Владимир Лещенко - Чародей на том свете
Ничего не понимая, Даня, как был голый (черт с ними, со всеми местными приличиями, да и есть ли они тут вообще), вылетел в коридор, громко требуя начальство.
– В чем дело, молодой человек? – строго осведомился египтянин‑портье, явившийся на шум.
– Вот, это что такое? – только и смог выдавить из себя разъяренный постоялец, подавляя рефлекс – прикрыть чем‑нибудь низ живота.
– Странно, что вас не предупредили, – пожал плечами портье. – Это облачение для путешествия в столицу, которое обязаны носить все впервые прибывшие в Амдуат.
– А… зачем? – только и нашелся Даниил.
– Таков порядок. Всякий новоприбывший до принятия подданства обязан носить именно эту одежду, – попугайски повторил египтянин. – Если хотите, такова традиция, молодой человек. Сколько себя помню, так было всегда. Я сам носил такую.
– А вещи мои где?
– Вот они, – портье указал на не замеченный Даней тючок белой материи, завязанный цветной тесьмой и опечатанный большой печатью.
Парень присмотрелся. На оттиске были изображены лежащий Анубис и девять связанных рабов – печать древнеегипетского некрополя.
– Но вскроете вы эту печать лишь после посвящения, иначе…
Служитель многозначительно пошевелил пальцами.
– Так что одевайтесь, друг мой, и поспешите. Ладья, которая доставит вас в столицу, отправится в полдень, а вам еще придется добираться до порта. Имейте в виду, у нас тут ни ав‑то‑буса, ни других ваших новых штучек нет, а на извозчиков тратиться не советую – обдерут. Как пальму обдерут!
Ничего не оставалось, как взять тючок с одеждой, переложить бусины‑мани в мешочек на поясе передника (парню показалось, что одной или двух все же не хватает – черт, надо было пересчитать вчера) и покинуть гостиницу.
В порядке мелкой мести Даниил нарочито не попрощался с портье.
И направился на пристань.
…При дневном свете Уэрнес не казался таким уж потусторонним и странным, хотя много симпатичнее на вид не стал. Улицы были такие же неровные и замусоренные, оборванцев в толпе было не меньше, чем вчера, а ароматы зачастую не радовали обоняние.
Тем не менее гость уже отчасти освоился и смотрел на окружающее не с опаской, а скорее с любопытством.
Дворцы соседствовали с бараками и ветхими коробками стандартных домов вполне современной архитектуры. Традиционного вида харчевни – с блестящими стеклом и никелем кафетериями и сосисочными.
На глаза попадались рестораны разнообразной, земной кухни: от итальянской до эскимосской. Несколько раз встречались даже заведения, где, как сообщала реклама, подавались блюда, любимые атлантами и жителями других мифических (?) стран.
Время от времени Даня выбирал в толпе людей, чей вид, по его мнению, заслуживал доверия, и спрашивал дорогу в порт.
Ему обычно охотно отвечали (видно, рекомендацией служил его костюм новичка). Правда, разок‑другой он нарвался на невежливое «Понаехали тут!», «Спроси у Апопа!» или вообще «Пшел к Осирису, сопляк!».
Иногда его окликали местные «извозчики», но, помня о предупреждении египтянина беречь наличность, Даня решительно отказывался от их услуг.
Представители этого цеха, надо сказать, были вполне под стать городу.
Первый раз к нему обратился рикша, во второй – здоровенный демонюка с притороченным на закорки креслом, потом – хозяин птички, бывшей, судя по всему, младшей сестрой тех, на которых ездили местные полисмены, и, наконец, кентавр.
«Ну, дела! А этот‑то как сюда попал?!»
Венцом всего был трехглазый, поросший сиреневой шерстью водитель древнего бензинового рыдвана, непонятно как не рассыпавшегося от старости.
На дорогу археолог убил часа полтора, но в итоге таки вышел на набережную местной реки, которую, как помнил из древних источников, кажется, называют Урн.
В первый момент было ощущение, что он вышел на берег моря. Ибо противоположного берега Урна видно не было. Казалось, золотистое дневное небо Амдуата сливается вдалеке с такими же золотистыми водами, медленно катящимися мимо ошалевшего пришельца.
Но больше, чем река, удивила его «Ладья Миллионов Лет».
Честно говоря, ожидал, что означенная Ладья будет каким‑нибудь дощатым сооружением – вроде тех, что он видел в прошлом.
Ну, пусть и большего размера.
Однако увиденное заставило его онеметь.
У пристани стоял исполинских размеров туристский лайнер. Если не такой большой, как те, что плавали по морям в его время, но уж никак не меньше старинного «Титаника» или «Куин Мэри».
И внешний облик его почти ничем не отличался от них. Разве что отсутствием труб и дыма. Кроме того, корабль был выкрашен не в традиционный белый, а в золотистый цвет. А название выведено громадными – во весь борт – иероглифами синего цвета.
«Месектет», – прочитал завороженный парень.
Ну да, все верно. Ночная Ладья бога Ра, в которой он якобы путешествует по подземному царству на протяжении Двенадцати Часов – своеобразных губерний, на которые делилась эта странная земля (так, по крайней мере, значилось в Данькиных учебниках египтологии).
Несколько минут Даниил молча созерцал этого плавучего исполина, по сходням которого поднималось множество людей.
Тут же суетились полуголые грузчики – закатывали в открытые прямо в бортах аппарели доверху нагруженные тележки, бочки, волокли мешки, в то время как из других ворот их коллеги вытаскивали точно такие же бочки и ящики.
«Это что ж, – даже позволил себе слегка возмутиться Горовой, – ныне священную Ладью низвели до уровня круизного теплохода и грузовой баржи?»
Билеты продавались тут же, в длинной палатке с окошечками. Над нею красовалась надпись: «Пертийу – место Третьего Часа».
«Прогресс налицо. Уже Третий. Осталось каких‑то девять».
До чего осталось, задумываться особенно не хотелось.
Отстояв очередь человек в пятнадцать, Даня протянул сидевшей в палатке девушке (одетой немногим скромнее танцовщицы стриптиз‑клуба) пригоршню бусинок – все, что у него было.
– Билет до Сокариса, – коротко бросил он. Она мягко отвела его ладонь.
– Для вас, Ра‑Атум, проезд бесплатный. Пожалуйста, вот, – она протянула ему толстую пластиковую табличку с выдавленными иероглифами. – Третий класс, каюта номер 1121. Приятного путешествия.
…У главного трапа стоял еще один персонаж местной мифологической нечисти – человек‑скорпион, ростом раза в два выше Даниила.
Одет он был странно. Низ – длинная разрезная юбка, из‑под которой выглядывали вполне скорпионий хвост жуткого размера со зловещим жалом на конце (не будь Даня уже подготовлен, определенно завопил бы от страха) и покрытые щетинистыми волосками босые ноги с когтями на пальцах. Верх – белоснежный морской мундир с кучей золотых нашивок и эполетами, а на здоровенной башке – такая же белая с золотым фуражка.
Он встречал пассажиров, порою приветствуя некоторых кивком головы.
Не без опаски проскочив мимо членистоногого капитана, Даниил довольно долго бродил по удивительному кораблю в поисках каюты.
Обострившийся голод заставил его задержаться в одном из буфетов, где он позавтракал супом из репы и вареной телятиной – ничего другого в этот час там не было (хорошо хоть, не мутантными ящерицами угостили!).
Подкрепившись, он вновь продолжил поиски каюты, про себя удивляясь судну, на котором ему пришлось плыть.
Интересно, откуда аборигены его взяли? Неужели перетащили с Земли? Ну, пусть не целиком, а в разобранном виде? Или где‑то здесь научились строить?
И что у него за двигатель – и скорость хорошая, и почти бесшумный? Неужели атомный реактор? Или, может, магический?
Ладно, это не столь важно.
Наконец, спросив дорогу у какого‑то матроса, усердно драившего медный поручень, Даниил нашел свое временное обиталище, указанное на табличке билета и имевшее номер 1121.
Доставшаяся ему каюта по скупости убранства вполне соответствовала третьему классу. Правда, надо отдать должное, была чистой и почти уютной – с диванами, застеленными циновками, и стенами, обитыми пластиком под дерево.
Его соседями по каюте были четверо. Трое мужчин и женщина. Вернее сказать, представительница женской части местных нелюдей, хотя и очень похожих на homo sapiens, с младенцем. Наличие «демоненка» весьма поразило Даню.
Хотя, если вдуматься, чему удивляться – ведь берутся же они откуда‑то?
Не местный же Владыка Апоп выбрасывает их из‑под хвоста в готовом, так сказать, виде? (Впрочем, если бы дело обстояло и так, Горовой тоже не удивился бы.)
Представительница «слабого пола» производила впечатление скорее замотанной жизнью домохозяйки не первой молодости, а не жуткой вампирши, мечтающей попить человеческой кровушки.
Один из пассажиров оказался индусом, тут же усевшимся, скрестив ноги, и начавшим что‑то бормотать под нос. Другой – толстяк лет сорока, непонятной национальности и занятий, тут же завалился спать. Лицо третьего – бедно, хотя и опрятно одетого старичка, в рубахе из вытертого льна и много раз чиненных сандалиях, показалось Даньке смутно знакомым.
