Андрей Лях - Синельников (сборник рассказов)
Тут моя хозяйка поспешила сменить тему.
— Давайте я вас угощу чаем, — предложила она, вновь глядя на меня сияющими глазами. — У меня совершенно потрясающий цейлонский чай, представляете, настоящий, со Шри Ланки! Спорю, что вы такого даже не видели!
— Давайте, — согласился я. — И продолжим нашу изящную беседу. Кого еще он убил?
— Не знаю, — Жанна оглянулась на меня с прежним ужасом — невероятно, с какой скоростью менялись у нее настроения. — Кажется, еще этого парня… ну, который мучил его в армии. Скажите, что ему грозит? Что с ни могут сделать? Он ведь гениальный физик!
— Закон для всех одинаков. Вам не противно было во всем этом участвовать?
Она всхлипнула.
— Я и не участвовала. Он просто приходил и рассказывал. У него ведь никого нет…
— Ну хорошо, просто выслушивать все это?
Она хлюпнула громче. Вышло внушительно.
— Я даже не помню, когда его не любила…
Черт знает почему Жанна начала мне нравиться.
— Как по-вашему, его можно склонить к сотрудничеству?
Жанна зачарованно устремила взор в какие-то выси.
— Он обречен, я это знаю… И он знает… Вы опоздали, ему уже никто не нужен.
Хваленый чай оказался зверски ароматизирован, плотные, почти вязкие приторные запахи наполнили кухню. Тоска захлестнула меня еще острее.
— Жанна, вы ему указывали — как одеваться, что покупать из вещей?
Она взглянула на меня с изумлением:
— Конечно, нет. Какой же мужчина это потерпит? Я, правда, пыталась советовать… — тут до нее дошла суть вопроса, она поняла, но спрашивать ничего не стала, а радостно заулыбалась, чем понравилась мне еще больше. — Владимир… можно называть вас Володей? Володя, эта женщина вам не подходит. Поверьте, вы не будете с ней счастливы!
— Она очень красивая, — вздохнул я.
— Ну и что? — воскликнула Жанна, но теперь уже не шепотом, а во весь голос, — Володя, красота — ведь это на полгода! Ни в коем случае, послушайте меня, я знаю, что говорю!
— Ладно, пошли дальше. Записи Пономарева-старшего у него?
— Да, у Елены Александровны целый архив! Представляете, они сохранили его даже в блокаду! Он одно время хранился у меня, но теперь Саша все унес… Не знаю куда…
— Хорошо, а вам что-нибудь известно об информационном поле?
Она темпераментно потрясла головой.
— Я в этой физике ни бум-бум. А объяснять Саша не любит… и не умеет, учитель из него никакой…
Тут ее лицо осветилось прямо-таки материнской улыбкой.
— Это он вам велел во всем сознаваться?
— Он сказал, что я ни при чем, и мне ничего не будет.
— Хочется верить… Хорошо, слушайтесь вашего Сашу и рассказывайте дальше. Откуда в этой истории взялся Абрек? Ну, Реваз Чхаидзе, криминальный авторитет? Что у него за дела… с Сашей?
Глаза Жанны вновь наполнились слезами.
— Они страшно разругались… Саша пришел пьяный, обзывал сам себя последними словами, говорил — я трус, я дерьмо, надо было самому брать пистолет и идти рассчитаться, а я прячусь… Еще говорил про какие-то деньги… Резо — друг его отца, он им с Еленой Александровной очень помогал, он Сашу знает с детства…
— Когда был этот разговор?
— Во вторник… И Саша потом пропал. Забрал все документы, все фотографии, и уехал куда-то, и трубку не берет… Вы не знаете, где он?
— Хотел у вас спросить. А друг Резо не объявлялся?
— Нет… Скажите, что же, на свете вообще нет никакой справедливости? Такого физика, как Сашу, выгоняют с работы, он никому не нужен, а стоит ему наказать сволочей, как за них тут же заступается закон? Что будет со страной, если она не станет помогать таким, как Саша? Ну почему все так устроено?
— Справедливость стоит дорого, часто даже слишком дорого, — пробурчал я, и тут у меня зазвонил телефон.
— Бросай свои экзерсисы и возвращайся в Управление, — сказал Игорек. — Сработало, полыхнул твой куртец. Дед срочно всех требует к себе.
— Игорь, давай мне сюда машину и группу поддержки — пушки, камуфляж, полное маски-шоу. И чем быстрее, тем лучше. Все по правилам, с контрольным звонком. Я везу к нам девушку.
— Что там у тебя?
— Пока ничего, но боюсь, как бы гости не нагрянули… Давай.
Я захлопнул самсунговскую раскладушку и повернулся к Жанне.
— Собирайтесь, сударыня, я вас забираю.
— Куда? — с готовностью спросила она. Да, Сахно был прав, в этой женщине точно что-то есть. Интересно, кто ее родители?
— Поживете пока в казарме… в смысле, в общежитии, с охраной, пока все не уляжется. Если я не ошибаюсь, сюда с минуты на минуту явится дядя Реваз, его мальчики будут задавать вам те же вопросы, что и я, только другим тоном… Игры с заложниками в мои планы тоже не входят. Да, приготовьтесь, в любом случае вам придется рассказывать вашу историю еще не раз, устно и письменно… Поторопитесь, у нас мало времени.
* * *Да, я вам доложу, это было зрелище. Экран большого монитора показывал мою куртку сразу в двух вариантах — издали, метров с пяти, и вблизи, так что можно было различить все мелкие складки и потертости. Вначале по темной коже побежали туманные сполохи, словно огоньки по углям гаснущего костра — секунду или две, а дальше расцвели огненные цветы, и из них во все стороны ударили струи пламени, словно из реактивных двигателей ракеты, и, подхваченная этими струями, куртка раскинула крылья и воспарила как Жар-птица — еще на секунду, и потом исчезла, а вслед за ней исчезла и картинка крупного плана — в окошке монитора побежала противная рябь.
— Камера не выдержала, — с непонятной досадой пояснил Игорек.
Зато вторая, дальняя камера уцелела, но показывать было уже нечего — только обгорелый скелет стула, да серые мохнатые хлопья пепла — они густо и величественно плавали в воздухе, и совсем не спешили опускаться на землю.
* * *— Значит, так, — сказал Старик. — Во первых строках поблагодарим Володю и его интуицию. Сразу добавлю, что при всем том же хотелось бы видеть больше профессионализма. Владимир, у тебя все больше идет от наития, а это порочный метод.
Тут Старик сделал назидательную паузу, чтобы мы прониклись.
— Теперь текущий момент. Дело наше дрянь. Большую, брат, волну подняла твоя куртка. Переполошились все: и ФСБ — им мы сдуру сами все доложили, и ГРУ, и две комиссии, и черта в ступе; по моим каналам доносят, что и Абрек зашевелился — кстати, Володя, спасибо тебе за девушку, это ты верно сообразил. Короче, дети мои, сроку у нас до утра. Если мы за следующие шесть часов не найдем Сахно, его найдут без нас, и грош нам тогда цена, потому что проворонили мы свой шанс. Генерал Малышев обещает нам поддержку, но сверху давят, и руки у него связаны. Поэтому план такой. Мне придется бегать по начальству, изображать активность и гонять спецназ — на наше счастье, господа с чистыми руками свои холодные головы под не пойми что подставлять не спешат, и предпочитают подставлять наши, чтобы потом тихо-мирно, не запачкавшись, забрать у нас Сахно. Вот и пусть думают, что мы станем таскать для них каштаны из огня. Постараюсь проманежить их подольше.
Дальше. Игорек, ты отправляешься к Сахно домой — там какая-то бандура стоит, леший его ведает, может, дело в ней, и он за этой штукой явится.
— Да не рабочая эта бандура, — едва не заплакал Игорек. — Смотрел я — так, пустая железка…
— Этого мы не знаем, — строго возразил Старик. — Тут все темный лес. Володя, ты на завод, на их кухню. Будете недалеко друг от друга, в случае чего один квартал пробежите… Никакой группы поддержки дать не могу — действовать придется не просто тихо, а прямо-таки беззвучно, к тому же, кому этих ухорезов успели переподчинить, нам могут деликатно не сообщить, так что во избежание сюрпризов подержу их при себе… Приказ даю такой: без рассуждений стрелять на поражение. Всю ответственность беру на себя.
Игорек покраснел двумя пышущими жаром клиньями — от висков к носу.
— Всех не перестреляем, — почти прошептал он. — Мог все схемы и прибор передать Абреку — ищи-свищи.
— Мог, — охотно и мрачно согласился Старик. — Отдал Абреку, отправил по почте, написал завещание — что угодно. Кроме того, мы упускаем самую элементарную версию: у Сахно могли быть сообщники, и степень их информированности мы даже предположить не можем. Да, Игорь Вячеславович, действуем наобум, вслепую, второпях — думаете, мне самому не тошно? Но нет у нас выбора. Или так, или никак. Если не повезет, и начнется что-то невообразимое, по крайней мере, умрем со спокойной совестью — сделали, что могли, а там воля Божья. Идите. Володя, задержись на минуту.
— Напутствие мое простое, — сказал мне Старик, когда закрылась дверь. — Володя, я на тебя надеюсь. Убей его. На уговоры Игорька не поддавайся. Ступай.
Что ж, полковник Богун как в воду глядел. В коридоре меня поджидал Игорек. Глаза у него были как у народовольца перед казнью.
