Евгений Якубович - Программист для преисподней
– Но почему ты все время говоришь об этом в прошедшем времени?
– О том и речь. Все повторилось и здесь. Сегодня я не застала его на обычном месте, весь день искала и не могла найти. Только к вечеру узнала, что его больше нет в Раю. Видишь ли, те, кто все это устроил, вовсе не расценивают Рай и Ад, как место последнего, окончательного пребывания человеческой души. Время от времени они вытаскивают оттуда отдельные личности и переводят их, как они выражаются, на следующий уровень существования. Это случается далеко не со всеми. Женька, видимо, чем-то их заинтересовал.
– Понимаю. Это в первую очередь говорит о том, что твой Женька – личность незаурядная.
– Я это и без них знаю. С самого первого взгляда на него поняла. Но неужели нельзя было подождать? Почему его у меня все время отнимают?
Я не нашелся, что ответить. Да и что можно было сказать в такой ситуации? Найти и снова потерять любимого – что может быть тяжелее? Но когда такое случается не где-нибудь, а в Раю, – это просто немыслимо. Тем не менее, вот она, Марина, сидит передо мной, и все еще шмыгает носом.
– И что же будет теперь? – спросил я.
– Ничего больше не будет. Я очень хорошо знаю, что меня ждет после смерти, сама планировала наказания таким, как я. Так что сюда я не тороплюсь. Завтра же распрощаюсь с Евлампием и Тихоном, и вернусь обратно на Землю. Буду выжимать из свекра с мужем все положенные мне материальные и духовные блага. Проживу остаток жизни в свое удовольствие. Мне теперь ничто не страшно. И ничто не интересно. От меня осталась пустая оболочка. Вот пусть она и живет на Земле, как положено.
С этими словами Марина поднялась со скамейки, чмокнула меня в щеку на прощание и ушла. Я остался один перед входом в подъезд. Заходить в общежитие я не стал, а свернул за угол, подошел к телефонной будке, и в скором времени был у себя дома. День оказался слишком насыщен событиями, чтобы я мог нормально соображать. Меня хватило только на то, чтобы ополоснуться в душе и добраться до кровати в ближайшей спальне. Я даже не помню, как разделся и лег…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 13
Высокие ноздреватые сугробы по сторонам
крыльца были утыканы разноцветными лыжами -
я насчитал семь штук, одна была с ботинком.
С крыши свисали мутные гофрированные
сосульки толщиной с руку.
(А. и Б. Стругацкие, Отель «У Погибшего Альпиниста»)Несмотря на все происшествия вчерашнего дня, я проснулся рано утром выспавшийся и свежий. Смутно вспоминался сон, добрый и очень важный. Но думать о нем не хотелось. Потянувшись и выбравшись из постели, я почувствовал неодолимый зуд немедленно действовать. Сегодня был мой второй выходной день на Том Свете, и я не собирался терять из него ни минуты. В рабочие дни рано вставать – настоящая мука для меня. Но во время отпуска со мной происходит перевоплощение. Я вскакиваю, как заведенный, с восходом солнца, ощущая сильнейшую потребность немедленно куда-нибудь отправиться. Ощущение того, что я бездарно просыпаю свое собственное личное время, предназначенное исключительно для моего отдыха и развлечений, раздирает мне душу. Если бы было возможно, я бы вообще не спал в выходные и весь отпуск.
Я выглянул в окно. Ночью похолодало и выпал снег. Я торопливо оделся, выскочил из дома, и некоторое время стоял на крыльце, наслаждаясь морозной прелестью раннего зимнего утра. Всюду лежал снег, не потревоженный ни чьими следами. Покрытые инеем сосны стояли на страже этого белого великолепия, как мрачные, рано поседевшие на воинской службе ветераны старой гвардии. Ветра не было, и вокруг стояла такая поразительная тишина, что, казалось, было слышно, как зажигаются искры на льдинках, отражавших лучи низкого утреннего зимнего солнышка.
Я решил устроить себе праздник. Настоящий выходной в горах на лыжах. Я вернулся в дом. Лыжи, как я и ожидал, стояли в небольшой кладовой недалеко от входа, в коридоре. Я застегнул крепления, выпрямился, и прямо от крыльца съехал к станции подъемника. При моем приближении он включился. Но кресла не двигались с места, лишь слегка покачивались на натянутом тросе. Это была моя детская мечта – персональная канатка, без очереди, и чтобы кресла ждали пока я сяду. Нисколько не сомневаясь, что так и будет, я подъехал к ближайшему креслу и уселся. «Давай!» – крикнул я неизвестно кому. Канатка послушалась и мягко тронулась, постепенно набирая ход. Через несколько минут я оказался на вершине. Подъемник услужливо притормозил, а затем и вовсе остановился. Я нахально посидел в кресле еще пару минут, болтая ногами в воздухе и привыкая к роли единоличного хозяина всего окружающего. Заодно я проникался чувством, что кроме этого услужливого подъемника мне принадлежит и вся гора, и вообще весь этот мир. Небольшой, но гармоничный, законченный, и очень симпатичный.
Я спрыгнул с кресла и уже на лыжах добрался до самой вершины. Там я остановился и осмотрелся вокруг. Передо мной открылась панорама моих владений: заснеженный склон горы; лес у ее подножия, в котором прятался дом; побелевший за ночь луг и замерзший ручей еще ниже. Я не удивился, что только вчера все это возникло по моей воле из серого ничто, а только удовлетворенно осмотрел результат своей работы, и радостно рассмеялся. То, что вчера казалось мне откровением и сложнейшей магией, сегодня выглядело забавой, подходящей разве для шестиклассника. Я знал, что способен на большее.
Но это все потом, потом. Сейчас я буду отдыхать, наслаждаться морозным горным воздухом и этим великолепным видом. А потом я съеду вниз с горы и оставлю первый след на девственно чистом ровном снегу. Я поднял вверх руки и подставил лицо к солнышку, которое успело за это время немного подняться. Я почувствовал, как оттуда на меня хлынул поток чистой освежающей энергии. Улыбнувшись ему в ответ, я оттолкнулся палками и заскользил по склону.
Спуск на горных лыжах – как езда на велосипеде. Однажды научившись, уже никогда не потеряешь этого восхитительного умения. Я летел вниз в объятиях пьянящего горного воздуха, купаясь в добром солнечном свете. Я получал удовольствие от самого процесса, и от того, какой я умелый, как здорово слушаются меня мышцы, какие четкие команды отдает им мозг. Как замечательно режут снег канты лыж. Как здорово жить на свете!
Примерно через час, усталый, запыхавшийся, я снял лыжи и с удовольствием оглядел свои следы на склоне. Они были хороши, хоть фотографируй и вставляй в любой учебник по горным лыжам. Я даже крякнул от удовольствия и гордости, как аккуратно и грамотно вывел я все траверсы и повороты. Поднимать руку со сжатым кулаком и кричать «Yes» я не стал: не в Голливуде все-таки. Я просто сказал себе: какой же я молодец, напомнив о том, что я талант-самородок и что вообще – я лучше всех. Я с удовольствием выслушал все здравицы в свою честь, подумал, и добавил еще несколько.
Я был доволен собой, этим утром, снегом, всем миром. Далеко-далеко на задворках сознания мелькнуло удивление: последние годы я был не в ладах с собой: постоянно ругал себя за все, что делаю и что не делаю, а если и хвалил, то тут же обрывал сам себя в педагогических целях. Мне казалось, что, постоянно ругая себя и принижая собственные заслуги, я смогу добиться лучших результатов. В конечном счете, результаты оставались прежними, а привычка ругать себя постепенно превратилась в легкую манию под названием «самоедство».
Я решил было постоять немного и обдумать эти изменения в себе, но почувствовал приступ дикого голода. Думать было уже некогда. Я повернулся и пошел к дому. По дороге я размышлял, чего бы такого мне съесть на завтрак. Разгоряченное воображение, подстегиваемое голодом, выдавало одно за другим самые привлекательные блюда. По мере приближения к дому, порции становились более объемными, а сами блюда – более калорийными. Когда, наконец, в моем воображении возникла отбивная размером с лопату для очистки снега, я сказал себе «стоп». Не хватало еще принять здесь мученическую смерть, примитивно обожравшись завтраком. Я решил не конкретизировать, а просто пожелал, чтобы к моему приходу был сервирован завтрак.
Когда я зашел в дом, мой нос уловил божественный аромат еды, ожидавшей меня в столовой. Я, однако, решил проявить силу воли, и сначала зашел в душ, затем переоделся в легкий домашний костюм и завернулся в роскошный теплый халат. Чистый, умиротворенный и страшно голодный, я уселся за стол. Передо мной стояла салатница с зеленым салатом, хлеб и масленка. В двух судках томились в ожидании горячие блюда. Открыв судки, я обнаружил в первом жареную картошку, а во втором – здоровенную свиную отбивную, с вызывающе торчащей косточкой, – плод моего голодного воображения. Я взглянул на нее и тяжело вздохнул. В плане кулинарии я оказался совсем никудышным магом. Из всех возможных диетических и деликатесных вариантов завтрака, я выбрал и сотворил себе отбивную с жареной картошкой.
![Гарри Гаррисон - Билл — герой Галактики на планете Бутылочных мозгов [на планете закупоренных мозгов]](/uploads/posts/books/144947/144947.jpg)
