Генри Каттнер - Прохвессор накрылся
Часом позже мы сидели дома – все, кроме дяди Леса, – как вдруг открывается дверь и входит дядя Лес, а за ним, шатаясь, – прохвессор. Вид у Гэлбрейта был самый жалкий. Он опустился на пол, тяжело, с хрипом, дыша и тревожно поглядывая на дверь.
– Занятная история, – сказал дядя Лес. – Лечу это я над окраиной городка и вдруг вижу: бежит прохвессор, а за ним – целая толпа, и все замотаны в простыни. Вот я его и прихватил. Доставил сюда, как ему хотелось.
И мне подмигнул.
– О-о-о-х! – простонал Гэлбрейт. – А-а-а-х! Они сюда идут?
Мамуля подошла к двери.
– Вон сколько факелов лезут в гору, – сообщила она. – Не к добру это.
Прохвессор свирепо глянул на меня.
– Ты говорил, что можешь меня спрятать! Так вот, теперь прячь! Всё из-за тебя!
– Чушь, – говорю.
– Прячь, иначе пожалеешь! – завизжал Гэлбрейт. – Я… я вызову сюда комиссию.
– Ну, вот что, – сказал я. – Если мы вас укроем, обещаете забыть о комиссии и оставить нас в покое?
Прохвессор пообещал.
– Минуточку, – сказал я и поднялся в мезонин к дедуле. Он не спал.
– Как, дедуля? – спросил я.
С секунду он прислушивался к крошке Сэму.
– Прохвост лукавит, – сказал он вскоре. – Желает всенепременно вызвать ту шелудивую комиссию, вопреки всем своим посулам.
– Может, не стоит его прятать?
– Нет, отчего же, – сказал дедуля. – Хогбены дали слово – больше не убивать. А укрыть беглеца от преследователей – право же, дело благое.
Может быть, он подмигнул. Дедулю не разберёшь. Я спустился по лестнице. Гэлбрейт стоял у двери – смотрел, как в гору взбираются факелы.
Он в меня так и вцепился.
– Сонк! Если ты меня не спрячешь…
– Спрячу, – ответил я. – Пшли.
Отвели мы его в подвал…
Когда к нам ворвалась толпа во главе с шерифом Эбернати, мы прикинулись простаками. Позволили перерыть весь дом. Крошка Сэм и дедуля на время стали невидимыми, их никто не заметил. И, само собой, толпа не нашла никаких следов Гэлбрейта. Мы его хорошо укрыли, как и обещали.
С тех пор прошло несколько лет. Прохвессор как сыр в масле катается. Но только нас он не обследует. Порой мы вынимаем его из бутылки, где он хранится, и обследуем сами.
А бутылочка-то ма-ахонькая!
