Алексей Лютый - На крестины в Палестины
– Сеня, чего-то я не понял? – поинтересовался он. – Сам же утром орал, что быстрее ехать надо, а теперь тормозишь…
– Сам ты тормозишь, – буркнул кинолог. – Дурной башкой своей думать когда-нибудь начнешь? Ты к крестоносцам в таком виде и хочешь заявиться?
– А чем тебе мой вид не нравится? – Ваня придирчиво осмотрел себя с ног до головы. – Все по уставу. Даже верхняя пуговица застегнута.
Сеня с тяжким вздохом посмотрел на небо, словно кто-то там, наверху, был виноват в отсутствии у омоновца соображения.
– Ваня, тебе мало было того, что с нас в Никее все население глаз не сводило? Хрен его знает, каким образом это дурацкое Святое Копье добывать придется. Незачем нам к себе лишнее внимание привлекать.
– Ты форму, что ли, снять предлагаешь? – искренне удивился Жомов, прекрасно знавший, что кинолог со своим кителем крайне редко расставался. Разве что спать в нем не ложился.
– На хрена? – Рабинович обреченно вздохнул. – Давайте кольчуги просто сверху натянем и все. И выделяться сильно не будем, и от стрел себя заодно обезопасим.
– Да без проблем, – пожал Ваня плечами. – Сейчас отберем у кого-нибудь и наденем.
– Не надо ни у кого ничего отбирать! – рявкнул кинолог, окончательно потеряв терпение. – Есть уже все. Я в отличие от вас головой иногда думаю, а не желудком и седалищем. Еще когда войско Петра Пустынника спасали, я об экипировке позаботился. Все в телеге лежит. Слезай с коня и облачайся.
Через десяток минут, при помощи Абдуллы справившись с непривычным снаряжением, трое ментов натянули на себя кольчуги и стали походить на заправских ландскнехтов. Конечно, резиновые дубинки вместо мечей не очень соответствовали их новому имиджу, но кто на такие мелочи внимание обращать станет? Главное, любой крестоносец мог бравую троицу за своих соратников принять. Издалека, по крайней мере. А остальное было не так уж и важно. Об Абдулле, правда, никто не подумал. За что наши герои и поплатились, едва добрались до отряда крестоносцев.
* * *– Я, короче, не понял, чего тут типа сарацин без поводка гуляет? – нагло заявил первый же встреченный ментами бронированный дикарь. – Что, уроды, вам чисто приказы неясны? Конкретно забурели все?
– Вот, блин, и не выделились, – буркнул Рабинович, отстегивая от пояса дубинку. – Что же это у нас все не по людски-то получается?
– Это он нам типа сказал? – оторопел тем временем омоновец, сам себе ответил и сам себя в атаку послал. – Сейчас я этому телепузику средневековому экран на место вправлю.
Вмешаться никто не успел, да и не собирался! Ваня, пришпорив верную клячу, устремился вперед на крестоносца, стоявшего в крайне вальяжной позе. Тот, видимо, совершенно не ожидал, что от звуков его командного голоса кто-то трепетать не будет. Поэтому меч даже не вынул. А впрочем, большой столовый ножик крестоносцу все равно бы не помог – против Жома нет приема, если нет другого Жома! Иных омоновцев, кроме Вани, в окрестностях не наблюдалось, а таких орлов ощипанных, как тот, что стоял перед ним, бравый Жомов с десяток одной рукой мог с утра и до того дуба гонять. Ваня просто приложился слегка резиновой дубинкой по закованному в железный горшок темечку средневекового нахала – и тот отправился на пару часов смотреть мультфильмы, предварительно по грудь погрузившись в рыхлый песок.
– Еще желающие есть? – поинтересовался омоновец, глядя на парочку застывших часовых.
– Никак нет! – рявкнули оба.
– А жаль, – горестно вздохнул Иван. – Могли бы хоть для порядку понаезжать. Все-таки командира вашего завалили.
– Сержант умер, да здравствует сержант! – заявил в ответ один из бойцов. – Командование взводом принимать будете или сразу на должность комбата свою кандидатуру выдвинете?
– Я те выдвину! – пригрозил омоновцу Сеня, увидев, как у того мечтательно заблестели глазки. – Отдохнул и хватит. Теперь, если захочешь опять порисоваться, терпи до Антиохии. Понял, бык бешеный?
– А я че? Я ниче, – пожал плечами Ванюша. – Не больно-то и хотелось этими пентюхами командовать.
– Блин, жалко, – разочарованно вздохнул разговорчивый ландскнехт. – Прикажите меня тогда хоть оруженосцем к вам зачислить. Не могу же я под командованием такого дохляка служить, – кивнул боец в сторону контуженого начальства. – Я, вообще-то, и сам боец неплохой, просто хорошо маскируюсь. Но вам могу показать, что я умею.
Ландскнехт выхватил из ножен меч и попытался крутить его слева направо. Получилось это упражнение у него, конечно, впечатляюще. После первого же взмаха Аника-воин сбил с себя шлем, при следующем движении запутался оружием в плаще и на десерт, провернувшись вокруг своей оси, чтобы высвободить меч, пластом рухнул рядом с поверженным Жомовым начальством.
– Герой! Можно сказать, вылитый ниндзя, – прокомментировал извращения крестоносца Рабинович, пока остальные, в том числе и Фатима с Абдуллой, помирали от смеха. – Не пускайте его к Антиохии, а то от города камня на камне не останется.
– Не обращайте внимания. Это первая попытка, а она, как известно, всегда через седалищное место получается, – пробубнил откуда-то из-под плаща виртуоз-крестоносец. – Сейчас я встану и все нормально сделаю.
– Спасибо, не стоит. А то мы все от смеха лопнем. Кто же тогда вселенную спасать будет? – буркнул в ответ на это крайне интересное предложение Рабинович. – Ладно, поехали. Нечего с этим олухом цацкаться…
– Нет, ты, Сеня, подожди, – остановил его омоновец. – Значит, у Попова оруженосец есть, а мне не положен? Да хрен вы угадали. Я парня этого с собой беру.
– С дуба рухнул? – поинтересовался кинолог. – Зачем тебе такой олух нужен? Поумнее никого найти не можешь?
– А у него, может, тяга к учению? – отрезал Иван. – Может, его никто всерьез не воспринимает?..
– Вот именно! – подтвердил ландскнехт, наконец сумев выбраться из складок плаща.
– Ты мне еще пожужжи! – рявкнул на него Сеня и хотел еще что-то добавить, но его ехидно перебил Попов.
– К тому же нам проводник понадобится, – словно сам себе, объяснил криминалист. – Абдулла нам, конечно, помог, но вряд ли он с крестоносцами дружбу водит. Тем более, все слышали, что тут сарацин на поводке водят…
Сеня в ответ только зашипел, но возразить действительно ничего не мог. Экскурсовод по лагерю крестоносцев был и в самом деле необходим. Тем более что никто из членов экспедиции не знал порядков, установленных в воинстве Христовом. Ментам требовался кто-нибудь, кто помог бы быстрее понять нравы и обычаи рыцарского войска, а поскольку напарник ландскнехта-виртуоза быстренько умчался вдаль, явно предпочитая держаться подальше от начальства, то, кроме неуклюжего Аники-воина, нанять было некого. Рабинович тяжело вздохнул.
– Хорошо, Ваня, берем чучело, – после секундной паузы проговорил он. – Только смотри, сам будешь за это убожество отвечать!
– Да без проблем, – усмехнулся омоновец. – Увидишь, Сеня, он у меня, в натуре, скоро лучшим во всей армии станет. – Он повернулся к засиявшему, словно начищенный самовар, ландскнехту: – Тебя как зовут, солдат?
– Обычно «эй, чмо» или «лох тупорылый», – ответил тот, пожав плечами. – Мама, правда, назвала меня Ричардом, а фамилия мне досталась Думкопф, но ни о том, ни о другом никто и не вспоминает.
– Ничего, скоро все выучат, – заверил его омоновец. – А пока показывай, где нам на привал расположиться удобнее будет…
Отряд крестоносцев, который догнали путешественники, был очень немногочислен – не более сотни закованных в доспехи всевозможной формы пехотинцев и с ними десяток всадников, гордо именующих себя Рыцари Урбана-Богоборца, Отмеченные Перстом (РУБОП в сокращенном варианте). Все они носили черные плащи, на которых красовался сжатый кулак с выставленным вверх средним пальцем. Смысл этой эмблемы был в том, чтобы все видели, каким именно пальцем осенил этих рыцарей вышеупомянутый папа римский Урбан Второй. Куда делся Первый, никто не знает, но принято считать, что он все-таки был.
Всадники держались от остальных обособленно и общались с презренной пехотой только приказным тоном и при помощи зуботычин. Солдаты не роптали, привыкнув к тому, что начальство, а особенно осененное самим папой, не выбирают. Впрочем, и любое другое, которого в отряде, кстати сказать, было более чем достаточно. Кроме десятка рыцарей, которых и крестоносцами язык не поворачивался назвать, у ландскнехтов был свой начальник – ландсхам, который ландсхамствовал над четырьмя уродами с еще более труднопроизносимым названием. Те распоряжались примерно равными частями сотни, а на тот случай, когда было лень даже распоряжаться, имели нескольких заместителей. Вот и получалось, что примерно половина отряда командовала и столько же подчинялось. Причем большую часть времени каждая четвертая часть войска держалась обособленно от других. Именно поэтому присоединение ментов к отряду прошло почти незамеченным, без оваций и приветственных речей.
