Владимир Михальчук - Клыки на погонах
Рыцари продолжают осаждать Ходжу. Мой друг выглядит неважно. Прислонился к бортику и едва ворочает Карателем. Не пройдет и нескольких минут, как его порубают на куски.
— Да не умер я, олухи! — орет Эквитей. — Король вернулся!
— Сказано, умер, — не верят воины, — значит умер! Сам епископ Шрухан молебен заупокойную читал.
— Ну как он мог читать, если тела не было? — шепчет ошарашенный правитель. — Как он мог? Меня! Похоронить… Не отправив спасательную экспедицию. Ну ладно — Герт. Эта самовлюбленная сволочь всегда хоть издалека, да зарилась на трон. Но Шрухан? Не могу поверить… Ведь мы же друзья.
И это глава крупного государства? Наивный, словно маленький ребенок. Считает, что может все время торчать в венце и никогда не знать измены. Странный мир. Надо будет поковыряться в сборниках их местных Законов Природы и Богов. Вдруг там написано, что здешние правители должны умирать исключительно своей смертью.
— Как только прорвемся в город, — говорит мне Эквитей, — сразу пойдем в церковь Четырех Камней и попросим благословение этого достойного жреца. Он выйдет к народу и скажет, что я жив. Неприятности закончатся.
— На время, — буркаю я.
Видимо, этот Шрухан пользуется у него немалым уважением и влиянием. Хотя есть смутные подозрения насчет епископской верности, разубеждать короля пока не буду. Стремлюсь ко своему подчиненному.
У Карателей имеется очень занятное свойство. Поскольку они созданы из колдовского сплава — магиталла, то могут притягиваться на небольших дистанциях. В смысле резко сокращать расстояние между собой. Вместе со своими владельцами, конечно.
Активировать подобную опцию не всегда приятно. Некоторые действия такого рода иногда заканчиваются летальным исходом. Но Ходжа там долго не продержится. На рукояти моего клинка мигает сигнальный камень-датчик. Это означает, что Наследиев уже давно включил "притяжение сплавов". Мне остается только шевельнуть мизинцем. Палец надавливает на манипуляционную выпуклость. И…
Рывок. Кажется, моя ключица сейчас треснет. Неизвестная сила швыряет меня вперед и вверх, мотает мое тело в воздухе. Глаза до боли зажмурены — ненавижу полеты. Снизу доносится "вы куд…" голосом Эквитея.
Я ору так, что король в ужасе закрывает уши. Стражники на стене тоже немного не в себе. Еще бы! Из темноты вдруг арбалетным болтом вылетает громадное тело с большим алеющим клинком. Тело, то бишь я, держится за свой Каратель, словно утопающий матрос за бакен. И болтает ногами в воздухе. От этого нехитрого приема несколько рыцарей валятся со стены. Прошу прощения — я не нарочно сапогами…
"Притяжение сплавов" не знает границ. Все активированные Каратели, где бы они не находились в стометровой зоне, сейчас бы прибыли сюда вместе со своими владельцами. Это очень удобно для предводителей групп. Представьте, что вас оттеснили враги, а все ваши подчиненные остались где-нибудь за толпой разъяренных нехороших дядечек. Нажимаете на выпуклость — и все: вы уже в обществе друзей спокойно отбиваетесь от ошеломленных противников, разбросанных силой "притяжения".
Я со свистом врезаюсь в стоящего перед Ходжой рыцаря. Тот от неожиданности верещит и раскидывает руки, чтобы не упасть. Меч звякает к его ногам, а сам стражник рефлекторно заключает в объятья Наследиева. Мой подчиненный в свою очередь придерживает его — чтобы не упал. А я держусь за стражника с другой стороны. Эдакий бутерброд из пары краюх хлеба пятнистого цвета и закованная в железо колбаса между ними.
— Срамота, — сплевывает какой-то стражник. — В жизни не видел, чтобы мужики обнимались.
Этих уважаемых граждан да в вампирьи гетто у нас в Валибуре. Что там творится! Еще и не такое увидишь… А ведь во многих мирах считается, что вампиры очень благородные создания.
— Сбросим их в ров, — рычат рыцари.
Мы с Наследиевым укладываем пришибленного защитника. И сдерживаем натиск королевской дружины. Вдвоем это сделать попроще. Хотя подчиненный устал, но все же помогает мне оттеснить рыцарей. Работаем слажено. Сначала наступаю я, Ходжа отдыхает. Потом наоборот. Смертоносные опции Карателя не активирую — нельзя этого делать. У нас категорический запрет на истребление местного населения. Они ведь защищают город от мерзких захватчиков. И плевать, что захватчики — мы.
Разворачиваем заточку на клинках вовнутрь и лупим воинов по шлемам. Усиленные пневмагией Каратели гулко ударяют по железу. Наше оружие — это вам не детские игрушки. Превращенный в дубинку Каратель бьет со страшной силой. Проводя аналогии, можно сравнить силу такого удара с силой падения средних размеров наковальни, опущенной рыцарю на голову. Стражники моментально теряют сознание и валятся нам под ноги.
Спустя несколько минут мы очищаем стену от трех свободных отрядов дружины. Остальные рыцари слишком заняты празднованием смерти короля, чтобы заметить отсутствие соседних патрулей.
Я ворочаю тяжелым коробом и опускаю мост. Механизм поддается очень тяжело, приходится едва ли не прыгать по рукоятям. Мысленно ругаю подчиненного. Наследиеву всегда достается работа полегче. Подумаешь, подтащить двухсоткилограммового рыцаря за ноги и засунуть его в тесную комнатку! Ходжа затаскивает неподвижные тела в башенку привратника. "Выключенных", как мы называем по-оперативному, настолько много, что ему приходится паковать их в трехслойную кучу. Надеюсь, те, кто лежат внизу, не задохнутся под весом своих товарищей.
Наконец мост ударяется в ложу и замирает. Поднимается едва видимая при свете факелов волна пыли. Я не в силах сдвинуть громадную створку в одиночку, зову Наследиева. Вдвоем с Ходжой мы немного приоткрываем ее. Ворота едва поворачиваются на толстых петлях.
Король шагает по мосту, храня на лице выражение уязвленного достоинства. Разорванный во многих местах плащ грозно развевается на ночном ветру. Корона угрюмо поблескивает под светом звезд. Монарх хмурит брови и жует плотно сжатыми губами.
— Сколько моих людей вы убили, ироды?
Законный вопрос. Ходжа молчит и смотрит на меня. Я в свою очередь считаю, что Эквитею не желательно знать о некоторых запретах для нас. Услышит, что мы не имеем права убивать здесь каждого, и распояшется. Были случаи, когда правители некоторых не слишком продвинутых миров манипулировали доверчивыми оперативниками Валибура. Однажды, пользуясь нашим доверием, один император умудрился завоевать половину своего Отражения. Ох и досталось тогда руководителю миссии! Еще бы: должен был упаковать в Скалу-под-Небом какого-то несчастного геройчика, а поднял войной целый материк. И это только из-за хитрости местного монарха. Впрочем, это совершенно другая история. Героя тогда поймали, но столько народу погубили — не счесть. А то, что именно я в те времена облажался, никому знать не положено.
— Мы никого не лишаем жизни без надобности. Лично я не убил ни одного, — успокаиваю короля. — Разве что кроме типа, который не совсем попал в ров…
— Да он точно умер — в такую кашу превратился, — Эквитей злится. — Моя воля — казнил бы вас!
Э, совсем старик совесть потерял. Мы его город стараемся вернуть ему же, а он тут когти показывает.
— Этого бы не случилось, — миролюбиво говорит Наследиев, — если бы некоторые правители думали головой, а не ягодичными мышцами.
— Что? — Эквитей в негодовании. Но его лицо под примятым шлемом заливается краской. Понимает: только себя он должен упрекать. Один из зубцов короны немного отогнут в сторону — результат нападения какого-то зверя. Учитывая примятый нагрудник и прорехи в мантии, выглядит монарх довольно комично.
— Если бы вы подпустили зверей к городу и спокойно истратили запасы стрел на звериные шкуры, — поясняет Ходжа, — до такого бы не дошло.
— Но ведь я…
— Показали молодецкую удаль. Сгубили кучу народа и теперь пытаетесь отыграться на ни в чем не виноватых пришельцах.
— И…
— Теперь не критикуйте наши методы! — отрезает Наследиев.
Вот это молоток! Мне бы научиться так легко успокаивать народ и решать конфликты. Надеюсь, смогу дожить до возраста лисоборотня. Каким же тогда командиром я стану!
Пристыженный Эквитей замолкает и шагает вперед.
— Стоп, — окликаю его. — Вы куда?
— В свой дворец, — он отвечает с таким видом, будто перед ним не хват-майор, а обитатель заведения для душевнобольных. — Прикажу повесить мятежников во главе с рыцарем Гертом, отужинаю и лягу спать.
Сказано это удивительно будничным тоном. Словно бы кроме еды и сна монарх каждый день занимается составлением графика работы виселицы.
— Во дворец мы пойдем, но не в таком виде.
— Это как? — не понимает король.
А мы уже снимаем с него корону и золоченый шлем. Превратившийся в тряпье плащ летит в ров, украшенная резными лилиями кираса следует за ней. Монарх протестует недолго — все же не дурак, много прожил.
