он выбил запор лебедки тяжелым камнем, и мост с грохотом упал на место, подняв облако пыли.
И из этого облака показался целеустремленный и мрачный Горный Обрывщик. Он прошел мимо Джона и скрылся в хижине — откуда тут же донесся треск, удары и рев.
Джон оглянулся, куда бы спрятаться. Он никогда раньше не видел драки двух дилбиан, но слишком очевидно было, что именно она и происходит в хижине.
Но он все еще оглядывался, когда звуки внезапно прекратились и появился Горный Обрывщик, ощупывающий порванное ухо.
— Язык без костей, — буркнул он. — Она до него добралась.
— Кто? — спросил Джон.
— Ну-И-Фигура-У-Нее. Ладно, залезай, Полпинты. Кстати, отлично было сделано.
— Что?
— Как ты через мост лез. Смелость нужна. Ладно, поехали.
Джон залез в седло и задумался.
— Ты его не убил? — спросил он, когда они были уже, в пути.
— Кого? Старого Лебедочного Троса? Нет, малость ума ему вложил. Должен же кто-то работать на мосту. Теперь держись. Отсюда все время под горку, а до брода мы и так доберемся только к сумеркам.
И действительно, были уже сумерки, когда они дошли до привала у Кислого Брода. Задремавший Джон Тарди резко очнулся и выпрямился в седле, моргая.
Уходящий свет озарял большую поляну с высокой травой, окруженную лесом с трех сторон. Прямо впереди стоял длинный низкий бревенчатый дом, а за ним плавно текла река, и ее дальний берег был скрыт тенью деревьев и наступающими сумерками.
— Слазь, — сказал Обрывщик.
Джон Тарди спрыгнул на онемевшие ноги, потопал, восстанавливая кровообращение, и вслед за Обрывщиком отодвинул висевшую в дверях шкуру и вошел в дом, освещенный масляными лампами.
Это была большая комната, похожая на зал в « Острой скале» , но здесь было чище, просторнее, и постояльцы были здесь куда как тише и трезвее. Оглядываясь в поиске причины такого различия, Джон заметил по-настоящему огромного дилбианина, поседевшего от возраста и ожиревшего. Он сидел с видом патриарха в кресле за столом в дальнем углу помещения.
— Одиночка, — почтительно сказал Обрывщик, — вот это Полпинты. Его отправили по почте.
Джон Тарди заморгал. Вблизи Одиночка внушал еще больше уважения, чем на расстоянии. Он переполнял собой резное кресло, и седой мех на голове касался полированного посоха, лежащего на крючьях на стене в двух метрах от пола. Массивные предплечья и огромные лапы кистей лежали на столе буграми костей и мускулов. Но лицо было библейски безмятежным.
— Садись, — пророкотал он голосом глубоким, как далекий гул барабана в лесу. — Я хотел видеть коротышку. Ты мой Гость, Полпинты, и будешь им, сколько захочешь. Тебе кто-нибудь про меня говорил?
— Я прошу прощения... — начал Джон.
— Ерунда. — Огромная голова чуть кивнула. — Меня зовут. Одиночка, Полпинты, потому что я однажды выполнил кровную месть самолично — я был сирота, а против меня был целый клан. Победил я. — Спокойные глаза рассматривали Джона. — Что считалось невозможным.
— Однажды они поймали его на тропе, — вставил Обрывщик. — Он убил всех троих.
— Это оказалось возможным, — произнес будто про себя Одиночка, все так же не отводя глаз от Джона. — Скажи мне, Полпинты, что вы, коротышки, вообще здесь делаете?
— Ну... — Джон моргнул. — Я ищу Смазанную Рожу...
— Я про всех про вас, — сказал Одиночка. — У вас наверняка есть какой-то план. Вас же никто сюда не звал, сам знаешь.
— Ну... — снова начал Джон довольно вяло и попытался пуститься в объяснения. Кажется, оно шло не очень — трудно было описать технологическую цивилизацию, пользуясь дилбийским языком.
Когда Джон Тарди закончил, Одиночка кивнул:
— Понимаю. Если так, почему вы думаете, что мы должны вас, коротышек, любить?
— Должны? — переспросил Джон, готовый на резкий ответ, потому что не зря же он носил рыжие волосы. — Ничего вы не должны. Вам решать.
Одиночка кивнул.
— Дайте мою палку, — сказал он.
Один из стоящих рядом дилбиан снял посох с крючьев и передал ему. Одиночка положил посох на стол — молодой ствол толщиной десять сантиметров — и ухватился за него, разведя руки на два метра.
— На это никто не способен, только я, — сказал он. Не отрывая рук от стола, он развернул их в стороны. Посох напрягся в середине как лук и лопнул.
— Вот тебе на память, — сказал Одиночка, отдавая обломки Джону. — Доброй ночи.
Он закрыл глаза и отвалился к спинке, будто задремал. Обрывщик похлопал Джона по плечу и повел прочь к отведенному им ночлегу.
Но Джон, оказавшись в спальне, никак не мог заснуть. Изнуряющая усталость сменилась лихорадкой возбуждения, и все время крутился назойливой мухой и повторялся в голове эпизодик с Одиночкой.
