Александра Лисина - Не проклинайте мужа Светом
Само собой, на моем желании выяснить правду это никоим образом не сказалось. Тем более, что при упоминании о контракте волки моментально куда-то исчезали или же лихо отшучивались, искусно переводя разговор на другое.
Я этот момент для себя отметила и запомнила. А убедившись, что больше ни слова из них не вытяну, отстала. Но при этом каждую ночь возвращалась во владения мужа в надежде, что Ишад все-таки отыщет для меня нужную книгу.
К сожалению, дело двигалось крайне медленно, поскольку нам приходилось подолгу ждать, пока Князюшка соизволит оставить где-нибудь каплю своей крови. А он в последнее время нечасто баловал смотрителя визитами. Да и со мной общаться желанием не горел, хотя мы виделись почти ежедневно.
На том, чтобы Ишад при встрече посыпал меня пыльцой, муж больше не настаивал. Видимо, понимал, что я все равно найду способ ее смыть. Дверь в собственную спальню он тоже не закрывал, поэтому мои перемещения по его покоям так и остались неограниченными. Но при этом я все чаще задерживалась, чтобы не отказать себе в удовольствии и посмотреть, как он засыпает. А если ему случалось подолгу ворочаться или просто лежать без сна, незаметно подкрадывалась ближе и тихонько перебирала его длинные волосы до тех пор, пока у Князя не начинали закрываться глаза.
Зачем я это делала — трудно сказать. Наверное, чтобы в очередной раз убедиться, что все еще имею над ним определенную власть. Было в этом что-то умиротворяющее: под моими руками Князь всегда успокаивался, а мне просто нравилось следить за тем, как это происходит. Касаться его. Молчаливо гладить его крылья. И с удовлетворением следить, как постепенно гаснет раздражение в его глазах. Как перестают в них вспыхивать опасные всполохи Тьмы. Как разглаживается его суровое лицо. И как вместо жестокого, скорого на расправу демона ко мне раз за разом возвращается сильный, уверенный в себе, но очень уставший мужчина, который даже сам себе бы не признался, НАСКОЛЬКО ему необходимо мое присутствие.
* * *— Ну, как успехи? — задала я уже ставший традиционным вопрос, в очередной раз явившись в библиотеку.
Старый демон со вздохом убрал на полку какой-то свиток и виновато развел руками.
— Увы, госпожа. Все книги об оборотнях я тебе уже показал. А ничего нового пока не появилось.
Я с досадой запустила в волосы когтистую пятерню и воскликнула:
— Но как такое может быть? Неужто даже у могущественного Князя Тьмы нет необходимых мне сведений?!
— Так сама у него и спроси, — посоветовал Ишад, поднимая со стола увесистый, покрытый толстым слоем пыли том. — Он тебя терпит. Даже не торопится убить, как остальных. Авось, что-нибудь и расскажет.
— Как же, жди, — проворчала я, кружась над стариком, как голодная ворона — над дичью. — В прошлый раз всего-то капельку пооткровенничал, и что из этого вышло? До сих пор не разговаривает. Не вспоминает даже.
— А ты с ним поласковей, посговорчивее будь…
— Уже была. Еле ноги потом унесла.
— И что было дальше? — с интересом воззрился на меня дедок.
Я демонстративно оттянула полупрозрачный подол.
— Сам не видишь? Теперь привидением работаю. На полставки. Пугаю тебя и действую мужу на нервы, немым укором являясь ему но ночам. Думаешь, меня это радует?
— Но спросить-то оно не мешает? — философски заметил он, закончив разгребать книги на столе и направившись к любимому креслу.
Я пожала плечами.
— Нет, конечно. Но уж больно не хочется в твоей пыльце снова пачкаться.
— А ты капельку возьми, на губы намажь — хозяин и услышит.
— Еще не хватало — пугать окружающих летающими и шамкающими губищами! Лучше я свое имя на подоле напишу. Тогда меня точно ни с кем не перепутают.
Ишад приглушенно хихикнул, видимо, представив, как я буду приближаться к Князю из темноты с нарисованной во всю грудь надписью: "Совесть", а потом с облегченным стоном упал в кресло и вытянул ноги.
— Как хочешь, так и делай, госпожа. Тут я тебе не советчик. Только не забудь потом надпись смыть, а то у нас по коридорам кто только не шастает…
Тут уж пришлось фыркать мне — от мысли, что кто-то из демонов может и копыта откинуть, если на меня нарвется. Шутка ли — с потерянной совестью повстречаться? Да еще посреди неосвещенного коридора? Но потом я решила — почему бы нет? И, окунув палец в коробочку с порошком, которую старик забыл на столе, намалевала у себя на лице скалящийся злорадной ухмылкой череп. Ну, чтобы демоны боялись, да и муженек не сразу признал.
Видимо, получилось не очень, потому что Ишад вдруг подозрительно хрюкнул и зашелся в приступе хриплого каркающего смеха.
Я на него за это обиделась. И, мстительно хлопнув по пыльце раскрытой ладонью, с чувством приложила старика по морде, отставив на ней светящийся отпечаток когтистой пятерни. После чего с достоинством упорхнула в спальню, не слушая раздающиеся из библиотеки ругательства и не особо вникая в смысл словосочетания "с кожи не смывается".
Как назло, Князюшка изволил задержаться, поэтому какое-то время я занималась тем, что пыталась оттереть с себя пыльцу. Постельное белье для этого не годилось — с него почему-то руки соскальзывали, а вот стены в спальне оказались подходящей основой для рисования. Причем я так увлеклась, что не услышала хлопка открывшегося портала и опомнилась только тогда, когда за спиной раздался грозный рык:
— Что здесь происходит?!
Медленно-медленно обернувшись, я смущенно улыбнулась мужу. Его темнейшество при этом ощутимо напрягся, тревожно оглядел испорченную стену, на которой чуть ли не до потолка виднелись отпечатки моих ладоней, и узнав шокированно отступил на шаг.
— Совесть, ты, что ли?!
— Я, Князюшка, — скромно призналась я, подлетая ближе.
Муж при виде подплывающего из темноты, злобно скалящегося черепа аж передернулся.
— Что за гадость ты на себе намалевала?
— Масочка. Целебная. Ну внутренностях крысы настоянная.
— Смывай, — хмуро потребовал он, убедившись, что черепушка ему не привиделась. — И чтоб больше мне в таком виде не показывалась — могу зашибить спросонья.
Я вздохнула и послушно направилась в купальню. А когда вернулась, оставив не щеке один-единственный светящийся мазок, сразу ощутила, что серьезный разговор придется начинать именно мне. Князь к этому времени уже успел переодеться… в смысле, полностью раздеться… принял демоническую ипостась и вольготно развалился на кровати. Глаза его при этом были закрыты, могучие руки — закинуты за голову, широкие крылья свисали на пол на манер небрежно брошенного покрывала… да так, что для одного маленького привидения совсем не осталось места.
— Князюшка? — нерешительно позвала я, кружась над постелью, словно неприкаянная душа. — Кня-а-аже… я сделала, как ты велел.
Он неохотно приоткрыл один глаз, быстро нашел летающую под потолком загогулину, которую при желании можно было принять за букву "с", и поморщился.
— И что?
— Ну прости меня, Княже, — повинилась я, спускаясь пониже. — Прости за слова необдуманные. Понимаю, что ты много времени на ту пещеру потратил… старался… силы вкладывал. А я твоего дара не оценила. Обидела… прости меня, Князюшка. Я не хотела сделать тебе больно.
На скулах демона проступили желваки.
— Что же именно тебе не понравилось?
Ощутив, с каким усилием ему дались эти простые слова, я спустилась еще ниже, осторожно прильнула к его груди и, обняв за шею полупрозрачными руками, виновато прошептала:
— Все понравилось, Князюшка. Кроме трупов. Если бы не они, я бы с удовольствием еще раз полюбовалась на эту красоту. Твои иллюзии бесподобны. Яркие, сочные… как живые. Я знаю, что настоящая трава здесь бы не прижилась, поэтому даже не рассчитывала увидеть нечто подобное, но то, что ты сделал… я почти поверила, что даже в Преисподней возможны чудеса!
У демона недовольно раздулись ноздри.
— Значит, тебя не устроили только мухи?
— Бабочки, Князюшка, — все так же виновато вздохнула я. — К зомби я как-то настороженно отношусь. Но вот если бы ты сделал их такими же иллюзорными, как все остальное…
Его темнейшество едва заметно нахмурился.
