Саша Суздаль - Кот в красной шляпе
По крупицам собирая истину, удалось установить, что слишком часто стали пропадать люди, а в горах появился кто-то, кого местные боялись, как самого страшного зверя. Все время проскальзывало название «ваду» – так звали неизвестное существо, то ли зверя, то ли человека. В одном месте пропала целая деревня, провести в которую местные жители не соглашались ни за какие деньги. Попав туда, фреи долго ходили вокруг, пытаясь зацепится за что-нибудь, но никаких следов насилия, крови или разрушения не обнаружили. Из деревни исчезло всё живое, и даже птицы здесь больше не селились.
Фрея Тая всматривалась в даль, пытаясь в белом крошеве заметить что-либо, отличающееся от скал и снега, но глаза от чёрно-белой ряби устали и не желали трудиться.
— Там, — ткнула рукой Роз в далёкую точку на усыпанном снегом склоне и фрея Тая заметила, что она двигается.
— Жилен, туда! — указала она стоящей за штурвалом Жилен. Та накренила флаэсину и отправила её вниз. Это был явно человек, который, заметив их, поспешил в том же направлении, в котором двигался раньше. Флаэсина легко догнала его на ровной площадке, окружённой каменными глыбами и редким кустарником. Человек остановился, вытянул из-за пояса толстую дубину, и ждал.
— Роз, жди в флаэсине, Жилен – за мной! — скомандовала фрея Тая, вытягивая свой короткий меч. Человек ждал их, дерзко глядя им в глаза и сжимая в правой руке дубину. Это был ваду, фрея Тая поняла это сразу. На нем была одежда из шкур, а голову закрывала меховая шапка, из-под которой горели злобные, решительные глаза. Ваду не собирался подчиняться.
Внезапно, прямо из снега вынырнули новые ваду, и бросились к фреям. Первый ваду, злобно ощерился, замахнулся на Таю дубинкой, но она даже не воспользовалась волшебством – просто рубанула его по шее. Фрея Роз, стоя на флаэсине, метнула огненным шаром в бежавшего к ней ваду с топором, и тот загорелся живым факелом. Второй ваду метнул камень и Роз, с раскроенным черепом, свалилась через поручень на снег. Ваду замахнулся топором, отрубил уже мёртвой Роз голову и победно затряс ей в воздухе, орошая снег кровью.
Тая, окружённая, по крайней мере, десятком ваду, метала молнии, и рубила мечом, но окружающий её круг все время подпитывали новые ваду, и она чувствовала – силы на исходе. Под ногами неприятно чавкала кровь вперемежку с внутренностями исполосованных ваду. Левая рука, перерубленная топором, сочилась кровью, но она не мешала – Тая её больше не чувствовала.
— Жилен, беги! — крикнула Тая, вскрывая очередную голову ваду. Капли крови обрызгали её лицо, но Тае было не до этого. Жилен упрямо дёрнула головой, и продолжала кружить в кровавом танце, увлекая за собой трёх ваду.
— Жилен, это приказ – ты должна доложить! — отчаянно крикнула Тая, получив дубинкой удар по плечу. Дубинка задела ухо, и оно висело, полу-оторванное, истекая кровью. Жилен зло дёрнулась, слезы брызнули из глаз и она, разрядившись молнией в ближайшего ваду, стремительно бросилась назад. С десяток ваду, как шакалы, бросились за ней. Тая отвлеклась, и за это получила удар дубиной по голове, попятилась назад и упала. Тут же на неё бросилось трое. Двое держали за руки, а третий разорвал рубашку на груди и ножом, одним движением, отрезал левую грудь. Тая закричала зверем, а ваду впился зубами в отрезанное, кровавое мясо, оторвал кусок и победно заревел. Тая, собрав все оставшиеся силы, вонзилась молниями в его глаза, и оттуда, с глазниц, фонтаном ударила кровь, вперемежку с мозгами.
Стоявший рядом заросший ваду взмахнул дубиной, и череп Таи с хрустом раскололся. Ноги дёрнулись и застыли, нелепо вывернувшись. Ваду, не мешкая, уже рылись в одежде и заплечном мешке, растаскивая и пряча все под свои звериные шкуры. И тут же рассыпались в снежной мгле, как будто их и не было. Только окровавленное тело Таи осталось на белом снегу.
В небе на мэтлоступэ неслась Жилен, а её слёзы замерзали на ветру, колыхаясь сосульками на веках. Она их не замечала, пытаясь унять внутри себя страх, горечь и ярость, неприятным коктейлем бушующих в её груди.
* * *Перчик и Хенк делили вдвоём одну каморку, в которой, до них, жили старшие ученицы, так как на стенах остались рисунки сердечек и прочих атрибутов первой любви. На окнах наспех были укреплены решётки, чтобы узники не подумали, что будут здесь отдыхать. Впрочем, узники думали не об этом, а беспокоились за одну и ту же девушку, один – за сестру, второй – за любимую.
Перчик мечтал, как он схватится со всеми сторожами темницы, освободит сестру, подведёт к Хенку и скажет ему: «Береги её так, как до этого берег её я!» А Хенк думал, сможет ли он сломать защиту с замков, которую поставила фрея Януш. На помощь Перчика он слабо рассчитывал, на помощь извне – тем более. Хенк вспомнил несколько заклинания, подошёл к двери, и прошептал одно из них. Дверь шарахнула молнией прямо по рукам. Хенк споткнулся и свалился на пол.
— Вот зараза! — только и сказал он, поднимаясь.
— Ты что делаешь? — выглянул из своей мечты Перчик.
— Хотел сломать защиту, — почесал затылок Хенк.
— Нет, ты её так не сломаешь, — засомневался Перчик, — я думаю, фреи не дуры – знали на кого ставили!
— А как же сломаешь? — рассердился Хенк.
— Нужно по-хитрому…
— А как это – по-хитрому? — ухмыльнулся на советчика Хенк.
— Вот мы закрыты!
— Так?
— И выйти не можем!
— Не можем! Не тяни!
— А если мы в камере были – и вдруг нас нет, — развёл руками Перчик.
— Как это, нет? — открыл рот Хенк.
— Исчезли! — высунул язык Перчик. Хенк замер, и смотрел на Перчика широко раскрытыми глазами. Потом подскочил, схватил Перчика, поднял и закричал:
— Перчик! Ты гений! — и принялся тискать Перчика, который сиял, как утреннее солнце.
Замок в камере щёлкнул, и в камеру ворвались два стражника.
— Всем по местам! — крикнул тот, что постарше. — Драться будете в другом месте.
— Мы не дерёмся, — сказал Хенк, — мы обнимаемся!
Стражник хмыкнул, махнул другому рукой: «Пошли!» — и дверь закрылась.
* * *— Докладывай, — фрея Януш подняла глаза на стражника.
— Они обнимаются, — доложил стражник.
— Что значит, обнимаются? — опешила фрея Януш.
— Обыкновенно, обнимаются, — двинул плечами стражник. Фрея Януш глянула на стражника, поднялась и подошла к нему.
— Ну-ка, дыхни! — стражник дыхнул на неё луком, и фрея Януш поморщилась.
— Хорошо, иди, — махнула ему рукой. Озадаченный стражник вышел.
* * *Крылатый змей, бегающий за Главним Маргом Артуром Барулей, уже не удивлял его подчинённых, которые, незаметно от начальства, подкармливали его сладостями и оставшимися обедами и, за глаза, чтобы не слышал Артур Баруля, называли его Гаркуша. Имя так прижилось, что все, даже сам Баруля, забыли, как змея величали вначале. Возможно, что такое имя дали ему за то, что он немного картавил, выговаривая слова, причем, думал правильно, а выговаривал, картавя, что вносило диссонанс в понимание его слов.
Как бы там ни было, а на своё имя змей отзывался сразу, нрава был добродушного, к тому же, несмотря на то, что мог говорить, был прекрасным и заинтересованным слушателем, способным бескорыстно сочувствовать и сопереживать. Гаркуша, развеявший тоску Артуру Барули о своём сыне, был любимчиком у Главного Марга, так как на доброту отвечал любовью и лаской и никогда с ним не расставался.
Главный Марг Артур Крайзер Мирх Баруля никому не признавался, что обожал своего сына Хенка. Можно было даже сказать, что он боготворил его, но об этом никто и никогда не догадывался. С точки зрения окружающих – он был жестоким отцом, держащим своего сына в колючей клетке правил, которые создал специально для Хенка.
Мать Хенка была известная особа в Стране Фрей и при рождении Хенка, по правилам, должна была отдать Хенка отцу, но в силу своей вздорности, а больше в пику Артуру Барули, в связи со ссорой с последним, отдала доверенному лицу в Страну Маргов. Через некоторое время доверенное лицо сообщило матери Хенка о смерти младенца, а у Артура Барули появился приёмный сын, к обоюдному удовольствию доверенного лица и Артура Барули.
Через Манк Криона пришло письмо от Маргины, в котором она писала о том, что должна отправить Хенка домой: «…в связи с проблемами при дворе». Когда Хенк не возвратился домой, Баруля вытащил талисман, копию того, что он дал Хенку, и поводил его по карте. Талисман чётко указывал, что Хенк в столице Страны Фрей – Фаэлии.
Баруля заподозрил неладное – возможно, мать Хенка пронюхала, что её сын жив, и каким-то образом похитила сына. С точки зрения логики, никакая мать взрослого сына похитить не могла, разве что он сам того захотел. Но разум Барули, в данном случае, не внимал логике. Потому он очень внимательно выслушал возвратившегося посла Увина Партера.
— … что она не нуждается в советах Главного Марга, как ей поступать в своей стране, — закончил Увин Партер.
