Джон Де Ченси - Замок Опасный
Якоби окончательно выбился из сил, у него перехватывало дыхание.
— Пожалуйста, — обратился он в пустоту. — Мне нужно остановиться… отдохнуть. Хоть ненадолго.
Движущееся пятно света остановилось.
— Спасибо, Великий, спасибо.
Найдя плоский каменный уступ, он присел на две минуты, пытаясь перевести дух. Потом встал и двинулся дальше. В конце зала он обнаружил большую яму и, обходя ее, заглянул вниз. В лицо ему дохнуло смрадом. На дне лежало нечто странное, и, уже почти пройдя мимо, он понял, что это огромный рот с раздвинувшимися черными нечеловеческими губами, открывшими иззубренные корни желтых, покрытых пятнами зубов. Якоби вскрикнул и отскочил назад. Со дна ямы донесся угрожающий рев.
Очередной туннель привел его в зал, который пересекала подземная река. Чуть выше по течению из берега выступал каменный причал. Якоби подошел к нему и остановился, прислушиваясь. Его окружила тишина, если не считать плеска воды о берег. Река уходила в темноту, другого берега не было видно.
С безнадежным вздохом он присел на один из причальных столбов и стал ждать лодку Харона.
Нижние уровни
Выслушав рассказ Осмирика, Джин покачал головой.
— Значит, она хочет освободить дракона и править миром?
— Да, таков ее безумный план. Но он обречен на неудачу, и она прекрасно это знает.
— Тогда что движет ею, кроме безумия?
— Любовь.
— Любовь?
— И ненависть, ее демон-близнец. Когда-то давно она и Кармин были помолвлены. Он отверг ее, вернул приданое и заплатил ее отцу за нарушенное обещание. Она не забыла этого позора и так и не простила этого Кармину.
— И из-за этого она готова уничтожить мир?
— Много лет назад она вовсе не собиралась этого делать. Она была прекрасной молодой женщиной и любила жизнь. Но после такого унижения взялась за изучение Тайных Искусств. Сегодня Мелидия все еще так прекрасна…
— Слишком костлявая, а о бюсте и говорить нечего, — вставила Линда.
— Не думаю, что они здесь пользуются бюстгальтерами, — заметил Джин.
— …Но ее сердце превратилось в камень, и она охвачена безумием. В этом-то и опасность. Сейчас она, возможно, самый могущественный маг в мире.
— Могущественнее Кармина? — спросил Джин.
— Боюсь, что да.
Джин уселся поудобнее на простой каменной скамье. В нише, где она стояла, было тихо, словно на островке в центре шторма. Снаружи в воздухе двигались странные фигуры.
— Похоже, мир здесь потихоньку сходит с ума.
— Да, — откликнулся Осмирик, — и с какого-то мгновения каждый шаг будет угрожать нашей жизни. Лучше начать действовать, пока это мгновение не наступило.
— Нам нужен план, — сказал Джин.
— Сначала нужно найти Зал Мозга, — возразила Линда. — Мы все перепробовали, даже пытались пробиться сквозь стены, но, похоже, туда никак не попасть.
— А давайте телепортируемся, — предложил Джин. — Мы все можем уцепиться за Снеголапа…
— Уверен, что это сработает? — спросила Линда.
— Есть только один способ выяснить, — сказал Снеголап.
— Ладно. А когда окажемся в Зале Мозга, что дальше?
Джин пожал плечами.
— Нападем на них. Ведь там остался только один солдат да еще пара слуг.
— И самая могущественная волшебница в мире, — добавила Линда. — В этом мире, по крайней мере.
— У нас нет выбора.
Линда мрачно кивнула.
— Я знаю.
Еще некоторое время они обсуждали план действий, потом замолчали. Каждый к чему-то готовился.
— Мне кажется… — начал ученый.
— Что, Осмирик? — спросил Джин.
— Мелидия всегда ненавидела свой пол. Ее душа не в силах примириться с тем, что заключена в женское тело. То, что миром правят одни лишь мужчины, кажется ей жесточайшей несправедливостью, и она всю свою жизнь накапливала силу, чтобы бороться с этим. Тут, я думаю, и кроется самая главная ее ошибка.
Джин посмотрел на Линду.
— Кто говорит, что этот мир чем-то отличается от нашего?
В небе над равнинами Баранты
Лежа на животе, он заглянул за край персидского ковра. Далеко внизу, у подножия цитадели, тут и там виднелись разбросанные группами палатки и укрытия осаждающей армии. Вдоль периметра располагались загоны для животных, палатки с припасами и прочие временные сооружения. Лагерь походил на грязную лоскутную тряпку, расстеленную на равнине.
Он перевернулся на спину и посмотрел на небо. На голубом поле паслись похожие на жирных овец облака. Какое-то время он бездумно смотрел в синеву.
Наконец приподнялся и огляделся вокруг. Замок восседал, словно судья в своем кресле, возвышаясь над равнинами и горами и вынося им свой приговор. Он окинул взглядом неприступные стены и черные башни. Здесь в течение трехсот с лишним лет был его дом. Возможно, сейчас ему довелось увидеть его в последний раз.
Он сделал несколько быстрых движений пальцами. Ковер начал снижаться, разворачиваясь по широкой дуге в сторону замка. Не ощущалось ни движения воздуха, ни ветра, хотя скорость «летательного аппарата» была достаточно большой.
Глаза его злорадно блеснули.
— Пожалуй, можно позабавиться, — сказал он. — Пока есть возможность…
Его пальцы начали выписывать в воздухе сложные фигуры. Превращение последовало незамедлительно.
Он уже сидел не на ковре, а в кабине современного реактивного истребителя и, толкнув ручку от себя, направил самолет в крутой вираж над вражеским лагерем. Стрелка спидометра поползла вверх, над равниной с воем пронесся воздушный поток. На высоте в тысячу футов истребитель вышел из пике с громадной перегрузкой. Палатки осаждающих в одно мгновение пронеслись мимо. Рванув ручку на себя, он направил самолет вверх, устремив его в голубое небо. Стрелка прошла отметку скорости звука.
— Надеюсь, пока я разворачиваюсь, они успеют поменять штаны, — усмехнулся он.
Двигатель душераздирающе взвыл и внезапно смолк. Индикаторы погасли, приборная панель потемнела. Он подождал несколько секунд, пока упадет скорость, затем быстро заработал пальцами.
Самолет превратился в винтовой одномоторный истребитель «Фокке-Вульф 190 А-4», вооруженный двумя пулеметами и четырьмя двадцатимиллиметровыми пушками, с дальностью полета в пятьсот девяносто две мили. К несчастью, как и в случае с реактивным истребителем, механические устройства не слишком хорошо работали в этом мире, и старый военный самолет, скорее всего, не смог бы даже вернуться к замку. Нужно будет заняться более серьезными исследованиями и выяснить все-таки, почему машины любой сложности, даже магические, не могут здесь нормально действовать дольше нескольких минут. Решая эту проблему уже в течение века с лишним, он мало надеялся на немедленный успех, но намеревался так или иначе добраться до сути. Когда-нибудь.
Хотя, возможно, этого делать не стоит. Ему нравился этот мир таким, каким он был.
Заложив крутой вираж, он развернул самолет обратно в сторону замка. Ненадолго у него возникла мысль пронестись на бреющем полете над лагерем, но он отказался от нее. Судьба людей Ворна все равно предрешена, независимо от того, удастся его план или нет.
Возле самого замка двигатель закашлялся и заглох. Чуть снизившись, он заклинанием уничтожил самолет, сменив его на привычный ковер.
Приземлившись на крышу главной башни, он сошел с ковра, свернул его и, взяв под мышку, подошел к небольшой башенке с двойными дверями. Когда он нажал кнопку, двери раздвинулись — за ними не было ничего, кроме глубокой шахты.
Пришло время для последней и решающей схватки.
— Подвал, — сказал он, прыгая в темноту.
Подземный мир
Что-то вывело Якоби из раздумья, и он взглянул на реку. К берегу приближалась лодка.
— Давай, Харон, — сказал он. — Перевези меня.
Длинная лодка двигалась быстро, но на веслах никого не было. У руля стояла странная черная фигура, огромная и мускулистая, человекоподобная, но не вполне человеческая, с красными, горящими, словно у бешеного быка, глазами. Лодочник ловко причалил к пристани, перешел на нос и набросил канат с петлей на каменный столб. Затем жестом черной жилистой руки пригласил Якоби в лодку.
Толстяк неуклюже влез в нее и присел на одну из деревянных скамеек в середине. В лодке поместилось бы как минимум две дюжины душ. Лодочник отчалил и перешел на корму, заняв свое место у руля.
Путешествие вниз по течению не было богато событиями. Лодочник ничего не говорил, молчал и Якоби. Движимая невидимой силой лодка мягко разрезала воду тупым носом, оставляя за кормой волнистый след. Время от времени мимо проплывали, слегка поблескивая, прямоугольные маслянистые пятна. Больше не было ничего — лишь темнота и тишина.
Так могли пройти часы, дни или всего лишь несколько минут. Ощущение времени осталось для Якоби в мире смертных, там, наверху. Наконец лодочник направил свое судно к дальнему берегу и причалил у другой каменной пристани.
Якоби выбрался на берег и, дойдя до конца причала, оглянулся.
