Татьяна Устименко - Дочь Господня
Потрясенно икнул Натаниэль.
– Лив, – тихонько спросила я, – а что такое – эрайя?
– А я знаю? – вопросом на вопрос ответила подруга. – И вообще, такие вещи лучше не трогать и мертвых – не грабить, поэтому сейчас же положи крест обратно!
Я согласно кивнула и начала медленно опускать крест на грудь покойника, придерживая за цепочку. Внезапно почва под моими ногами шевельнулась. Истошно завизжала впечатлительная Ариэлла. Я едва успела отпрыгнуть в сторону, как весь участок могильного захоронения пришел в движение и начал проваливаться куда-то вниз, едва не увлекши меня за собой. Покойник прощально взмахнул костлявой дланью и исчез из поля зрения. Процесс оказался необратимым и занял не более пары секунд. Я, не веря собственным глазам, хлопнула ресницами, но на месте недавней могилы уже образовалась глубокая яма, постепенно наполняющаяся мутной водой.
– Обалдеть! – прокомментировала увиденное Оливия. – Похоже, щедрый фра отказался от креста и эффектно презентовал его тебе, худобина!
Я с сомнением воззрилась на подругу:
– Ты так считаешь? А…
Но внезапно раздавшийся грохот не дал мне договорить. Пол пещеры закачался. От края бездны, поглотившей останки умершего, заструились тонкие разломы, плавно перетекающие на стены и свод коридора. С потолка посыпались мелкие камни.
– Бежим! – панически заорала валькирия. – Начинается обвал, сейчас все эти потолочные глыбы рухнут нам на головы!
Не сговариваясь, мы резво рванули вперед, торопясь покинуть опасный коридор. Я бежала последней, крепко сжимая в руке серебряный крест.
Испуг и интуиция сделали то, чего не смогли совершить логика и рассудок. Не помню точно, сколько мы бежали. Тяжеленную дверцу от шкафа пришлось бросить, потому что пол под нашими ногами рушился, издавая страшные засасывающие звуки и образуя иззубренные провалы немыслимой глубины. Серая, отдающая тухлятиной жижа заливала ноги по щиколотку, неся с собой трупики дохлых крыс и обглоданные временем человеческие кости. Трубное эхо, созданное нашими испуганными голосами, изощрялось вовсю, пугая адской симфонией не поддающихся идентификации звуков, лишь еще сильнее нас подстегивающих и заставляющих ускорять эту безумную гонку на выживание. Стены за нашей спиной, сложенные из многотонных каменных блоков, сворачивались, будто листы ломкого картона, осыпая плечи острой дробленой крошкой. А иногда, падая и раскалываясь, стены обнажали столь невероятные картины, что я только успевала потрясенно вскрикивать на бегу, отказываясь верить глазам – шокировано расширенным и чуть не вылезающим из орбит. За одним из поворотов внезапно обнаружилась крохотная белоснежная часовенка, прозрачная насквозь и, казалось, целиком выточенная из бесценного алебастра. Вход удивительного сооружения венчала изящная маска в виде утонченно-печального женского лица, правая сторона которого носила облик юной, прелестной девушки, а левая имела вид безобразной, костлявой старушечьей физиономии. «Господи! – судорожно успела подумать я. – Неужели это и есть давно утерянная Часовня Смерти, о которой мне приходилось читать в запрещенных апокрифических свитках Белой монашеской конгрегации? Но ведь Ватикан объявил слухи о Белых монахах – Братстве смерти всего лишь мистическим вымыслом?» А в другой раз я внезапно узрела ровные ряды стройных надгробий, плавно уходящие вдаль и теряющиеся в темноте. Но кого хоронили в таком странном месте? Ответа на этот вопрос не знал никто из нас. И я невольно задумалась – сколько же еще неведомых тайн скрывают заброшенные катакомбы, расположенные под аббатством ди Стаффарда? И возможно, оно совсем не случайно было выбрано в качестве обители ангелов и будущих экзорцистов?
Мы мчались из последних сил, жадно хватая воздух широко раскрытыми ртами, задыхаясь и хрипя от прилагаемых усилий. Едкий пот заливал глаза, в боку у меня кололо, перед глазами плыли кровавые круги. Мне казалось – еще один шаг, и я не выдержу, упаду и умру раньше, чем моя предобморочно кружащаяся голова коснется земли. И это несмотря на все ежедневные тренировки под руководством мастера Кацуо! А ведь другим приходилось еще хуже… Наверное, одна только несгибаемая валькирия Оливия могла без вреда для себя выдерживать этот изматывающий марафон. Жалобно стонал загнанный Натаниэль, утомленно всхлипывала неженка Ариэлла. И вот в тот самый момент, когда я поняла, что уже не смогу сделать еще хотя бы один шаг, путь нам неожиданно преградили высокие железные створки. Видимо, ведомые наитием и благим промыслом Ббожьим, мы все-таки умудрились достичь тайного Круглого зала.
– Стоп! – спокойно скомандовала Оливия, по-моему, даже ничуть не запыхавшаяся. – Да не падайте вы сразу на пол, дурни! Походите медленно, сделайте несколько дыхательных упражнений, а то так и до инфаркта недалеко!
Но, не слушая ее, Ариэлла сразу же рухнула как подкошенная, а Нат, держась за грудь и согнувшись в три погибели, заморенно утирал пот с лица, сыпля отборными ругательствами.
– Да уж, ангел – не птица, летает – и матерится! – язвительно констатировала валькирия.
Я заинтересованно рассматривала огромные ворота, запертые внушительным кодовым замком:
– Кто знает нужную комбинацию цифр?
– Ну, ты даешь, Селестина! – искренне возмутился Натаниэль. – Это же строго засекреченная информация, ею только Самуил с Гавриилом владеют!
– Упс! – разочарованно выдохнула я. – И как быть?
– А вот так! – насмешливо ответила Оливия, неторопливо извлекая из кармана продолговатые брусочки пластида. – С моей точки зрения, так наши архангелы часто делают что-то себе во вред… – она замолчала, занятая прикреплением детонаторов.
– Знаем мы твою точку зрения, – Нат неодобрительно покачал головой, наблюдая за решительными действиями ангелицы, но в глазах у него плескалось с трудом скрываемое восхищение. – Прицел автомата, вот твоя излюбленная точка зрения! Поэтому ты и одинока. Поэтому Уриэль и…
– А ну-ка, хватит языком трепать не по делу! – торопливо оборвала его моя подруга, видимо побаиваясь, что Нат сейчас сболтнет что-то лишнее. – Одиночество – первый признак силы! Геть отседова, все быстренько отходим назад и прячемся вон за тот камень…
Мы торопливо подчинились. Умостившись за прикрытием, я уже в который раз с нездоровым любопытством подметила, что Оливия всегда поспешно пресекает любые разговоры, хоть немного касающиеся ее и Уриэля. А ведь наверняка это неспроста… Но мои отвлеченные размышления прервал Нат, пихнувший меня в бок и глазами указавший на Оливию. И я невольно залюбовалась мастерскими действиями талантливого подрывника.
Валькирию недаром называли богиней войны! В ее движениях сказывался отточенный годами опыт. Подумав несколько секунд, она без колебаний разместила брусочки взрывчатки на поверхности массивных ворот не наобум, как это показалось нам, а по сложной, одной ей известной схеме. Очевидно, она точно высчитала траекторию необходимого приложения ударной волны, способной нарушить целостность столь прочной конструкции. Затем отошла и присела рядом с нами…
– Уши ладонями зажали! – коротко приказал ангелица, достав из жилета маленький пульт. – Раз, два, три! – она нажала на красную кнопку…
Коридор сотряс мощный взрыв. Оливия одобрительно крякнула. Правая воротная створка с надсадным скрежетом вышла из вмурованного в стену паза и криво повисла наискосок к нам, удерживаемая язычком замка.
– Потрясающе! – восхищенно захлопала в ладоши Ариэлла. – Просто супер!
– Мда! – многозначительно протянул Натаниэль. – Аллилуйя!
– Прошу! – сияющая Оливия жестом фокусника указала на взломанные ворота. – Сел, тебе туда!
Я осторожно просочилась в щель между створок, предоставив более габаритным Нату и Оливии немного попыхтеть, расширяя проход. Круглый зал выглядел совершенно необитаемым, освещенный всего двумя-тремя свечами. Кроме нас в нем не было никого. Исчезли даже ангелы-охранники, денно и нощно несущие почетный караул около Грааля. Строгий лик Христа хмуро взирал с распятия, похоже, весьма недовольный нашей оголтелой самодеятельностью.
«Благослови, Господи! – мысленно шепнула я, торопливо крестясь и виновато шмыгая носом. – Ведь все во благо твое. Защити и помоги недостойным детям своим, дай им силы противостоять жестоким стригоям!» Аскетичное лицо Иисуса, со страдальчески закушенными губами и терпеливо склоненной на бок головой, пошло тенями, и мне показалось, что Господь то ли силится сказать что-то предостерегающее, то ли пытается меня вразумить. Я вздрогнула и невольно попятилась…
– Здесь! – Оливия остановилась возле гранитного куба. – Здесь хранится святой Грааль, который не каждый смертный в руки взять смеет!
– Почему? – тихо спросила я, все еще завороженно не отводя глаз от креста. Но Господь безмолвствовал, видимо, давая понять, что предостережение предназначалось одной мне.
