Эдвард Форстер - Гости страны Фантазии (Сборник НФ)
Мастеровые слушали меня, затаив дыхание, и ожидали распоряжений.
— Итак, — сказал я, — прежде всего возьмем эту… как ее… («Ай-яй-яй… как же делают автоматы?»)
— Значит, — глубоко вздохнул я, — мы берем эту самую… что называется…
Нет, черт подери, ведь я, оказывается, не знаю, как делают автоматы. Помню только, что-то надо крутить и вертеть… Однажды в газете, в разделе «Всякая всячина», я читал, как их делают, но это было очень скупое описание, без единой схемы и без чертежей.
Я почувствовал, как кровь прилила к щекам.
— Вообще говоря, — непринужденно перебил я сам себя, автомат не самое важное. Давайте лучше соорудим аэроплан, на котором можно летать над войском противника и сбрасывать бомбы. За какой-нибудь час мы разгоним всех турок.
Меня слушали не дыша. Я старался говорить конкретно.
— Аэроплан делают так: берут два больших куска парусины, складывают наискось, вот так, как я показываю, потом привинчивают к нему пропеллер, который и приводится в движение мотором…
— Постой, мой друг, — благосклонно прервал меня его величество король, — что ты называешь мотором?
— Мотор — это пустяк, — опрометчиво выпалил я. — Одним словом…
В конце концов, что он ко мне пристал? Почему я должен знать, как делается мотор? Ведь я не инженер и не механик, я всего-навсего журналист.
Как теперь выкрутиться? Дело нешуточное, этим людям надо показать что-то конкретное… Вон тот детина с злым, багровым лицом (наверно, какой-нибудь полководец!), почему он так подозрительно поглядывает на меня? Стой! Я спасен! Покажу им, как наладить телеграф, и они от изумления ахнут.
— Прежде чем заняться аэропланом, — быстро переменил я тему, — предлагаю соорудить приспособление, с помощью которого можно вести переговоры на сотни километров… Наши передовые отряды смогут сообщать обо всех передвижениях вражеских войск… Понимаете?
— Понимаем! Делай хоть что-нибудь, черт возьми, — изрек краснолицый полководец, как будто без особого расположения ко мне.
— Да, разумеется… — ответил я почему-то задрожавшим голосом. — Единственное, что мне нужно, — это, как вы понимаете, электрический аккумулятор…
— Само собой… Валяй! — прорычал краснолицый.
Нет, он был мне решительно несимпатичен. Во-первых, на каком основании он говорит мне «ты»? Какое он имеет право «тыкать»?! Впрочем, главное сейчас — сделать аккумулятор… Только бы знать, из чего он состоит. Черт побери, ведь в школе мы это проходили, но я, помнится, в тот день не выучил урока, да-да, меня даже вызывали к доске… Уф…
Я несколько раз открывал было рот и тут же его захлопывал. Какое унижение! Краснолицый взглянул на короля. Его величество — на краснолицего.
— Думается мне, государь, — проговорил царедворец, — что этот словоблуд ни на что не годен и просто издевается над твоим величеством.
Король вспыхнул, поднялся с трона и, ни слова не вымолвив, удалился.
Краснолицый кивнул страже.
— Вздернуть, — приказал он.
Через две минуты я убедился, что во времена короля Матиаша вешать умели не хуже, чем в наше время. Меня успокаивало лишь одно: в конце XIX столетия я все равно опять появлюсь на свет божий и благодарное отечество воздаст мне за то, что в 1487 году я не помог королю Матиашу в борьбе против турок, ибо в мое время они стали нашими верными союзниками и друзьями.
Примо Леви
«ВЕРСИФИКАТОР»
(Перевод с итальянского Л.Вершинина)
Открывается дверь, и входит поэт.
Секретарша. Добрый день, маэстро.
Поэт. Добрый день, синьорина. Прекрасное утро, не правда ли? Первое за весь этот дождливый месяц. А нам придется сидеть взаперти! Какая программа на сегодня?
Секретарша. Работы немного. Две застольные оды, небольшая поэма по случаю бракосочетания графини Ди Митрополос и графа Мериги, четырнадцать рекламных объявлений и кантата в честь воскресной победы команды «Милан».
Поэт. Пустяки. Часа за три управимся. Вы включили «Версификатор»?
Секретарша. Да, он уже разогрелся.
Слышно легкое потрескивание.
Можно начинать хоть сейчас.
Поэт. Если бы не он… А ведь вы и слышать о нем не желали. Помните, как тяжко нам приходилось два года назад?
Потрескивание становится все громче. На втором этаже раздается дробный стук пишущей машинки.
Поэт(тоскливо и мрачно говорит вполголоса). Ох, когда только этому придет конец?! Ну и работенка! Где уж тут разыграться воображению? Свадебные песнопения, рекламные вирши, священные гимны — и так весь день. Вы уже перепечатали, синьорина?
Секретарша(не переставая стучать на машинке). Да, сию минуту.
Поэт. Прошу вас, поторопитесь.
Секретарша(еще яростнее стучит по клавишам, затем ловко извлекает машинописный лист). Готово. Разрешите только перечитать.
Поэт. Не надо, я сам все откорректирую. Заложите чистый лист, интервал две строчки. Я буду диктовать, так удобнее и быстрее. Похороны состоятся завтра, и нам нельзя терять ни секунды. Нет, лучше заложите сразу лист гербовой бумаги с траурной рамкой. Помните, нам ее отпечатали в день смерти герцога Саксонского. Только ради бога не ошибитесь, а то не избежать перепечатки,
Секретарша(вынимает из ящика листы, бумаги, вставляет в машинку). Я готова. Диктуйте.
Поэт(лирично, торопливым голосом). Похоронные стансы на смерть маркиза Зигмунда фон Элленбогена, преждевременно почившего в бозе. Ах, забыл. Все должно быть написано в октавах. Таково пожелание родственников.
Секретарша. В октавах?
Поэт(презрительно). Да, и притом в красивых и звучных. Переставьте ограничители.(Пауза. Поэт ищет вдохновения.) Гм-м, начнем. Небо черно, солнце померкло, трава никнет… Я без тебя, маркиз Сигизмондо…
Секретарша печатает.
Его звали Сигизмунд, но мне приходится величать его Сигизмондо, иначе — прощай рифма. Черт бы их побрал, этих остготов. Будем надеяться, что родственнички усопшего возражать не станут. Впрочем, надо свериться с генеалогическим древом. А, вот… Сигизмундус. Ну, тогда все в порядке.(Пауза). Никнет, крикнет… Дайте мне, пожалуйста, словарь рифм.(Листает словарь.) Хмыкнет… И когда он снова хмыкнет. О, черт, что мне только в голову лезет! И потом, «хмыкнет» просторечие! «Возникнет»?(Задумчиво.) И когда новый маркиз возникнет…
Секретарша печатает.
Нет, нет, не надо. Это же лишь набросок. И вообще получается абсолютная чушь. При чем здесь «возникнет»!? Забейте, все забейте. А еще лучше вставьте чистый лист.(С внезапной яростью.) Хватит! Выбросьте всю эту ерунду! Я по горло сыт своей работенкой. Я поэт, а не жалкий ремесленник. Поймите, я не платный менестрель! К дьяволу маркиза и его генеалогическое древо! Пишите. Наследникам маркиза фон Элленбогена… адрес, дата и так далее. В ответ на вашу просьбу от такого-то числа восславить в подобающих стихах доблести усопшего мы вынуждены в связи с неотложными делами отказаться от сего приятного поручения. Весьма сожалеем…
Секретарша(прерывает его). Простите, маэстро, но вы не можете отказаться. Мы уже дали письменное подтверждение и получили аванс. В противном случае вам придется платить большой штраф.
Поэт. Ну конечно, еще и штраф. Приятное положеньице, нечего сказать! Да это же каторга!(После недолгой паузы, решительным тоном.) Вызовите по телефону синьора Симпсона.
Секретарша(удивленно). Симпсона? Торгового агента фирмы НАТКА?
Поэт(резко). Да, его. Другого Симпсона, насколько мне известно, там нет.
Секретарша(набирает номер телефона). Будьте любезны, попросите синьора Симпсона… Да-да, я подожду.
Поэт. Скажите ему, чтобы он немедленно пришел и захватил с собой описание «Версификатора». Впрочем, лучше я сам с ним поговорю.
Секретарша(вполголоса, с нескрываемой досадой). Вы хотите купить это устройство?
Поэт(тоже вполголоса). Не надо волноваться, синьорина. Что за странные идеи вас посещают?(Медоточиво.) Но вы сами понимаете, мы не можем отставать от новых веяний. Нужно шагать в ногу с временем. Мне самому крайне жаль, но когда-нибудь необходимо решиться. А вы зря так переживаете. Вам работы всегда хватит. Помните, три года назад мы купили арифмометр?..
Секретарша(по телефону). Да, синьорина. Попросите, пожалуйста, синьора Симпсона.(Пауза). Да, очень срочное. Спасибо.
