Хеннинг Манкелль - Глухая стена
Валландер швырнул пленку на землю и растоптал. В этот миг колокола смолкли.
Он взмок от пота. И все еще был взбешен. В голове эхом отдавалась мольба Анетты Фредман: «Неужели нельзя оставить нас в покое!» Фотограф тупо смотрел на растоптанную пленку. Мальчишки, как ни в чем не бывало, играли в мяч.
Еще тогда, по телефону, Анетта Фредман спросила, не выпьет ли он с ними кофейку сразу после похорон. И у него не хватило духу отказаться.
- Фотографий в газетах не будет, - сказал он Анетте.
- Почему они не оставят нас в покое?
Ответа у Валландера не было. Он взглянул на Агнету Мальмстрём. Но и та не нашлась что сказать.
Квартира на четвертом этаже обшарпанного доходного дома выглядела так же, как несколько лет назад. В ожидании кофе Валландер и Агнета Мальмстрём молчали. Валландеру почудилось, что на кухне звякнула бутылка.
Мальчик, сидя на полу, тихонько играл с автомобильчиком. Валландер понимал, что Агнета Мальмстрём, как и он, испытывает гнетущую неловкость. Но сказать им было нечего.
Кофе пили в тягостном молчании. Глаза у Анетты Фредман стеклянисто поблескивали. Агнета Мальмстрём спросила, как ей, безработной, удается сводить концы с концами.
- Кое-как, - коротко бросила она. - Худо-бедно перебиваемся. С горем пополам.
Разговор оборвался. Валландер взглянул на часы. Двенадцать с лишним. Он встал, взял руку Анетты Фредман, пожал. Женщина заплакала. Валландер растерялся.
- Я побуду с ней, - сказала Агнета Мальмстрём. - А вы идите.
- При случае позвоню. - Валландер неловко потрепал мальчика по волосам и вышел из квартиры.
Сел в машину, но мотор завел не сразу. Думал о фотографе, который не сомневался, что в два счета продаст снимки с похорон серийного убийцы.
Не могу отрицать, что такое имеет место, думал он. Как не могу отрицать и что мне это непонятно. Ладно, пора возвращаться.
Через осенний Сконе он поехал обратно в Истад.
Случившееся угнетало его.
Сразу после двух он припарковал машину и прошел в ворота полицейского управления.
Поднялся восточный ветер, нагоняя на побережье тяжелые тучи.
3
В кабинете у Валландера немедля разболелась голова. Он принялся обшаривать ящики письменного стола, искал таблетки. По коридору, насвистывая, прошел Ханссон. В конце концов в недрах самого нижнего ящика нашлась-таки помятая пачка дисприла. Он сходил в кафетерий, налил себе стакан воды и чашку кофе. За одним из столиков сидела шумная компания молодых полицейских, новичков, присланных в Истад за последние несколько лет. Валландер кивнул, поздоровался. Разговор у них шел об учебе в Полицейской академии. Он вернулся в кабинет, сел за стол и стал смотреть на стакан, где потихоньку растворялись две таблетки.
Думал он об Анетте Фредман. Пытался представить себе, что ждет в будущем мальчика, тихонько игравшего на полу в русенгордской квартире. Ребенок словно бы прятался от мира. Со своими воспоминаниями об умершем отце и о брате с сестрой, которых тоже не было в живых.
Валландер осушил стакан, и ему сразу же показалось, что головная боль отступила. На столе перед ним лежала папка с красной наклейкой, на которой Мартинссон написал: «Чертовски срочно!» Валландер знал, что найдет в папке. Они говорили об этом перед выходными. О происшествии, случившемся в ночь на минувшую среду. Валландер был тогда в Хеслехольме, Лиза Хольгерссон послала его на семинар, где Управление государственной полиции намеревалось обнародовать новые директивы касательно координации контроля и надзора за различными байкерскими группировками. Валландер пытался увильнуть, но Лиза Хольгерссон настояла на своем. В Хеслехольм поедет именно он, и точка. Одна из означенных группировок приобрела земельный участок под Истадом. Так что в будущем возможны проблемы.
Валландер вздохнул: пора браться за дело. Открыл папку, прочел бумаги и с удовлетворением заключил, что Мартинссон подготовил четкую, обозримую справку о случившемся. Потом откинулся на спинку стула и тщательно обдумал прочитанное.
Две юные особы - девятнадцати и четырнадцати лет от роду - вечером во вторник, в начале одиннадцатого, находясь в одном из городских ресторанов, заказали такси и велели отвезти их в Рюдсгорд. Одна из них сидела на переднем сиденье. На окраине Истада она попросила шофера остановиться: хотела пересесть назад. Такси остановилось у обочины. Тогда девчонка на заднем сиденье достала молоток и ударила шофера по голове. А та, что сидела впереди, выхватила нож и всадила ему в грудь. Потом они забрали у таксиста бумажник и мобильный телефон и скрылись. Невзирая на ранения, шофер сумел поднять тревогу. Звали его Юхан Лундберг, возраст - чуть за шестьдесят, можно сказать, всю жизнь за баранкой провел. Он смог подробно описать обеих пассажирок. Мартинссон, который выехал на место происшествия, без особого труда выяснил их имена, поговорив с посетителями ресторана, после чего обе были задержаны у себя дома. Девятнадцатилетнюю девицу поместили в следственную тюрьму. А ввиду тяжести преступления решено было и четырнадцатилетнюю тоже подержать под арестом. Когда «скорая» доставила раненого в больницу, он был в сознании. Но там ему неожиданно стало хуже. Сейчас он лежал в беспамятстве, и доктора не были уверены в благополучном исходе. Как писал Мартинссон, на вопрос о причине нападения обе юные особы сказали, что им «были нужны деньги».
Валландер скривился. Прежде он никогда не сталкивался с подобными вещами. Молоденькие девчонки - и такая дикая жестокость. По данным Мартинссона, младшая училась в школе, причем с отличными оценками. Старшая, которая сейчас сидела в следственной тюрьме, раньше работала администратором в гостинице и няней в Лондоне, а теперь должна была пойти на языковые курсы. Ни та ни другая до сих пор не имели дела ни с полицией, ни с социальными службами.
Не понимаю я этого, с грустью думал Валландер. Откуда оно берется, это полнейшее презрение к человеческой жизни? Они же могли убить таксиста. Не исключено, что в самом деле убили, если он умрет в больнице. Две девчонки. Будь это мальчишки, я бы, наверно, еще понял. Хотя бы по давней привычке.
Стук в дверь отвлек его от размышлений. На пороге стояла Анн-Бритт Хёглунд. Как обычно, бледная, усталая. Изменилась она с тех пор, как приехала в Истад, подумал Валландер. Среди однокурсников в Полицейской академии она была одной из лучших и в Истад приехала переполненная энергией и честолюбивыми планами. Силы воли ей по-прежнему не занимать. Но все-таки она изменилась. Бледность в ее лице шла изнутри.
- Не помешаю? - спросила Анн-Бритт.
- Нет.
Она опасливо села в шаткое посетительское кресло. Валландер кивнул на раскрытую папку:
- Что скажешь?
- О девчонках из такси?
- Да.
- Я разговаривала со старшей. С Соней Хёкберг. Она не запирается. Четко и ясно отвечает на все вопросы. Но не выказывает ни малейшего раскаяния. Второй девчонкой со вчерашнего дня занимаются социальные службы.
- Тебе это понятно?
Анн-Бритт Хёглунд ответила не сразу:
- И да, и нет. Мы ведь знаем, что жестокие преступления помолодели.
- А я вот не припомню, чтобы раньше нам доводилось сталкиваться с подобной историей: две молоденькие девчонки совершили нападение с молотком и ножом. Они что, были пьяны?
- Нет. Вопрос в том, стоит ли, собственно говоря, удивляться. В сущности, рано или поздно следовало ожидать чего-то подобного.
Валландер подался вперед:
- Будь добра, объясни.
- Не знаю, сумею ли.
- Попробуй!
- На рынке труда женщины теперь не востребованы. Прошли те времена.
- Это никак не объясняет, почему молоденькие девчонки нападают на таксиста с ножом и молотком, верно?
- Значит, наверняка есть другая причина, надо просто искать. Ни ты, ни я не верим, что люди рождаются злодеями.
Валландер покачал головой:
- По крайней мере, я стараюсь не верить. Хотя порой это трудновато.
- Достаточно заглянуть в журналы, которые читают девчонки такого возраста. Там опять пишут только о красивой внешности, а больше ни о чем. Как заарканить парня и самоутвердиться через его мечты.
- Разве так было не всегда?
- Нет. Посмотри на свою дочь. У нее-то есть собственные представления о том, как построить свою жизнь, верно?
Валландер знал, что Анн-Бритт права. Но все-таки покачал головой:
- Все равно не понимаю, зачем они напали на Лундберга.
- А должен бы. Ведь эти девочки мало-помалу начинают соображать, что происходит. Начинают соображать, что никому тут не нужны, более того - нежеланны. И отвечают. Так же, как мальчишки. В том числе насилием.
Валландер молчал. Он наконец понял, что пыталась сказать Анн-Бритт Хёглунд.
- Вряд ли я сумею объяснить лучше, - обронила она. - Ты бы сам с ней поговорил, а?
- Мартинссон тоже так считает.
- Вообще-то я к тебе по другому делу. Мне нужна твоя помощь.
