Сергей Шведов - Возвращение оракула
— Это уж точно, — окончательно пришел в себя прокурор Лютиков. — Сейчас не время раскисать. Работа, работа и еще раз работа. Я вас больше не задерживаю, товарищи.
* * *Стая вошла во вкус привольной городской жизни. Антоха, столь удачно застреливший прокурора, ходил в героях. По вечерам Гриня с Веней, сидя у телевизора, смаковали свои похождения, о которых взахлеб рассказывали местные телеведущие. Столица пока угрюмо отмалчивалась, словно и не замечала творившихся у нее под боком безобразий. Главари стаи подсчитывали прибыль. Денежки были немалые, и Кудряшов с Аникеевым ломали головы, как их сохранить, передав в руки надежных людей. А с этим как раз возникли проблемы. Правоохранители тоже не дремали. Годами вроде бы используемые связи рвались как паутина. Ни Кудряшову, ни Аникееву никак не удавалось выйти на своих подельников. К тому же стае следовало соблюдать осторожность. Убить их, конечно, не убьют, но отловить, как это показал случай с финансистом Хлестовым, очень даже смогут. Из особняка Иванова стая, стараниями все того же Аркадия Семеновича, перебралась на окраину города, в малоприметный дом, купленный специально для этого случая. Однако не было никаких гарантий, что стаю рано или поздно не обнаружат и здесь.
— Надо уходить, — сказал осторожный Аникеев. — Почудили, и хватит.
— Вопрос — куда уходить? — нахмурился Кудряшов.
— Пора возвращаться к нормальной жизни. Свои обязательства перед Ивановым мы выполнили, теперь пришла его очередь платить по счетам.
Предложение Аникеева было разумным, но Кудряшов сильно сомневался, что свихнувшийся цезарь так просто их отпустит. Судя по всему, у Аркадия Семеновича весьма обширные планы, делиться которыми со своими подручными он, однако, не спешит.
— Слышь, братаны! — оторвал подельников от телевизора какаду Гриня. — А разве мы ювелирные магазины грабили? И в ресторанах мы не бесчинствовали. Что же он нам лишнего лепит, гад? Этак они на нас всех городских собак повесят. А нам за свои грехи не рассчитаться.
Клюев был прав, по меньшей мере половина преступлений, приписываемых стае, была совершена кем-то другим. Похоже, что в городе действовала еще одна криминальная бригада, но пока что трудно было сказать, работает она сама по себе или под контролем гайосара Йоана Грозного.
— А ведь могут и спросить, — задумчиво проговорил Бульдог. — По совокупности все нами совершенное тянет на большие сроки.
— Ну и что ты предлагаешь? — повернулся в его сторону Кудряшов.
— Ничего,—пожал плечами Бульдог.—Просто надоела собачья жизнь.
Собачья жизнь поднадоела не только Бульдогу, но и всем сбившимся в стаю призракам. А Кудряшову с Аникеевым и вовсе не улыбалось всю оставшуюся жизнь шестерить на Иванова. Пора было принимать меры, способные кардинально поменять ситуацию. Однако сложность была в том, что Иванов знал о действиях стаи практически все и в любой момент мог принять упреждающие меры.
— Позвони Хлестову, — посоветовал Кудряшову Аникеев. — Возможно, этот лох уже вернулся.
Телефон в доме, видимо, остался от прежних хозяев. Но был и риск, что пропавшая такса работает под присмотром правоохранителей и, чего доброго, наведет их на след товарищей по несчастью. Но в любом случае финансист был не менее, чем Куд-ряшов с Аникеевым, заинтересован в возвращении своего человеческого статуса.
Хлестов на звонок откликнулся. По его словам, он буквально час назад вернулся из Тайной канцелярии.
— Откуда вернулся? — не понял кабан.
— Представляешь, они хотели зачислить меня в штат служебной собакой, — частил без передыху Хлестов. — А больше у них-де должностей для оборотней нет. Можешь себе представить: Петр Хлестов — служебная собака. Я этому Кравчинскому так и сказал: не дождетесь! Я императором был! У меня высшее образование!
— Да погоди ты со своим образованием! — рассердился Кудряшов. — Встретиться надо.
— Так приезжайте! — обрадовался финансист. — Я в своем загородном особняке один как перст. Охрана сбежала. Прислуга сбежала. Я ведь пришел как человек и вдруг на глазах у изумленных зрителей превращаюсь в собаку. Все в шоке. Я в панике.
Хлестов еще что-то рассказывал взахлеб, переживая случившуюся с ним неприятность, но Кудряшов его не слушал, обдумывая первый шаг. Судя по всему, Хлестов не врал. Вряд ли правоохранители выпустили его из своих лап в нынешней непростой ситуации, когда город взбудоражен невероятными похождениями криминальной стаи. Уж скорее они предъявили бы его как трофей вышестоящим инстанциям.
— Поедем вдвоем, — повернулся Кудряшов к Аникееву. — Ты и я. На такси. Благо мы сейчас находимся в человеческом обличье.
— А если начнется метаморфоза?
— Тем хуже для таксиста, — усмехнулся Кудряшов.
К счастью, все обошлось. И на милицию не нарвались, и сберегли нервную систему предприимчивого частника, предложившего им свои услуги за вполне умеренную плату. В дом Хлестова проникли с черного хода, предварительно убедившись, что за финансистом вроде бы не следят. Слежка велась за домом Иванова, расположенным поблизости. Авторитеты обнаружили засаду без труда и так же без труда определили, что в засаде сидят доблестные стражи порядка.
Хлестов тоже был пока в человеческом обличье, но при виде товарищей по несчастью проявил прямо-таки щенячью радость.
— Рассказывай, — с порога взял быка за рога Кудряшов, — что еще за Тайная канцелярия и с чем ее едят.
Петр Васильевич как хозяин отменно гостеприимный предложил гостям коньяк и между двумя рюмками, выпитыми исключительно для успокоения нервов, рассказал о своих мытарствах.
— Значит, ты угодил в лапы Друбича? — уточнил Кудряшов.
— Только не в лапы, а в руки, — поправил Хлестов. — Мне еще повезло. Надо сказать, что в Тайной канцелярии с арестованными обращаются помягче, чем в НКВД. Хотя кому я это рассказываю.
— Вот именно, — усмехнулся Кудряшов. — Значит, эти молодые люди с Ивановым на ножах?
— Во всяком случае, не дружат, — подтвердил с охотою Хлестов. — Своей целью они ставят нейтрализацию безумного цезаря, и я лично их в этой благородной цели поддерживаю. Аркадий Семенович перешел уже, знаете ли, все границы. Держать в собачьем теле порядочных людей — это же верх неприличия.
Кудряшов тоже не прочь был сменить кабанье обличье на человеческое, и как можно скорее, но при этом ему не хотелось остаться в прогаре. Вопрос был в том, сумеют ли эти двое, Кравчинский и Кузнецов, справиться с изворотливым безумцем Ивановым и прибрать к рукам оракула. А точнее, те бесчисленные сокровища, которые эта чертова машина таскает в своем нутре. Один раз им это удалось, но не факт, что удача от них не отвернется во второй попытке. В любом случае, прежде чем сотрудничать, надо обговорить условия.
— Вообще-то их не двое, а трое, — напомнил Аникеев. — Ты забыл Ходулина. А он ведь не просто человек, а призрак.
— Причем призрак со стажем, — добавил Хлестов. — По слухам, он тоже в городе. Во всяком случае, я читал о его появлении на улицах города в газете. Желаете взглянуть?
— Не надо, — отмахнулся Кудряшов. — С газетами успеем. А тебе, Петя, придется наведаться в Тайную канцелярию.
— Завтра? — с надеждой спросил финансист.
— Нет, прямо сейчас— Кудряшов был непреклонен.
— Но я не успею, — заволновался Хлестов. — Вот-вот начнется метаморфоза. К тому же я пьяный, меня гаишники остановят. Права отберут.
Кудряшов поведением Петра Васильевича был огорчен и не сумел этого огорчения скрыть от собеседника. Так что занесенный над головой кулак разом привел финансиста в чувство. Он мгновенно протрезвел и выразил готовность отправиться на свидание с Аполлоном Кравчинским сию же минуту.
— Так-то лучше, — одобрил его поведение авторитет. — И не надо со мной шутить, Петя. В случае чего я тебя из-под земли достану. А Кравчинскому передай, что Кудряшов готов к переговорам.
— Но я же вашего адреса не знаю? — растерянно развел руками Хлестов.
— И не надо, — вкрадчиво сказал Аникеев. — Мы тебе сами позвоним.
* * *Лев Игнатьевич Гусляров пребывал в расстроенных чувствах. Хотя, казалось бы, обретенная свобода должна была настроить его на мажорный лад. Мэр, по правде говоря, уже и не чаял вырваться из сталинских застенков. И, видимо, поэтому наговорил много лишнего. Черт его знает, затмение на него, что ли, нашло? Выложил всю подноготную еще до того, как к нему применили методы физического воздействия. Смутил мэра прокурор Лютиков. Гуслярову показалось, что в стране произошел переворот и пришла пора отвечать за совершенные грехи. А теперь выясняется, что никакого переворота не было, а был чистый обман, форменное издевательство над уважаемым человеком. Ну ничего, Лев Гусляров найдет управу на этих аферистов. Развели тут, понимаешь, маски-шоу.
В родной квартире Льва Игнатьевича ожидал сюрприз в виде записки, небрежно брошенной на стол. Гусляров сразу же узнал и почерк супруги, и ее стиль. Пожелание «чтоб ты провалился!» Лев Игнатьевич выполнять не спешил, но в легкую оторопь впал. В квартире, между прочим, было хоть шаром покати, в смысле продуктов питания и ценностей. Все, что можно было унести, дражайшая супруга прихватила с собой. Гусляров, можно сказать, остался гол как сокол и без гроша в кармане. Сломленный семейными неприятностями, Гусляров упал в кресло и тупо уставился в телевизор. Включил он его машинально, по застарелой привычке. Однако увиденное и услышанное в этом чертовом ящике потрясло его больше, чем уход жены.
