Терри Пратчетт - Бац!
— Забыл пароль, сэр! Я думал, что дождусь, когда его скажет Игорь.
— Да брось! Ну как, сработало?
— Лучше, чем вы можете себе представить, сэр! — сказал Шнобби, капли дождя стекали с его накидки.
Ваймс сделал шаг назад. — Ну вот и все. Моркоу и Шельма, вы направляетесь к гномам, я и Детрит займемся троллями. Вы знаете, как действовать, цепь полицейских медленно двигается вперед и никакого колюще-режущего оружия! Я повторяю, никакого острого оружия, пока в этом не возникнет смертельная необходимость. Будем полицейскими, понятно? По команде!
Он поспешил назад на линию баррикад с такой же скоростью, с какой сообщение передавалось по рядам стражников. Детрит стоически ожидал его. Он ухмыльнулся, когда Ваймс подошел.
— Дубинки почти стихли, сэр — отрапортовал он.
— Я слышу, сержант. — Ваймс снял свой плащ из пропитанной кожи и повесил его на баррикаду. Ему были нужны свободные руки.
— Кстати, как все прошло в переулке Вернись? — спросил он, потягиваясь и делая глубокий вдох.
— Замычательно, сэр — довольно сказал Детрит. — Шесть алхымыков и пятьсят фунтов свежынького Слайда. Ворвались и все шито-крыто, все повязаны в каталажке.
— Они не узнали, кто их повязал, а? — спросил Ваймс.
Детрит оскорбленно посмотрел. — Ну уж нет, сэр, — сказал он. — Я постарался, чтобы они узнали, что это был я.
И тут Ваймс заметил мистера Пессимального, стоящего на том же месте, где он его оставил, его лицо бледным пятном выделялось в темноте. Что же, поиграли и хватит. Может быть задохлик научится хоть чему-то, постояв здесь под дождем в ожидании, когда над ним сомкнутся ревущие толпы. У него было время узнать, каково оно, проводить свою жизнь в таких противостояниях. Это тебе не бумажки перекладывать, а?
— На вашем месте, мистер Пессимальный, я бы подождал здесь, — сказал он так доброжелательно, как мог. — Там может оказаться немного опасно.
— Нет, командор, — ответил А. И. Пессимальный, поднимая голову.
— Что?
— Я внимательно выслушал вас и намерен встретить неприятеля лицом к лицу, командор, — сказал А. И. Песимальный.
— Послушайте, мистер Песс… А. И. — сказал Ваймс, кладя руку на плечо инспектору, и замолчал. А. И. Пессимальный дрожал так сильно, что его кольчуга легонько позвякивала. Ваймс поспешно успокоил его — Вот что, идите-ка домой, а? Вам тут не место. — Ваймс, в полном затруднении, похлопал его по плечу.
— Командор Ваймс! — резко сказал инспектор.
— Да?
А. И. Пессимальный повернул к Ваймсу лицо, слишком мокрое, для такого мелкого дождика. — Я действующий констебль или нет?
— Ну, да, я назвал вас так, но я не ожидал, что вы отнесетесь к этому всерьез.
— Я серьезный человек, командор Ваймс. Нет такого места, где я хотел бы быть более, чем здесь! — сказал действующий констебль Пессимальный, стуча зубами. — И нет такого времени, когда я хотел бы быть здесь, чем сейчас! Так займемся же делом!
Ваймс поглядел на Детрита, который лишь пожал своими массивными плечами. Что-то произошло в голове у маленького человечка, чью спину он мог бы переломить одной рукой.
— Ну раз вы так говорите, — сказал он безнадежно. — Сержант Детрит, вы слышали инспектора. Так займемся же делом!
Тролль кивнул и повернул лицо к лагерю троллей вдалеке. Он сложил руки рупором и проревел слова на троллийском, которые эхом отразились от зданий.
— Что-нибудь, понятное всем? — предложил Ваймс, когда эхо умерло.
А. И. Пессимальный шагнул вперед и набрал полную грудь воздуха. — Рискните, если считаете себя крутыми! — дико завопил он.
Ваймс кашлянул. — Спасибо мистер Пессимальный, — слабо сказал он. — Могу представить, что сейчас начнется.
Луна пряталась в облаках, но Ангве не было необходимости смотреть на нее. Моркоу как-то подарил ей на день рождения специальные часы. Это была маленькая луна, которая каждые двадцать восемь дней поворачивалась темной и светлой половиной. Они, должно быть, обошлись ему в круглую сумму и Ангва носила их на ошейнике, единственной части одежды, которую она могла носить весь месяц. Она не смогла заставить себя признаться, что они ей не нужны. Ты и так знаешь, что произойдет.
Она не могла думать о чем-то другом сейчас потому, что вся превратилась в нос. В этом заключалась трудность волчьего времени: нос становился главным.
Ангва обыскивала аллеи вокруг Паточной улицы, двигаясь по спирали от входа в гномскую шахту. Она кралась по миру цветных запахов, накладывающихся друг на друга, расплывающихся или замерших на месте. Только нос мог восстановить картины прошлого.
Она уже нашла отвалы породы на пустыре. Здесь пахло троллем. Отсюда он вышел, но не было смысла идти по следу, который уже остыл. Сотни троллей надели лишайники и черепа в эти дни. Но в ее память врезался вонючий маслянистый запах. У чертовых коротышек должны быть и другие пути под землю, верно? И шахту необходимо вентилировать, так? Значит пары нефти могут выйти наружу. Может быть запах будет слабым, но ей и такой сойдет. След, вот все, что было ей нужно. Этого будет более, чем достаточно.
Она шла по следу по аллеям и перепрыгивала через стены в полночные дворы, сжимая в пасти маленький кожаный мешочек, друга любого разумного оборотня, под которым подразумевалось создание, помнящее, что его одежда не следует за ним магическим образом.
В мешочке было легкое шелковое платье и большая бутыль полоскания для рта, которое Ангва считала величайшим изобретением за последние сто лет. То, что она искала, нашлось сразу за Бродвеем: на фоне знакомых органических запахов города, выделялась тонкая зигзагообразная полоска зловония, колышимая легким ветерком и волочащаяся следом за проезжающими каретами.
Теперь она пошла осторожнее. Это была уже не Паточная улица, здесь жили люди с деньгами, которые тратили их на больших собак и на предупредительные знаки на дверях — «Несоразмерный ответ». Крадучись вдоль улицы, она слышала, как гремели цепи и взвывали собаки, когда она проходила мимо. Она ненавидела, когда ее атаковали большие свирепые собаки. Ее волосы потом были в таком беспорядке и полоскание для рта мало помогало.
Нитка запаха плыла через ограды Знахарского Проулка, одного из великих архитектурных полудрагоценных сокровищ города. Несмотря на большую популярность этого района, всегда было трудно найти желающих жить здесь. Жильцы редко задерживались дольше, чем на несколько месяцев, они так быстро съезжали, что иногда даже бросали свои пожитки на месте.[13]
Она легко перепрыгнула через ограду, беззвучно и невесомо, и приземлилась на все четыре лапы на то, что когда-то было дорожкой из гравия. Жители проулка редко разводили сады, так как было неизвестно, в чьем саду могли взойти посаженные луковицы.
Нос привел Ангву к зарослям буйного чертополоха. Круг из полуразрушенных кирпичей показывал, что здесь должен был быть старый колодец.
Маслянистый запах стал сильнее, но появился другой, более свежий и более сложный запах, от которого у Ангвы шерсть встала дыбом на загривке. Там внизу был вампир.
Кто-то расчистил сорняки и мусор, включая неизменный гниющий матрас и развалившиеся кресло.[14] Салли? Что она здесь забыла?
Ангва вытащила из полуразрушенного края колодца кирпич и уронила его. Вместо всплеска снизу донесся деревянный стук. Отлично. Ей придется принять человеческую форму, чтобы спуститься, клыки это очень хорошо, но есть вещи, которые лучше сделает обезьяна. Конечно же, стенки были покрыты слизью, но за долгие годы так много кирпичей было потеряно, что спуск оказался легче, чем она предполагала. И колодец был всего лишь шестьдесят футов глубиной, построенный в те времена, когда было широко распространено поверье, что вода, в которой плавает множество крохотных усатых существ, просто обязана быть полезной.
На дне лежало несколько свежих досок. Кто-то, а это могли быть только гномы, прорубился в колодец и положил поперек пару досок. Они забрались так далеко и остановились. Почему? Потому, что они уперлись в колодец?
Под досками была мутная вода или похожая на воду жидкость. Внизу колодец расширялся и гномы были здесь — она принюхалась — несколько дней назад, не больше. Да. Гномы прорубились в колодец, выудили что-то из-под воды и ушли. Они даже не позаботились прибрать за собой. Нос показывал ей это как картинку.
Она крадучись пошла вперед. Ноздрями она могла видеть туннели. Они не были так добротно отделаны, как те, по которым их водил Ардент. С неровными стенками, многочисленными поворотами и тупиками. Необтесанные доски и бревна удерживали зловонную грязь равнин, которая тем не менее просачивалась сквозь них. Эти туннели прокладывались только для того, чтобы успеть сделать какую-то быструю и грязную работу и покинуть их.
