Влад Силин - Здравствуй, земля героев!
Это были «Истории и сказки о дакини», перевод с асурского. В предисловии говорилось, будто книжка предназначена для асурят младшего школьного возраста. Бр-р-р! Если в детстве такое читать, заикой станешь. «История об отрубленной руке», «Девочка – пожирательница головастиков», «Дакини сорока островов», «Мобильник с деревянной карточкой», «Мертвый журнал».
Вот, например «Мертвый журнал»:
«…Одна девочка любила заходить в асурнет с папиного компьютера. У нее даже была ЖЖшка,[28] где она размещала свои сокровенные мысли и переживания. Только ей комментариев не писали. А она от этого очень страдала.
И вот однажды в ее журнал занесло одного мальчика. Девочка обрадовалась, тут же занесла его в друзья и принялась читать его ЖЖшку. Ну, и комментировать конечно же. И это несмотря на то что записи в нем были сделаны красными буквами на черном фоне, а сам журнал назывался «Мертвым».
А телефона ей мальчик не давал. И в аську не приглашал.
Так продолжалось несколько дней. Однажды девочка зачиталась и не заметила, как настала полночь. Вдруг зазвонил видеофон, и чей-то страшный голос сказал: «Девочка-девочка, не читай мертвый журнал, худо будет!» Но девочка не послушалась. Тогда за окном раздался вой, и в комнату вбежал отец девочки.
– Девочка! – закричал он. – Чудовище проглотило твоего маленького братика!
– А че я сразу? – отвечала та. – Сижу вот, домашку делаю.
– А может, ты трогала мой компьютер, сидела в асурнете и читала мертвый журнал?
– Не, папа. Я только в «Doom» с одноклассниками по сетке резалась.
Так и отвертелась. А на следующий день шасть в отцовский кабинет и – вновь за компьютер».
Следующие двадцать страниц Тая пролистнула. Братьев и сестер у девочки нашлось сотни три. Все они погибли страшной смертью. Рассказчик ни разу не повторился: кого-то из детей затянуло в стиральную машину, кто-то отравился свежей реблягу-аши. Тая представила себе бедняжку, почти год трудолюбиво наколачивающую по ночам смертоносные асуроглифы, и хмыкнула. Вот из таких девочек Майи и вырастают.
«Наконец настала последняя ночь. Не в силах бороться с собой, девочка открыла кровавый сайт. Там горела новая надпись:
«Если хочешь, приходи ко мне на свидание, я тебя мороженым угощу. Но сперва пройди тест, который я сейчас запушу».
И в журнале появилась запись с тестом. Девочка начала его проходить. Вопросы оказались такими жуткими, что она поседела. А последним заданием было: «Погляди в зеркало». Девочка поглядела в зеркало и увидела в нем себя.
Она была дакини и стояла в шкафу у своего папы. Братья, сестры и родители ее были живы. А потом ее забросали солью, и она рассыпалась».
– Бррред!
Тая отложила книжку. Из возраста страшилок она выросла еще на Версале. Пиратский мир оказался настолько жуток, что лишний раз пугаться было глупо. «Сказки и истории» же входили в обязательную программу асурской литературы. Та представила класс, четырехрукую учительницу, дающую сочинение на тему: «Образ бесплотного голоса в „Истории об отрубленной руке“, и хихикнула.
Какой ерунды в школе не придумают!
Часы на планшетке показывали полночь. Тая потерла затекшую шею. Как-то уж она засиделась… Спальня, еще недавно такая родная и уютная, показалась ей враждебной. С улицы потянуло холодом.
«Ну, да, – подумалось Тае, – не хватает только под одеяло спрятаться. Как последней трусихе».
Она перегнулась через подоконник.
За окном мерцали звезды. В лунном свете парапет крепостной стены казался облитым маслом. Меж зубцов набухла шишка. Вот она выросла и превратилась в крохотную мальчишечью фигурку. Кто-то из кадетов отправлялся в самоволку, подумала Тая, и от этой мысли стало легче. Дакини, асуры и прочая жуть отодвинулись и стали неважными.
«Я буду держать за тебя кулаки», – пообещала она смельчаку.
В этот момент затрезвонил видеофон. От неожиданности Тая даже взвизгнула. Фон попугайчиком выпорхнул в окно и шлепнулся в траву.
Мдя…
Ваша треуголка, сэр!
Тая перегнулась через подоконник. Видеофон – прибор прочный, вряд ли так легко сломается. Но мало ли кто его отыщет? А если Фрося? Или пацаны? А она разговор с подругами не стерла: хотела стихи на ноутбук переписать. Вот будет потеха.
Как ни жутковато было выбираться из башни в полночь, а терять фон еще хуже. Тая потосковала немножко и потом спустилась вниз.
Там оказалось не так жутко, как думалось. Темноту прорезали полосы лунного света. Пахло лилиями и медом, ночные птицы переговаривались сонно и успокаивающе. Истории о дакини показались Тае несусветной глупостью. Она даже развеселилась: надо же так перетрусить от обычного звонка!
Тая принялась шарить по траве. Внезапно послышался шорох. Лунную дорожку прочертила длинная тень.
– Это ты, человеческий детеныш? – спросил знакомый, чуть хрипловатый голос.
– Я, госпожа Утан. Теемаса е онимеро.
Асури засмеялась. Тая вжалась в землю, моля, чтобы трава скрыла ее с головой. Лишь сейчас она поняла, кто перелезал парапет несколько минут назад.
Тилль. Скромняга, аккуратист Тилль. И шел он не куда-то, а в гости к Майе Утан.
«Ну, дела!» – пронеслось в голове у девочки.
Что ему от дылды нужно?
Стараясь двигаться бесшумно, она подползла поближе. Крохотный Тилль едва доставал титаниде до подмышки, однако держался с достоинством.
– Я пришел, – чуть запинаясь, объявил он. – Вы обещали, что научите меня асурскому языку.
«Такая научит», – хмыкнула Тая. Асури же ответила с неожиданной серьезностью:
– Чтобы понять язык, недостаточно запомнить слова и научиться произносить звуки. Ты должен отчасти стать асуром. Готов ли ты к этому, малыш?
Тилль выпрямился и дернул подбородком:
– Не называйте меня малышом!
– Тогда пойдем.
Тая дождалась, пока они исчезнут в проломе забора, потом вскочила и побежала в обход по ей одной известной тропинке. Сад она знала лучше, чем кто-либо другой.
«Ну, дела! – вертелось в голове. – Да у них заговор!»
Наблюдательный пункт она выбрала удачно. Тилль и Утан были видны как на ладони.
Об этом вскоре пришлось пожалеть.
Уроки асурского языка Майя понимала довольно своеобразно. Тилль и сам не заметил, как оказался полураздет. Асури сидела рядом, обняв мальчишку за плечи.
– У асуров, – объясняла она, – нет правил, кроме правил крови. А правило крови одно: возможно все, что ведет к совершенству.
Выяснилось, что к совершенству вела Майина нагота. «Е» напевные, возмущенные «ию», безнадежно-сладостные «а» – урок асурского перешел в бог знает что. Тая смущенно отвернулась.
Нет, она придерживалась широких взглядов. Никто не мог назвать ее ханжой. Просто секс без любви, считала она, это ужасненькая мерзость. А любовь возможна лишь при гармонии душ. И вот так вот, с крабихой и дылдой реблягу-шистой – это ужасно.
А как это безобразно выглядит!..
Тая готова была бежать, но тут Майя и Тилль закончили возню (пожалуй, чересчур быстро, если верить Иркиным рассказам). Асури вновь рассмеялась и спросила у мальчишки что-то на асурском. Тот ответил, с трудом подбирая слова.
Жаль, что браслет-переводчик остался в комнате.
– Благодарю тебя, маленький человек, – сказала Утан на универсальном. – Ты открыл мне свое тело и подарил часть души. Но скажи ради бабочки, что тебя тревожит?
Тилль долго молчал. Наконец буркнул:
– Ничего не тревожит. С чего вы взяли?
– Ты был во мне. Четыре руки, четыре ноги, одно тело. Позволь стать нам одной душой. Что случилось?
– Ничего, – повторил Тилль. – Ничего, кроме того, что я предатель и трус.
– Рассказывай, маленький человек.
– Из-за меня человек попал в беду. Ну, этот… Бурягин в карцере сидит.
– Бурягин? – Асури задумалась, словно что-то припоминая. – Это юноша в каменном кубе среди подземелий?
– Да.
– Не бойся. Скоро ему не будет дела до твоего предательства. Обещаю.
– Ой, правда? Спасибо! Это будет очень порядочно по отношению к нему. А я еще Лютому на ребят стучал. Начповосу.
Тая зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть. Тилль! Так вот кто выдал ребят!
– Это человек крика, южного лица? – поинтересовалась асури. – Он никому не скажет, клянусь числом крови.
– Вы так добры ко мне!
Мало-помалу Тилль рассказал все. И о пуле Кассада, и о том, как юнги отобрали амулет. Постепенно он перешел к последним событиям: к неудавшейся засаде, к вызову юнг.
Майя слушала очень внимательно.
– Значит, ты боишься, – сказала она наконец, – что, увидев своих врагов, не сможешь сделать южное лицо гнева?
– Ну…
– А скажи… в том месте, где вы встречаетесь, найдется девять скал?
– Ну, да, это же Скалища.
– А восемь трав и пять головастиков? Впрочем, что ж я спрашиваю… Так вот, милый детеныш, знай: искусство доблести – древнее искусство. Я помогу тебе. Я научу тебя, как бить без промаха, как сражаться не думая. Но для этого ты сделаешь все, как я скажу. Обещаешь?
