Валентин Леженда - Античные хроники
— А по ха не хо?
Сообщники недоуменно переглянулись.
— Что? — выдавил Аполлон.
— Я спрашиваю, больше вам ничего не надо?
— Нет, ничего, — улыбнулся Гефест. — Как только ты сделаешь то, что от тебя требуется, мы сразу же стартуем.
— А можно один вопрос? — ехидно спросил Громовержец.
— Валяй, батя, — благосклонно кивнул Гефест.
— А как это вам, трем законченным придуркам, удалось перепрограммировать бортовой компьютер?
— Что ж, отвечу. — Гефест привычным жестом огладил бороду. — Это было довольно просто. Я перепрограммировал бортовой комп при помощи простого плазменного паяльника.
— Это как? — Зевс ошарашенно тряхнул головой, незаметно пододвигаясь поближе к несколько рассеянному Аполлону.
— Мало знаешь, — философски изрек божественный кузнец, — дольше живешь…
И в этот момент Зевс прыгнул.
М-да, недооценили Тучегонителя заговорщики, серьезно недооценили.
С легкостью вырвав ржавую трубу из рук не ожидавшего вероломного нападения Аполлона, Зевс, издав залихватское «эй-ех», врезал этой самой трубой прекрасному богу по морде.
Истошно взвизгнув, Аполлон упал на пол. (Экий каламбур вышел! — Авт.) Действовал Громовержец на удивление прытко, второй удар железной фиговины достался Гефесту. Гефест успел отбить трубу сварочным аппаратом, но не удержался на ногах и свалился рядом с Аполлоном, подпалив тому своим импровизированным огнеметом накидку на заднице.
На высоте оказался один лишь Геракл.
Зевс и великий герой Греции сошлись в равном бою в ярко освещенном коридоре Олимпа.
— А-а-а-а… — визжал Аполлон, припадочно катаясь по полу в надежде потушить пылающий зад.
Учуяв запах дыма, включилась корабельная система противопожарной безопасности, и в каюте Зевса прямо с потолка хлынул проливной дождь. Аполлон с удовольствием подставил задницу спасительным водяным струям.
«А в коридоре шла битва не на жизнь, а на смерть. Геракл стойко отбивал своей дубиной яростные выпады Зевса, весьма ловко управлявшегося со ржавой железякой.
«Знали бы заговорщики, что в бытность свою молодым Громовержец являлся самым заядлым хулиганом среди студентов Межзвездного института истории. Его даже пару раз собирались выгнать за расовую дискриминацию по отношению к другим студентам, но Зевсу все сходило с рук, так как учился он просто феноменально, еще на первом курсе написав знаменитую курсовую (пролог будущей диссертации) под броским названием „Инопланетные античные цивилизации: расцвет, упадок, торжество идиотизма“.
— Ребята, — жалобно позвал Геракл, получив разок ржавой трубой в челюсть, — вы там побыстрее, что ли.
Первым на помощь великому герою пришел Гефест и общими усилиями они оттеснили Зевса в тупой конец коридора.
— Сдавайся! — закричал божественный кузнец, безуспешно пытаясь включить намокший сварочный аппарат, годившийся теперь разве что на роль дубины.
— А вот хрен вам собачий, — огрызнулся Зевс, заехав сандалией Гераклу в пах.
Великий герой тут же выбыл из поединка, с тихим стоном рухнув под ноги Громовержца. Зевс споткнулся, не удержав равновесия… тут-то его кулак Гефеста и настиг, вырубив несгибаемого владыку Олимпа на ближайшие несколько часов.
— Фух… — Божественный изобретатель с облегчением вытер лоб.
— И-у-у-у… — стенал на полу коридора Геракл.
— Сволочи, вы поджарили мне задницу, — ревел не своим голосом Аполлон, бегая кругами по каюте Зевса и вертя дымящимся мягким местом.
— Зевс обезврежен, — довольно заявил Гефест. — Потери в наших рядах незначительные.
— Незначительные?! — провыл с пола Геракл. — Да у меня теперь детей не будет!
— Ну и хорошо, что не будет. — Кузнец крепко связал Зевса своим кожаным поясом. — Меньше хлопот, да и сбережения сэкономишь…
Геракл шутки не понял, мысленно назвав Гефеста очень нехорошим и крайне нецензурным словом (вот это слово:… — Авт.).
— Тяжелый, гад. — Гефест с трудом оттащил Громовержца от стены. — Ты бы помог мне, дружище!
По-прежнему постанывая, Геракл медленно поднялся с пола. Мутным взглядом посмотрел на бегающего по мокрой каюте Аполлона.
— Бар-р-р-дак, — тихо подвел итог своему осмотру великий герой Греции.
— Да помоги же мне эту тушу в помещение занести, — прошипел Гефест, пиная бесчувственного владыку Олимпа ногой.
Геракл помог.
Вместе они занесли Зевса в его же каюту и уложили на промокшую кровать лицом вниз. Матеря-
щийся Аполлон еще сделал пару кругов почета по каюте, после чего помчался в медотсек звездолета.
— Вот же как себя любит, — усмехнулся Гефест (имея в виду Аполлона), с интересом изучая синюю наколку над предплечьем Громовержца.
«Не забуду Геру», — было криво вытатуировано на загорелой коже владыки Олимпа.
— И что теперь нам делать? — устало спросил Геракл, проковыляв к винному бару в стене, где в маленьком ведерке хранился лед.
— Все сами организуем, — ответил Гефест, — и без участия Зевса. Я ведь знал, что он откажется сотрудничать.
Геракл тяжело вздохнул и высыпал все содержимое золотого ведерка прямо себе в набедренную повязку.
* * *… То, что решение обойти прозрачную глыбу справа ошибочно, Фемистоклюс понял слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить.
Греки повернули направо и… уперлись в две ужасные белые ноги.
— Ой! — сказал Алкидий, прячась за широкую спину рыжебородого приятеля.
Фемистоклюс озадаченно потрогал одну из ног, определив материал как мрамор.
— Интересно, — вслух сказал он, — раньше, когда мы тут проходили, никаких статуй поблизости не было…
Страшная догадка завладевала сознанием грека медленно, как в бесконечном ночном кошмаре.
Фемистоклюс высоко задрал голову и тут же столкнулся с холодным взглядом каменных бельм Ареса.
— Ой! — снова заскулил Алкидий, до которого тоже наконец ДОШЛО, с КЕМ они только что повстречались.
Охотившаяся на них в недрах Олимпа живая статуя все-таки настигла своих осквернителей. Единственно разумное, что оставалось в этой ситуации обомлевшим от страха смертным, так это бежать. И Алкидий с Фемистоклюсом побежали. Но не в сторону Олимпа, как можно было подумать, а в сторону диковинных синих скал. Статуя Ареса, нелепо расставив руки, неуклюже погналась за греками. Все-таки с ее весом было довольно трудно бегать по песку.
Фемистоклюс на ходу обернулся.
У них были хорошие шансы убежать.
Мраморный преследователь от них явно отставал. Спасительные (спасительные ли?) скалы были уже совсем рядом и… О удача, прямо по пути беглецов виднелась великолепная расщелина, куда можно было спокойно спрятаться. Лучшего варианта и не придумаешь. Греки с трудом протиснулись в кривой пролом, с удивлением отметив, что синий камень страшно пачкается.
С измазанными, но довольными физиономиями приятели затаились, осторожно выглядывая наружу. Разъяренная статуя с глухим топотом промчалась мимо расщелины где-то минут через десять.
— Слава Крону, — прошептал вспотевший Фемистоклюс, — пронесло.
— Это в каком, интересно, смысле пронесло? — с подозрением поинтересовался Алкидий, на всякий случай отодвигаясь от приятеля.
— В переносном, — буркнул Фемистоклюс, оглядывая их надежное убежище.
Пожалуй, это была никакая и не расщелина, а самая настоящая пещера, вернее грот с растущими
из потолка синими клыками сталактитов. Узкий круглый лаз, начинавшийся от кривого разлома входа, уводил куда-то вглубь, откуда струился мутный синеватый свет.
— Любопытно, — вдруг ни с того ни с сего произнес Фемистоклюс, и Алкидий с ужасом понял, что приятель решил изучить недра неведомой пещеры, наверняка таящей в себе опасность.
— Э, нет, братец, — категорически заявил Алкидий, — ты как хочешь, но лично я туда ни за что не пойду. Пусть лучше мне статуя Ареса голову оторвет, тем более что это именно я ее… мм… осквернил.
— Не хочешь, ну и не надо, — Фемистоклюс решительно поднялся на ноги, — я и сам могу туда сходить.
— Сам?
— Да, сам.
— А как же я?
— Но ведь ты собираешься сдаться статуе Ареса? В пещере повисло напряженное молчание.
— Ну и пошел ты к сатиру в задницу, — с неожиданной злостью буркнул Алкидий, что было несколько не в его обыкновении, — а я здесь останусь. Надоело по твоей милости во всякие передряги влипать. В конце концов, если бы не ты, сидели бы мы сейчас в родной Греции в каком-нибудь питейном заведении и забот никаких не ведали.
— Как знаешь, — обиженно ответил Фемистоклюс и демонстративно двинулся в глубь пещеры.
Рыжебородый был уверен, что Алкидий все-таки последует за ним, ведь вдвоем всегда не так страшно, как одному. Однако, вопреки ожиданиям, этого не произошло. Похоже, Алкидий дошел до ручки, решив окончательно разругаться с приятелем. «Что ж, дело твое, дружище, — с горечью подумал Фемистоклюс, — теперь мы каждый за себя».
