Евгения Гордеева - Естественный отбор
– Точно! – загорелись глаза у Леды. – Твое платье готово! Оно у меня в комнате! Сейчас принесу! Никуда не уходите!
– Что-то с ней не то, – выразила я терзавшую меня мысль, когда за Ледой закрылась дверь.
– Вольфганг, – отозвалась Хлоя.
– А при чем здесь учитель?
– Леда, когда увидела твое… состояние, набросилась на нас с руганью. Ну что мы кретины имбецильные, еще что-то про умственную отсталость кричала. Понимаешь, она в шоке была! Подумала, что ты все, доигралась! А он, профессор то есть, ТАК на нее посмотрел! Даже мне не по себе стало. А ведь он ей на самом деле нравится. После этого он с ней не разговаривает. Даже здоровается кивком. Представляешь?!
– Как все… переплелось сложно, хлор! И что теперь?
– Теперь она мучается. И меня изводит: с нами не пошла – виновата; ругала нас – виновата; профессор ее игнорирует – виновата! Дала бы ты ей валерьянки, что ли?
Я удивленно подняла брови. Хлор! Забыла, что маска на лице. Кожу стянуло так, что лоб заныл от напряжения. Бросилась в ванную умываться, на ходу бросив Хлое:
– А таблетки не помогают?
– Таблетки?! – потрясенно повторила подруга. – Хлор!
Смыв с лица маску, критически оценила результаты косметической процедуры и понадеялась на обещание Жоржа быть неузнанной на балу. Свеклой, что ли, натереться? Да где же ее найдешь, свеклу эту, да еще во дворце?
– У-у, – напугала саму себя.
В ванную ворвалась встревоженная Хлоя.
– Что? – выдохнула она со страхом.
– Что – что?!
– Петра, я так за тебя перепугалась, что теперь каждого звука боюсь! А ты тут кричишь! Или это не ты?
– Ты считаешь, что теперь ко мне, как магнитом, всю окрестную нежить тянуть будет?
– Кто тебя знает? Ты в истории вляпываешься с завидной регулярностью.
– Я знаю! Это моя карма за лень и безделье в прошлой жизни! А может, и в нынешней.
– Ну тебя… Бледная ты какая…
Спасибо за информацию, а то я сама не вижу, что зеленью отливаю.
– Ты не знаешь, тут солярий есть?
Хлоя уставилась на меня удивленно, потом до чего-то додумалась и поделилась со мной своей идеей:
– Петь, а если попросить тебя на пару часов к Джорджу на море отправить? Загоришь хоть чуть-чуть.
– Ты думаешь, красный цвет лица мне больше пойдет? – с серьезным видом покрутилась перед зеркалом.
– Почему красный? Крем возьми…
– Вы где? – раздался голос Леды из спальни.
– Тут.
Вышла из ванной, решая дилемму: плюнуть на бледный вид или упорствовать в своем преображении? Победила лень.
А платье мне Леда принесла шикарное. Серо-жемчужного цвета с благородным отливом. Вырез – лодочка, отделанный воздушным кружевом, переходящим на спине в довольно смелое декольте. Или так про вырез на спине не говорят? Крохотный обтягивающий рукав, строгий лиф, струящаяся юбка. Без излишеств. Только для меня.
– Спасибо, Леда.
Больше в этот день я никого не принимала по причине… богатырского сна, который свалил меня в полдень. Мне то ли приснилось, что заходил Вольфганг, лоб щупал. То ли это явь сквозь сон пробралась. А еще смутно вспомнилось, что Алберт молча смотрит из темноты, словно изучает.
Интересно, мне в какао ничего запрещенного не подсыпали?
С утра подруги готовились к балу, а мне вдруг захотелось прогуляться по парку, вдохнуть медовый запах трав, полюбоваться первыми желтыми листочками на деревьях. Лето заканчивается. Как быстро оно пролетело… Как много событий оно вместило в себя. Я буду вспоминать его с теплой грустью. Это лето изменило меня. Нет, не так. Это лето сделало меня старше… на три месяца… на жизнь… на любовь…
Вот об этом мне и хотелось поразмышлять в одиночестве.
Заросший кувшинками прудик в дальнем уголке парка мы обнаружили с девчонками случайно, на одной из пробежек. Больше всего мне здесь нравился запах озерной воды и жизнеутверждающе квакающие лягушки.
На поляне возле прудика я увидела Эрсель, в задумчивости вращающую в руках небольшие мечи. Надо же, все девушки марафет наводят, а она тренируется!
– Добрый день, Петра! – обрадовалась девушка и тряхнула косичками. Воткнула мечи в землю и пошла мне навстречу.
– Добрый день, Эрсель. Ты почему к балу не готовишься? – Она подошла ко мне, взяла своими руками мои и прижала их к своему лбу. Такой чести я, по моему глубокому убеждению, не заслужила. – Ой, зачем ты так?..
– Это знак моего доверия к тебе. Как ты себя чувствуешь? – Я неопределенно пожала плечами. – Ты очень бледная.
– Взбл… Прости, неудачная шутка, – смутилась.
– Петра, я догадываюсь, что твоя болезнь никак не связана с вывихом ноги, тем более что ты совершенно не хромаешь. Ты каким-то образом вычерпала весь свой магический потенциал и теперь его с трудом восстанавливаешь. Это, конечно, не мое дело, но… может, я могу чем-то помочь?
– О нет! Спасибо! Сейчас со мной все хорошо! Правда! И… ты права. Я тут немного с призраками пообщалась. Не совсем удачно.
– Понятно. А на бал пойдешь? Или сил у тебя пока мало? Будет жаль, если ты его пропустишь.
– Пойду. Мне Леда и платье такое шикарное принесла! Просто я прогуляться немного решила, а то ведь провалялась четыре дня.
Мы уселись с Эрсель на траву возле пруда.
– Петра, ты знаешь, что это будет необычный бал?
– Угу…
– Ты боишься?
– Чего? – повернула к ней голову.
Чего мне-то бояться? Сиять мне там не с кем. Полюбуюсь на Хлою с Жоржем, на Леду с Вольфом. Возможно, еще на кого-нибудь. Потанцую. Зря, что ли, нас Лиепа гонял?
Боковым зрением уловила движение за нашими спинами. Повернулась корпусом. От нас быстрыми шагами удалялся мужчина. Хм, я узнала его, несмотря на то что был он уже довольно далеко. Меня он искал или Эрсель? Какая разница. Одно точно: в этот уголок парка он пришел не случайно и вело его какое-то дело. Конфиденциальное настолько, что он предпочел ретироваться. Ну и хлор с ним.
– Открыться…
– Чего? – Пока размышляла над странным посетителем, прослушала, что говорит Эрсель.
– Если у тебя есть чувство к кому-нибудь или к тебе кто-то неравнодушен – это может проявиться на предстоящем балу.
– А ты откуда знаешь? – вытаращила на нее удивленные глаза.
– А ты? – отзеркалила она мой взгляд.
– Ну… мне рассказали… по секрету. – Она еще больше удивилась. – Я на бал идти не хотела.
– Понятно. А я была уже на таких балах. Интересно наблюдать…
– А сама?.. Э-э-э. Я ничего неприличного не спросила? – огорчилась я своей несдержанности.
– Нет. – Она рассмеялась. – Если бы я хоть раз засияла, меня тут же замуж бы выдали. Такими чувствами не разбрасываются!
– Погоди, какими такими?
– Глубокими. Влюбленность сиянием не проявится. Только любовь… чистая.
– О-о-о! Мне таких подробностей не говорили. Хотя мне-то какое дело! – постаралась сказать это весело, но Эрсель уловила горечь, которую я так старалась скрыть.
– Ой, скрываешь ты что-то, Петра! Или себя обманываешь!
Обманешь меня, как же! Я ж умная. Хлор меня разъешь!
– Ну-у…
– А он тебя любит.
Да-а-а?!!
Нет, не то.
КТО?!!
– Кто? – и глазки понаивнее. Ага, вот такие…
– Алберт!
Хлор, бром, йод и вся таблица элементов!
– Не смеши мои реторты, Эрсель. Он очень неумело притворяется. И я не ведусь на пустышку.
– Притворяется? – Она тоже умеет делать наивные глазки. – Я своими ушами слышала, как он признался в этом!
– Могу предложить два варианта моей правоты! Первый: он это сказал специально, чтобы ты услышала. Второй: врал своему собеседнику. Он не любит меня, Эрсель! Он холодный и расчетливый политик. И никудышный актер.
– Не знаю. Возможно, ты и права.
– Тебе нужны доказательства? – Она кивнула. – Тогда вспомни яхту «Клэр» и нашу забавную игру в поцелуи. Он целовал меня, как покойницу! Разве что не плевался потом.
– Но он пошел за тобой на палубу…
– Опасался, что в таком состоянии я могу вывалиться за борт, а спасать меня будет некому! Жорж и Хлоя даже не заметили, что я на палубу тогда вышла. Какие из них были спасатели…
– М-да.
– Давай не будем больше говорить на эту тему, я же про Джорджа тебя не спрашиваю.
– Но очень хочешь! – рассмеялась Эрсель.
– Хочу! Но стараюсь соблюдать правила хорошего тона. Он славный, Эрсель. Я его очень люблю… как друга, даже как брата.
– Я догадалась. И… не надо меня уговаривать. – Она посмотрела на меня серьезно, прищурив глаза. Потом вдруг весело расхохоталась, вскочила на ноги и добавила: – Я и так соглашусь!
– Эрсель?!
– Я хочу его помучить, – она весело сморщила носик, – совсем чуть-чуть. Пусть он меня завоюет! Ему ведь девушки на шею сами вешаются!
– Гроздьями, – согласилась я с ней.
– Да. А все, что легко достается, так же легко и теряется! Вот пусть и приложит немного усилий для моего… охмурения!
