Терри Пратчетт - Движущиеся картинки
— Тогда сначала надо построить мосты, хозяин, а потом переправляться на другую сторону.
В многих днях пути от этих гор лежало Круглое море. И в далекой стране, расположенной у его берегов, города носили забавные названия: Анк-Морпорк, Голывуд.
По вельду пробежал ветерок, донося до Ажуры затихающий шепот.
И тогда он поднял свой посох.
— До Анк-Морпорка пятнадцать сотен миль, — крикнул он. — Мы собрали три сотни и шестьдесят три слона, пятьдесят повозок с кормом… Я чувствую приближение муссона, будет трудно, но мы в… в этих… как его… полосатые такие…
Голос его осекся и утих. По лбу пролегла глубокая борозда. Ажура, казалось, пытался вслушаться в собственные слова, но не постигал их смысла.
Воздух словно блестел.
Ажура вдруг ясно понял, что М'Бу не сводит с него глаз.
— В общем, начинайте… — пожал он плечами.
М'Бу сложил ладони рупором. Всю ночь не смыкая глаз, он отрабатывал порядок построения при марше.
— Голубая группа, хозяйство дяди Н'Гру, начинай движение! — гаркнул он. — Желтая группа, хозяйство тети Гюгюль, — вперед! Зеленая группа троюродного брата Кгк, начинай движение…
Спустя час вельд вблизи пологой возвышенности пришел в полное запустение, не считая, правда, миллиарда с лишним мух и одного навозного жука, который сидел и не верил своему счастью.
Затем упало нечто и исчезло среди красной пыли, в которой образовалась одна маленькая воронка.
То же самое еще раз. И еще.
Ствол ближайшего баобаба раскроила молния.
Наступил сезон дождей.
У Виктора начинала болеть спина. На бумаге идея спасения юных девушек выглядит куда привлекательнее, в чем начинаешь убеждаться, прошагав первую же сотню ярдов.
— Ты знаешь, где ее дом? — спросил он. — Хотя бы приблизительно. Далеко до него еще?
— Понятия не имею, — ответил Гаспод.
— Кажется, она как-то раз говорила, что на первом этаже у нее магазин одежды.
— Тогда это по главной аллее, за столовой Боргля, — сказал Гаспод.
Гаспод и Лэдди, возглавив шествие, повели его по аллеям городка, а потом по шаткой наружной лестнице. Не исключено, что дом Джинджер они нашли по запаху. Виктору не хотелось ломать голову над таинственными животными чувствами.
Ступать следовало как можно тише. Виктор не сомневался в том, что все меблированные дома кишат Крайне Подозрительными Домохозяйками, а у него и так хватало неприятностей.
Он толкнул дверь ногами Джинджер.
Комнатушка была неказистая — низенькая, с невзрачной, вылинявшей мебелью, которой обставляют все сдаваемые внаем комнаты во вселенной… По крайней мере, такой комната была, когда сдавалась.
Ибо сейчас здесь жила Джинджер.
Джинджер сохранила все до единого плакаты. Даже самые первые, из ранних кликов, где она упоминалась мелкими буквами как «девушка».
Плакаты держались на кнопках. Из каждого угла на Виктора был устремлен неподвижный взгляд Джинджер и точно такой же — его собственный.
Одна из стен комнатушки была целиком отдана большому зеркалу. Возле зеркала стояли наполовину оплывшие огарки.
Виктор, бережно уложив девушку на узкую кровать, медленно выпрямился и так же медленно осмотрелся по сторонам. Его шестое, седьмое и так далее чувства буквально вопили. Он очутился там, где правила бал магия.
— Очень похоже на храм, — сказал он. — В котором она поклоняется самой себе.
— У меня мурашки по шерсти бегают, — проговорил Гаспод.
Виктор продолжал осмотр. Пусть до сей поры ему удавалось избегать остроконечной шляпы и большого посоха, однако профессиональной интуицией он все-таки заразился. Ему вдруг привиделся опустившийся на дно моря город, осьминоги, бесшумно скользящие сквозь затопленные двери, омары, вышагивающие по улицам.
— Судьба не любит, когда человек занимает больше места, чем ему отпущено. Это все знают.
«Стану главной мировой знаменитостью… — подумал Виктор. — Это ее слова…» Он сокрушенно тряхнул головой.
— Нет, не в этом дело, — сказал он вслух. — Просто ей нравятся плакаты. Обычное хобби.
Хотя в это он сам не верил. Комнату буквально захлестывало…
…Вот только что именно ее захлестывало? Ничего подобного он прежде не ощущал. Да, здесь определенно присутствовала некая сила. Которая так манила, так возбуждала… И все же на магию она не походила. По крайней мере, на ту магию, которой он учился. Она была во всем подобна магии, являясь при этом чем-то отличным от нее. Примерно такая же грань разделяет сахар и соль — форма и цвет одни и те же, но суть…
Амбиции не свойственны магии. Да, они тоже сильны, но волшебством не обладают. Или, или…
Ведь магия — дело нехитрое. Вся многоступенчатая пирамида волшебного знания была выстроена с единственной целью — помешать обнаружению этой истины. Всякий человек, наделенный зачатками разума и в меру настойчивый, способен к занятию волшебством. Вот почему сами волшебники обставляют магию всевозможными ритуалами; вот откуда берутся все эти остроконечные шляпы!
Весь фокус заключался в том, чтобы научиться творить магию безнаказанно.
Если представить людскую расу как кукурузное поле, то магия помогает своим посвященным вырасти чуть больше, чтобы выделяться на этом однородном поле. Но за полем постоянно наблюдают боги и те… гм… Твари, — Виктор чуть поколебался, — которые прячутся за пределами мироздания. Людей, которые предаются занятиям магией, не отдавая себе отчета в том, какой опасной штукой они занимаются, — таких людей ждет недолгое будущее.
Порой даже хоронить нечего было.
Вдруг ему вспомнился день, проведенный на взморье, лицо Джинджер. «Я стану мировой знаменитостью…» Вообще, если вдуматься, в этом что-то есть. Честолюбие, которое не разменивается ни на золото, ни на власть, ни на прочие мирские штучки; амбиции, которые ведут только к одному — стать настоящим собой, единственным в своем роде. Честолюбие — не ради. Честолюбие — быть.
Виктор вновь тряхнул головой. Между тем он по-прежнему находился в той же комнатушке дешевого меблированного дома, расположенного в городке, который был настолько же реальным… таким же реальным, как… который оброс слоем реальности не толще мембраны. Не лучшее место для подобных размышлений.
Не стоило заблуждаться относительно реальности Голывуда.
Взгляд его блуждал по портретам. «Всю жизнь человек ждет своего шанса, — говорила она. — Можно превратиться в дряхлого старикашку, но так и не дождаться своего часа. Подумай о прирожденных лыжниках, родившихся посреди пустыни; о гениальных кузнецах, которым так и не удалось подковать лошадь, потому что ее изобрели на тысячу лет позже. Подумай о великих умельцах, чье искусство не нашло спроса. О всех тех людях, кто не состоялся…»
«То есть мне повезло, — угрюмо подумал он. — И угораздило же меня так угадать с рождением…»
Джинджер перевернулась на другой бок. Дыхание ее стало более ровным.
— Идем-ка отсюда, — сказал Гаспод. — А то мужчина в будуаре молодой девушки, один…
— С чего ты взял, что я один? — спросил Виктор. — Она тоже здесь.
— Вот об этом я и говорю.
— Гав-гав! — преданно поддержал Лэдди.
— Знаешь, — рассуждал Виктор, спускаясь по лестнице следом за псами, — мне и впрямь начинает казаться, что здесь что-то не так. Что-то происходит, а я никак не пойму что. И чего она полезла в этот холм?
— Возможно, она пособница темных сил, — буркнул Гаспод.
— Сам город, потом эта старинная книга, холм… — проговорил Виктор, не удостоив это замечание ответом. — За всем этим что-то стоит, но разгадать, что именно, я не могу. Пока не пойму связь.
Они окунулись в сумерки Голывуда, расцвеченные мигающими огнями и суетой.
— Завтра днем вернемся на холм и еще раз все осмотрим, — сказал Виктор.
— Не получится, — возразил Гаспод. — Завтра с утра мы отправляемся в Анк-Морпорк. Или ты забыл?
— Кто это мы? — удивился Виктор. — В Анк мы едем вместе с Джинджер. Насчет тебя не знаю.
— И Лэдди тоже едет в Анк-Морпорк, — добавил Гаспод. — Я…
— Лэдди молодец.
— Ага, конечно. Я слышал, как его инструкторы обговаривали это. Ну и я, разумеется, должен ехать. Надо же кому-то присмотреть там за ним.
Виктор зевнул:
— Как угодно, а я прямо сейчас иду спать… Поднимут, наверное, совсем рано.
Гаспод с невинным видом оглядел аллею. Где-то с шумом открылась дверь, и темная аллея наполнилась пьяным гоготом.
— А мне, пожалуй, не помешает прогуляться перед сном, — заявил он. — Повожу Лэдди…
— Молодец Лэдди!
— …По городу, покажу ему местные достопримечательности.
Виктор недоверчиво поглядел на него.
— Только не води его чересчур долго. Люди начнут беспокоиться.
