Алекс Орлов - Тютюнин против инопланетян
– Я так полагаю, что это все же крысы, – сказал он. – А остальные яйца в кладке почему-то не «сработали» – видимо, тепловой режим не тот, все-таки у нас не Калифорния.
– Вообще-то они во Флориде живут, а калифорнийскими только называются.
– Вот как?! – поразился директор и другими глазами взглянул на Тютюнина. – А вы, значит, специалист?
– Нет, я по другой части.
С этими словами Тютюнин передал директору сумку, и тот, заглянув в нее, умильно заулыбался:
– Надо же… Шустрые какие… Вам расписочка нужна?
– Нет, расписочка не нужна. Мне на работу пора.
– Ну, – директор поднялся и протянул Сереге руку, – большое вам спасибо. В наше время – это поступок. Это поступок в наше время.
71
На работу во «Втормехпошив» Тютюнин прибыл без пяти минут обед. И, как оказалось, вовремя. Кузьмич ломал голову над двумя порченными молью козлами, которых ошибочно квалифицировал как туркестанских шакалов.
– О, Серега! – обрадовался он. – Как кстати ты появился – я в непонимании полном. Вот, сколько платить за такую вещь?
Истосковавшийся по любимой работе, Сергей с ходу вник в проблему и через минуту, после изучения ворса, мездры и предмездровника, вынес свой вердикт:
– Два туркестанских шакала-близнеца, примерно трех . лет от роду. Первый год хранились в неудовлетворительных условиях, возможно, в песках Западного Каракума. Потом – в сундуке, обитом медью…
Двое клиентов, в тюбетейках и с выраженной среднеазиатской внешностью, только покачали головами и восхищенно зацокали языками.
– Ой, какой ты правда говоришь… Какой знать умеищ…
– Это моя работа, – скромно ответил Тютюнин. – Могу предложить по пятьдесят рублей.
– Харашо, давай пятидесят, – согласились клиенты. Кузьмич отсчитал им деньги и стал показывать остальной принятый до обеда товар.
Оба старались делать вид, что не думают о том, о чем оба только и думали, однако, когда все меха были перебраны, взгляды приемщиков встретились и Кузьмич по-доброму кивнул:
– Я с собой литрушечку принес – фильтрованного. Это, я тебе скажу, продукт высшего качества, лучше ракетного топлива.
– Ладно, нацеди мензурку, а я пока в коридоре покараулю.
С этими словами Сергей оставил Кузьмича, а сам вышел из приемки и сразу столкнулся с Борисом Львовичем Штерном, директором «Втормехпошива».
– А, Сергей, уже вернулись из больницы? – спросил тот.
– Ну да, – ответил Тютюнин, пытаясь сообразить, о какой больнице говорит директор. Впрочем, Штерн сам пришел к нему на помощь:
– И что сказали врачи – как здоровье вашей тещи?
– Да… говорят, здоровье нормальное, но в больнице придется задержаться, – начал фантазировать Тютюнин.
– Что вы говорите? И надолго?
– Говорят… на'полгода, а может, и на целый год.
– Да почему же так надолго? Может, больница плохая, Сергей, так давайте я в хорошую устрою. У меня есть связи…
– Не-не-не, – замотал головой Тютюнин, уже начавший верить в это счастье. – Пусть лежит сколько положено, пока… пока сделают все две тысячи клизм…
– Две тысячи клизм? – переспросил пораженный Штерн. – Но какая тут связь? Мне Вячеслав Кузьмич сказал, что она ногу сломала…
– Ах но-гу-у-у… – протянул Серега, чувствуя себя полным идиотом. – Ну да, конечно, она сломала ногу, но потом, когда ее привезли в больницу, нашли столько болезней, что решили заняться ею всерьез.
– Вот ведь как случается… – покачал головой директор, все еще находившийся под впечатлением от услышанного. – Две тысячи… Для чего это, они сказали? Что сейчас так лечат?
– А это… песок у нее. Вот и надо промывать. Женщина она уже немолодая, песок и сыпется. Когда к нам в гости приезжает, так жена постоянно за ней с веником ходит.
– Да что вы говорите! – покачал головой Штерн. – Живешь-поживаешь, кажется, все хорошо, а потом – бац.
– Вот именно, – согласился Тютюнин. – А потом бац.
– Я ведь что хотел спросить-то, – вспомнил Штерн. – Вы проверили, что принял Вячеслав Кузьмич?
– Да, разобрались. А в случае с туркестанскими шакалами я сам провел оценку.
– Ну, тогда я спокоен. Пойду.
Штерн повернулся и пошел по коридору к свой двери, однако с полпути вернулся и, улыбаясь, сообщил:
– Видел под глазом у Фригидина синяк. Признаюсь, мне было приятно… – Штерн вздохнул, вспоминая, как выглядит теперь Фригидин, и снова улыбнулся. – Я сказал ему, что отругаю вас и все такое. Так что будем считать – я вас уже наказал.
– Хорошо, Борис Львович, – с готовностью закивал Серега, удивленный такой новостью.
Наконец директор ушел, и в коридоре стало тихо.
Сергей хотел уже вернуться в приемку, когда скрипнула дверь бухгалтерии и появился Фригидин.
Издали увидев Серегу, он приветливо ему помахал и пошел навстречу. Как и предупреждал Штерн, под левым бухгалтерским глазом красовался приличный синяк.
– Здравствуйте, Сергей, и всего вам хорошего, – издалека начал Фригидин.
– И тебе того же, – осторожно ответил Тютюнин.
– Вы ничего не замечаете у меня, Сергей?
– Нет, – ответил Тютюнин, ожидая, что еще расскажет ему этот прохиндей.
– Я костюмчик новый себе приспособил – замечаете?
– А-а, – протянул Серега. – А я думал, ты про фингал… – Ах, фингал… засмущался Фригидин и, дотронувшись до подбитого глаза, сказал «уй-уй».
– Это кто же тебе закатал прямо в «девятку»? Фригидин опустил глаза к полу и зачертил по линолеуму носком ботинка.
– Это, Сергей, Елена Васильевна меня ударила по лицу…
– Вот это да! А за что?
– А я ей со мной жить предлагал.
– И она тебе сразу в рог? – недоверчиво переспросил Тютюнин.
– Ну не то чтобы сразу, – начал колоться Фригидин. – Я сказал ей, что Штерн уезжает в Израиль и что я буду ведущим менеджером… И что ей придется жить со мной.
– И она тебе в рог…
– Ну нет. Не так сразу. Я ее хватать начал…
– За что?
– Да я не помню точно. Я же загорелся весь, Сергей, поверьте, как мачо мачу. Просто загорелся и стал хватать за то да за се. За се было интереснее всего хватать.
– И уж туг она тебе в рог.
– Нет, она крикнула мне: «Стоять!» Я и стал. А она как замахнется, да как даст. Я прямо в Турбинова улетел, он как раз в приемную к Штерну заходил. – Фригидин вздохнул. – Пришлось потом давать Турбинову на пиво. За то, что он меня спас.
Изнутри в дверь приемки простучали условным стуком. Сергей понял, что Кузьмич уже все приготовил.
– Ну, будь в следующий раз аккуратнее, Фригидин, а я пойду, у меня еще дела.
– Подождите, Сергей. – Фригидин ухватил Серегу за рукав. – Сергей, может, вы сообщите мне секрет, которым вы, без сомнения, владеете?
– Какой секрет?
– Ну, женщины очаровательной комплекции к вам так и бросаются… Я наблюдал за доктором Светланой – она от вас глаз не отводила, когда здесь была, а ко мне только по служебной необходимости прикасалась. Ну, там, прокладку промасленную вставить или укол сделать.
– Так ты что же, эту прокладку в заднице носишь?
– Ну что вы прямо так – в заднице, – обиделся Фригидин. – Правильнее сказать – промежду ягодиц.
– И что, помогает?
– Не только помогает, но и способствует. При моей сидячей работе, знаете ли, нужно точно знать, что и когда смазывать. И еще – чем.
– Вот это да! Ты прямо профессор по эти делам, – усмехнулся Серега.
– А нет тут ничего смешного. Вот, например, одно дело вазелин и совсем другое – ружейное масло. Оно, кстати, больше подходит, потому что нагрузки схожие.
Избавившись наконец от Фригидина, Сергей вернулся в приемку и увидел, что Кузьмич все разложил в отдельном выдвижном ящичке, чтобы если что – моментально задвинуть.
– А почему рюмок три штуки? – поинтересовался Тютюнин.
– Скоро Леха должен подскочить. Он из автомата звонил.
– Ну что же, это даже лучше.
72
На работу к другу Алексей Окуркин ездил не раз и хорошо знал весь маршрут, однако никогда прежде его при этом не преследовала старуха Живолупова.
Она привязалась к нему прямо возле подъезда.
– Здорово, Леха, – сказал она. – Дай закурить.
– Ты же знаешь, я не курю, – ответил ей Окуркин и огляделся.
Любезности со стороны Гадючихи не сулили ничего хорошего. Это был плохой признак.
– Ну и ладно, чем здоровью вредить, давай просто жвачки пожуем. Хочешь? Я угощаю. Вот смотри – «Орбит» без сахара, а это значит – чистая резина. Пожуешь, а потом можешь на «запорожце» колеса заклеивать.
– Отвали, бабка, у меня колеса не дырявые.
– Ой, не зарекайся Леха! Вчера были не дырявые, завтра будут дырявые. Причем все.
Не отвечая на глупости Живолуповой, Леха попытался оторваться. Однако бабка и не подумала, и не отстала ни на метр во время незапланированного марш-броска до трамвайной остановки.
Запыхавшиеся, они оба запрыгнули в салон, и трамвай тронулся.
– Па-апрашу билетики! – напомнила о себе кондукторша.
Измученный преследованием Живолуповой, Леха покорно заплатил и сел у окошка.
