Тимур Хорев - История Азерота
Следующие дни запомнились Кел-Тузеду смутно. Вот он едет на санях по бескрайней снежной равнине, закутавшись по самый набалдашник посоха. Собаки, числом десять, высунув языки, тянут упряжку по твердому насту сквозь поземку, и с козелков доносится заунывный речитатив тускара. Абориген пел о том, что он везет странного гостя с большой земли в землю белой смерти, что на горизонте замолаживает, постромки давно бы пора перебрать, а левая третья пристяжная собака хитрит и не тянет в полную силу. «Десять лаек по два сундука — не мало ль будет? Десятка, птица-десятка — кто тебя придумал? — думал Кел-Тузед, устраиваясь поудобнее и начиная дремать. — И какой же тускар не любит прокатиться с ветерком! Куда мчишься ты, птица-десятка?»
С каждым днем все яснее вырисовывался на горизонте пик Ледяной Короны. По ночам старому волшебнику в морозной тьме мерещились далекие костры, словно неведомые армии расположились на привал прямо среди тундры. В небе цветными змеями извивались полосы северного сияния, иногда складываясь в силуэты, смутно напоминающие черепа. Где-то неподалеку снежные волки выли, выводя на разные голоса узоры своих диких песен. Несколько раз упряжка пересекала волчий след, а один раз, когда особо любопытная стая увязалась за санями, волшебнику пришлось достать из-за пазухи тисовую палочку и несколькими огненными зарядами привести обнаглевших зверей в чувство.
Тускар остановил собак на приличном расстоянии от изломанного края ледника и наотрез отказался ехать дальше. Кел-Тузед выбрался из саней и побрел по снегу, помогая себе посохом. Когда упряжка скрылась за полосами снежной поземки, снова появились волки. Они долго шли за волшебником на расстоянии, оставаясь вне зоны поражения заклинаний. У самого ледника волки начали поджимать хвосты и нервно дергать ушами. Потом они скептически переглянулись и, развернувшись, затрусили назад, в тундру.
Наксрамас
Ты увидишь, что напрасно называют север Крайним.
Ты увидишь — он бескрайний, я тебе его дарю.
Михаил Пляцковский— Констебль Башмак, — представился констебль Башмак, когда открылась дверь фабрики. — Убойный отдел. Хочу лишь предупредить: я — зомби. Я уже давно понял: если сообщить об этом сразу, избежишь массы нежелательных недоразумений.
Терри Пратчетт, «Пятый элефант»Ветер стих. Но неземной холод охватил волшебника, когда тот приблизился к Ледяной Короне. На фоне высокой остроконечной горы, вызывающий у Кел-Тузеда ощущение космического ужаса, каменный обелиск и пирамидальный зиккурат у подножья выглядели не слишком впечатляюще. По характерной форме урезанной пирамиды и по торчащим шипам Кел-Тузед определил зиккурат как образец архитектуры, именуемый профессионалами «поздним анубарокко». Выглядела серо-фиолетовая пирамида не слишком приветливо, то было единственное здание на многие мили вокруг. Путешественник ускорил шаг.
Двух дохлых нерубиан он увидел издалека. Искалеченные паукообразные существа стояли как чучела у входа в пирамиду, сжимая в лапах примитивное оружие. Они были покрыты ранами — где перебинтованными, а где просто криво залепленными пластырем. Из-под кривых жвал капала на землю зеленоватая слизь, но пауки стояли неподвижно. Лишь когда волшебник подошел вплотную, один из них пошевелился и сплюнул, заставив Кел-Тузеда отскочить шагов на пять.
«Нежить! Зомби! — подумал Кел-Тузед, изрядно перетрухнув. — Это вам не хомяков по живым уголкам таскать! Они не нападают, но пустят ли?»
Машинально он вспомнил множество открывающих двери заклинаний. Возможно, для входа требовался пароль. Как по-нерубиански будет «друг»? Растет ли поблизости кунжут, отпирающий любые двери по запросу? Не летают ли здесь черные дрозды или, на худой конец, дикие гуси? Может, пауки послушаются заклинания древнего бога Йад-Батута, «я врата, я ключ»?
Долго, впрочем, мерзнуть перед входом не пришлось. Нерубиане, внимательно изучив фасетчатыми глазами волшебника, расступились в стороны, не произнеся ни слова. Дорога в черный дверной проем была открыта. Собравшись с духом, Кел-Тузед шагнул внутрь.
Каменные двери захлопнулись за его спиной. Голубоватое пламя свечей и текущая по желобам в полу фосфоресцирующая зеленая слизь почти не разгоняли мрак. Где-то впереди послышались леденящие душу скрипы, шипение и топот хитиновых ног. Маг поднял посох: «Наур анн адриат... тьфу, совсем память потерял... люмос!»
Шар света на конце посоха немного разогнал тьму и выхватил из нее нерубианина, напоминающего скарабея, вымахавшего до размеров быка, а потом сдохшего. Монстр зашевелил жвальцами, замахал хватальцами, зашипел, засвистел, и внезапно в его скрипе и чириканье прорезалась речь.
— Добро пожаловать в мой дом. Мой хозяин послал меня встретить вас. Меня зовут Анубарак.
* * *Человек и паук неспешно шли по коридорам и переходам зиккурата. Кел-Тузед немного отогрелся и теперь с любопытством рассматривал чуждую людям архитектуру и безмолвные каменные изваяния пауков. Статуи выглядели заметно старше, чем кладка самого здания.
— Да, их вывезли из-под земли, — пояснил скрипучим голосом Анубарак. — А зиккурат достроили буквально на днях — по моему, кстати, проекту.
— Как интересно! А обелиск тоже ты... спроектировал?
— Нет, это произошло до меня — в четырнадцатом веке.
Немного поговорив с хитиновым чудищем об архитектуре, охваченный нетерпением волшебник наконец поставил вопрос ребром — когда его примет хозяин?
— Нер-Зул, великий и ужасный, примет вас, когда придет время, — ответил Анубарак и, как показалось волшебнику, немного усмехнулся. — Ты жаждешь знаний, и это привело тебя сюда. Но ты не подготовлен к тому, чтобы увидеть всю мощь Темной стороны магии и начать служить моему хозяину.
«Только дохлые пауки-завистники еще не вставали на пути моей карьеры...» — подумал маг.
— Позволю себе заметить, что я действительный член внутреннего круга Кирин-Тора, лауреат «Фиолетового набалдашника», заслуженный медивист, профессор рассеянных наук... то есть потайных... заслуженный тенеборец и редактор «Передовой магии». Я духов вызывать могу из бездны!
— И я могу, и каждый это может, — ответил паук немного ехидно. — Но если настаиваешь, давай сначала ознакомимся с твоей новой лабораторией и твоим новым жилищем — особняком Наксрамас.
— Звучит не очень-то благозвучно.
— Зато на нерубианском означает «Темно-серый паук шаг за шагом возвращается в родную пещеру в надежде обрести бессмертие под мудрым руководством вождя и учителя, сокрытого в голубой мгле холодного льда».
Анубарак повел Кел-Тузеда по туннелям в подвалы, где среди толстой паутины прямо на каменном полу располагались мерзковатого вида паучьи яйца, внутри которых слабо подергивались личинки. Меньше всего волшебник хотел оскорбить чьи-то отцовские чувства, так что он сделал умильное выражение лица, обернулся к провожатому и сказал:
— Сходство поразительное. Ваши детишки?
— Мы, нерубиане, все — одна семья, — уклончиво ответил Анубарак. — Сначала мы воевали с нашим нынешним хозяином, но потом все изменилось. При жизни, кстати, я был королем.
— И, в общем, неплохо сохранился, — сказал Кел-Тузед. — Я сразу разглядел в вас высокородное происхождение. Осанка, величественные жесты... Рад, что вы сделали правильный выбор.
— Кто бы еще меня спрашивал, — пробормотал паук и повел волшебника дальше в глубь пирамиды. — Посмертно я был назначен на должность советника по паукам.
— И теперь правишь Наксрамасом?
— Только в этом крыле, где живут наши. Наша следующая остановка... а вот, собственно, и она!
Кел-Тузед сначала остолбенел, а потом принялся с совершенно неподобающей его возрасту и положению резвостью бегать по просторным залам лаборатории, хватаясь за пробирки, колбы, реторты и другое оборудование с криками: «Неужели все это теперь мое? Здесь буду работать я, а сюда посажу ассистентов! Тут поставлю центрифугу, а здесь будет лежать биоматериал».
Материал тоже нашелся — куча человеческих и нерубианских запчастей и даже несколько грубо сшитых моделей нежити. Следов битвы на телах не было, и Кел-Тузед поначалу решил, что трупы тайно позаимствованы из окрестных моргов и кладбищ.
— Еще успеешь наиграться с лабораториями, — окликнул волшебника нерубианин. — Двигаем дальше.
Третье крыло крепости Наксрамас было отведено под склад. Человек и паук долго шли между стеллажами, ящиками и бочками, пока не вышли к последнему, четвертому крылу зиккурата.
«Грибочки?» — Кел-Тузед с удивлением разглядывал ряды огромных грибов, испускающих зеленые облака пыльцы. Земля в ящиках, где росла эта чудная рассада, была покрыта слизью и плесенью. Что-то коснулось ноги волшебника. Он взглянул вниз и немного оторопел — о его ногу ласково, словно котенок, терся здоровенный слизняк.
