Алексей Зубко - Специальный агент высших сил
Так, воя и гремя о камень стен поочередно головой и ногами, Пантелей влетел в подземелье и, проломив что-то, почувствовал болезненный укол в мягкое место и услышал торжествующий крик:
— Попался! Поймали барабашку… Вяжите его немедленно!
Опротестовать данное заявление горбун не успел. Ему заткнули кляпом рот и, сунув в мешок, покатили по полу, мало заботясь о том, что на пути время от времени попадаются расставленные капканы, жадно хватающие задевающую их дичь.
К тому времени как его вкатили через распахнутые двери в центральную залу и на вопрос: «Поймали?» — прозвучал ответ: «Яволь, мой фюрер!» — горбун смог лишь жалобно взвыть и потерять сознание.
ГЛАВА 10
Таинственный житель необитаемого острова
Если мы не будем делать ошибок — на чем будут учиться наши дети?
Ведь на чужих ошибках будут учиться чужие дети…
ЛотРезкий рывок всколыхнул мое сознание, вернув ему способность воспринимать окружающую действительность в привычной для меня манере. Посредством шести основных органов чувств, данных нам (я имею в виду людей, к которым последнее время причисляю и себя) для ориентации в столь разнообразном мире. Во-первых, это зрение. Только толку от него никакого: перед глазами пляшут в неистовом хороводе безумные кляксы различного размера и полного спектра расцветок, не давая рассмотреть что-либо. Во-вторых, вкус. То, о чем мне сообщил привкус соли во рту, я знаю и без того. В-третьих, обоняние, которое не работает из-за той же соленой воды, попавшей на слизистую оболочку носа. Осязание и восприятие силы тяготения, являющиеся соответственно в-четвертых и в-пятых, на данный момент не только объединены в стремлении дезориентировать меня в пространстве, постоянно меняя направление силы тяжести и удары волн, но и словно соперничают друг с другом, намереваясь разорвать многострадальное тело на части. Чтобы, значится, каждому по своей досталось… И, наконец, в-шестых, слух. До него доносятся приглушенные стоящим в ушах гулом плеск воды и звонкие девичьи голоса:
— И… раз! И… два! И… три-и-и…
На счет «три» мое восприятие гравитации однозначно определило, что тело находится в полете. Стремительном и коротком, закончившемся логичным в условиях земного притяжения падением.
Впечатавшись задом в песок, на который неизвестный доброхот предусмотрительно набросал различных твёрдых и острых ракушек, я попытался подняться, но тут воздух пронзил крик:
— Только не за хвост! Не за хво-о-о… Оп!
Встряхнув головой, я сумел несколько разогнать застившую взор муть, но лишь для того, чтобы узреть у самого своего носа пару выпученных глаз.
Шлеп!
— Упс… — донеслось со стороны моря. — Попала.
Отлепив от лица прилетевшее чудо, я потер лоб в том месте, где от знакомства с рогами нечистого наметилась шишка. Облик мокрого черта, состоящего на полставки на должности моего личного ангела-хранителя, настолько комичен, что я не удержался от улыбки. Он, несмотря на свое состояние, ее не только заметил, но и не замедлил прокомментировать:
— Ой-ой-ой! Чего лыбишься? Ох! На себя посмотри, весельчак…
— Позже, — отмахнулся я, поднимаясь на ноги. — Ливия, девочка, ты как?
— Что это было? — поинтересовалась моя жена, приподнимаясь с песка и осматриваясь.
— Разберемся, — неуверенно ответил я, поводя головой из стороны в сторону.
По правую руку от Ливии на песке сидит Яга, пытающаяся поймать юркого краба, чем-то вызвавшего ее недовольство. Судя по зверскому выражению лица старой ведьмы, стать вареным деликатесом к пиву членистоногому не грозит — она съест его сырым.
Неосознанными движениями головы встряхивая волосы в попытке вытрусить из них песок, за действиями Бабы Яги наблюдает Леля. Рядом, копытами к небу, растянулся Рекс. В глазах его отчетливо читается гастрономический интерес. Поймает — не поймает? А если поймает, то сама сжует или угостит?
У самой кромки воды лежат бок о бок Добрыня Никитич и Дон Кихот. Видимо, у спасителей, вернее спасительниц (этого не рассмотреть трудно) на большее сил не хватило… Да и попробуй транспортировать посуху богатыря или того же закованного в доспехи рыцаря.
— А, кстати… где они? — спросил я, обведя своих друзей взглядом.
— Кто?
— Спасительницы.
— Нету, — констатировал очевидный факт черт, пытаясь отжать промокшие крылья, — и не нужно. Ишь, за хвост они хватать будут… а сами-то… мокрохвостые!
— Что делать будем? — спросил Добрыня, оттаскивая подальше от набегающих волн благородного идальго. Дон Кихот замычал, протестуя, но попытки прийти в сознание не сделал.
— Может, сделать ему искусственное дыхание рот в рот? — оставив бесполезную охоту на краба, предложила Яга.
— Пожалуй, лучше не нужно, — заявил я, представив, что произойдет, если Дон Кихот придет в чувство в тот момент, когда Яга будет оказывать ему первую помощь предложенным методом. А у него и так здоровье не железное. Рыцарский рабочий график кого угодно истощит. Нерегулярное питание, неделями на подножном корму — без ложки горячего во рту, нервные стрессы — чудовища все больше психически неуравновешенные попадаются, физические нагрузки опять-таки… все это не проходит для организма даром. Так что вид Яги в такой близости может оказаться для него роковым.
Наверное, не только меня посетили подобные мысли, поскольку черт, оставив разложенные на песке для просушки ангельские крылья, взобрался на мое левое плечо и прошептал на ухо, закрываясь ладошкой:
— Лучше расстаться с Ягой здесь — пускай отправляется домой. А то она наш отряд без бойцов до встречи с врагом оставит.
— А ты сейчас кем работаешь? — так же шепотом поинтересовался я.
— В смысле?
— Ангелом-хранителем или чертом-искусителем?
— А что?
— А то. Ты пытаешься помочь или сеешь в отряде разлад и подрываешь боевой дух?.
— Вот так всегда, — обиделся черт, спрыгнув на землю. — Делай после этого добро. Уж лучше бы я остался простым чертом на побегушках, чем терпеть подозрения от своего же подзащитного.
— Извини.
— В последний раз, — предупредил рогатый — Так и будем сидеть или, может, осмотримся, куда нас нелегкая занесла?
— Гуртом пойдем, — спросил Добрыня, — или по отдельности?
— Места эти незнакомые, — напомнил я, — не стоит разделяться.
Приведя Дон Кихота в чувство парой оплеух, хотя Яга настойчиво предлагала свои услуги и даже несколько обиделась, когда ей отказали, мы дружно направились вдоль берега, всматриваясь в подступающие к самому песчаному пляжу заросли низкорослого кустарника. Мокрая одежда неприятно холодит, но не очень. Воздух на острове удивительно теплый, словно бы и не зима на дворе. Может, здесь есть какие-то теплые источнику, подогревающие его? Или дремлющий невдалеке вулкан?
Спустя час мы топали все по тому же пустынному берегу, лишенному признаков человеческого присутствия.
— Стоп! — скомандовал черт, восседавший на моем плече.
— Что такое?
— Человеческие следы.
— Где?!
— Вон! И вон… и…
— А вот и копыто чертячье отпечаталось, — указав пальцем на небольшое углубление, заметила Леля.
— Мы на острове? — удивился черт.
— А что ты надеялся найти посреди моря-окияна?
— Я к тому, что он такой маленький, — пояснил рогатый полухранитель-полуискуситель.
— И, кажется, необитаемый, — добавила Ливия.
Рекс подошел к отпечатку копыта и попытался понюхать его. В результате попавший в ноздри песок вызвал приступ чиха, от которого олень покатился по бережку, сбивая с ног всех вставших на его пути.
— Попали, — подвел итог Дон Кихот, зло пнув ногою песок. — А может…
— Что?
— Может, воспользоваться вашим волшебством, — предложил он. — Хотя мне оно и не нравится, но боюсь, что иного выхода нет.
Я выжидающе посмотрел на Лелю.
— Она отрицательно покачала головой, виновато опустив глаза.
— Не получится. Я пробовала, но… Здесь моя магия не работает. А твоя?
— Моя тоже, — признался черт.
— Вот черт! — в сердцах заявил идальго Ламанчский.
— Не… ну, нормально?! — возмутился рогатый. — А я-то здесь при чем?
— Это не про тебя, — пояснил рыцарь, — просто с языка сорвалось.
— Ладно вам. Пойдемте, посмотрим, что в глубине острова находится, — предложила Леля.
— Пойдем, — единогласно согласились мы. От попавшей внутрь воды здорово хотелось пить и найти пресный источник до надвигающихся сумерек очень желательно, если мы не хотим провести бесконечную ночь, терзаемые муками жажды.
Пробравшись сквозь низкорослый, но очень густой и колючий кустарник, жмущийся к песчаной полосе, мы вошли под своды разлапистых пальм, на которых даже ради приличия не выросло ни одного плода.
