Terry Pratchett - Дамы и Господа
— Не знаю. Во всяком случае, когда его хоронили, он был мертв.
— Вот те на! И давно он, того, мертв?
— Все последние тридцать лет.
— А с виду тебе не больше двад… — начал было Думминг, но Чудакулли успел ткнуть его локтем в ребра. — Здесь сельская местность, — прошипел он. — И люди тут живут по-другому. И чаще.
Он снова повернулся к розовому и выражающему полную готовность услужить лицу Шона.
— Город, похоже, просыпается, — заметил он. И действительно, в домах начали открываться ставни. — Мы позавтракаем в таверне. Насколько помню, там готовили великолепные завтраки. — Он опять принюхался и широко улыбнулся. — А как пахнет-то, как пахнет!
Шон принюхался и оглянулся по сторонам.
— Действительно, пахнет по-королевски, — сказал он.
Послышался стремительно приближающийся топот чьих-то ног, потом он резко стих, и из-за угла появился король Веренс II. Он выступал медленно и величественно, но лицо его было очень красным.
— Наверное, поэтому у вас всех такой здоровый цвет лица, — весело произнес Чудакулли.
— Это же король! — прошипел Шон. — А у меня нет трубы!
— Гм, — промолвил Веренс. — А что, Шон, почту уже привезли?
— О да, сир! — ответил не менее взволнованный, чем король, Шон. — Она уже у меня. Я разберу ее и сразу же положу на стол вашего величества.
— Гм…
— Что-нибудь не так, сир?
— Гм… Я думал, может быть…
Шон уже разрывал обертку.
— Так, книга по этикету, которую давным-давно была заказана, книга по свиноводству, а это… что такое?…
Веренс попытался выхватить посылку. Шон машинально попытался ее удержать. Обертка треснула, и большая толстая книга упала на землю. Ветерок стал перебирать страницы с гравюрами.
Все опустили глаза.
— Ого! — воскликнул Шон.
— Ничего себе, — хмыкнул Чудакулли.
— Гм, — сказал король.
— У-ук?
Шон очень аккуратно поднял книгу и перелистнул несколько страниц.
— Вы только посмотрите! Ногой! Никогда не думал, что так можно ногой! — Он толкнул в бок Думминга Тупса. — Нет, ты только посмотри!
Чудакулли перевел взгляд на короля.
— Ваше величество, с вами все в порядке?
Веренс смущенно поежился.
— Гм…
— А здесь… Нет, с ума сойти можно, палками, обычными палками — и такое…
— Что? — спросил Веренс.
— Ого! — снова воскликнул Шон. — Большое спасибо, сир. Эта книжка очень нам пригодится. Ну, то есть я, конечно, кое-что слышал о таком, но…
Веренс выхватил книгу из рук Шона и уставился на титульную страницу.
— «Искуство Боя»? Боя? Но я точно помню, что заказывал «Искуство Бра…»
— Сир?
На какой-то момент воцарилась полная тишина — Веренс сражался с самим собой за душевное равновесие. Судя по всему, победу одержало разумное я.
— А, да. Правильно. Э. Ну да, конечно. Да. Понимаете ли, хорошо обученная армия… просто необходима для обеспечения безопасности королевства. И это правильно. Да. Замечательно. Мы с Маграт подумали и решили… Да. Можешь забрать ее, Шон.
— Я начну заниматься немедленно, сир!
— Гм… Хорошо.
Джейсон Ягг проснулся — и тут же пожалел об этом.
Давайте говорить откровенно. Многие крупные специалисты пытались описать похмелье. В качестве примеров часто использовались танцующие на вашей голове слоны и все такое прочее. Однако описания эти грешили неточностью. Они вечно отдавали чем-то вроде: «Хо-хо, что-то мы, ребята, перебрали». Какая-то похмельная мужественность сквозила в них: «Хо-хо, человек, еще девятнадцать пинт пива, эй, ну и поднабрались мы вчера, хо-хо…»
Честно говоря, описать похмелье, наступающее после ланкрской укипаловки, просто невозможно. В лучшем случае вы будете чувствовать себя так, будто ваши зубы растворились и вся эта гадость осела у вас на языке.
Наконец, кузнец сел и открыл глаза[21].
Одежда его была мокрой от росы.
Голова полнилась всякими неясными шепотами.
Джейсон Ягг уставился на камни.
Кувшин из-под укипаловки валялся рядом, в кустике вереска. Спустя пару-другую мгновений Джейсон протянул руку, поднял его и встряхнул — так, на всякий случай. Кувшин был совершенно пуст.
Носком сапога Джейсон ткнул Ткача под ребра.
— Вставай, старый пьяница. Мы провалялись здесь всю ночь!
Постепенно все танцоры осуществили краткое, но крайне болезненное всплытие на поверхность сознания.
— Ох и задаст мне Ева палкой, когда я вернусь домой, — простонал Возчик.
— А может, и не задаст, — возразил Кровельщик, ползающий на карачках в поисках своей шляпы. — Может, она уже за другого замуж вышла.
— То есть ты хочешь сказать, что прошла уже сотня лет? — с надеждой в голосе произнес Возчик.
— Вот здорово, — прибодрился Ткач, — а у меня семь пенсов вложены в «Охуланский оберегательный банк». Да я же миллионером стану, проценты на проценты и так далее. Буду богат, как Креозот.
— А кто такой Креозот? — спросил Кровельщик.
— Знаменитый богач, — ответил Пекарь, доставая свой башмак из торфяной лужи. — Заграничный.
— Да нет, там какая-то другая история произошла. Это то ли король был, то ли еще кто. Такое часто в заграницах случается. Сначала ты богат, живешь себе, в ус не дуешь, а потом бац — и все, до чего бы ты ни дотронулся, в золото превращается. Наверное, он какую-то особую, заграничную хворь подцепил.
Возчик нахмурился.
— А как же он справлялся?… Это, ну, а когда приспичит?…
— Пусть это послужит тебе уроком, молодой Возчик, — нравоучительно промолвил Пекарь. — Живи себе здесь, с разумными людьми, а не шалайся по всяким заграницам, где того и гляди какую-нибудь заразу подхватишь.
— Мы проспали тут всю ночь, — неуверенно произнес Джейсон. — Это ведь очень опасно…
— Вот здесь ты тысячу раз прав, Джейсон Ягг, — согласился Возчик. — Очень опасно. Взять меня, к примеру… Кажется, какая-то тварь перепутала мое ухо с туалетом.
— Я имел в виду, в голову могут прийти всякие странные вещи…
— И я о том же.
Джейсон заморгал. Ему снились сны, в этом он был абсолютно уверен. Он помнил, что видел сны. Не помнил только, о чем они были. В голове его все еще сохранилось ощущение, что кто-то с ним разговаривает, но голос доносится откуда-то издалека и слова почти не слышны.
— Ну, ладно, — наконец сказал он и с третьей попытки поднялся на ноги. — Надеюсь, ничего дурного не случилось. Пошли домой, посмотрим, в каком мы сейчас веке.
— А кстати, — встрепенулся Кровельщик, — в каком?
— В веке Летучей Мыши, наверное, — пожал плечами Пекарь.
— А может, уже и нет, — с надеждой в голосе произнес Возчик.
Вскоре выяснилось, что на дворе по-прежнему был век Летучей Мыши. В Ланкре единицами времени мельче часа или крупнее года почти не пользовались.
Люди развешивали флаги на городской площади, бригада рабочих воздвигала майское дерево. Кто-то приколачивал очень неудачно написанный портрет Веренса и Маграт с призывом: «Да Хоронят Боги Ихние Каролефские Величиствы».
Не сказав друг другу ни слова, танцоры разошлись в стороны и отправились по домам.
Кролик резво прыгал сквозь утренний туман, пока не допрыгал до пьяно покосившейся хижины на полянке рядом с лесом.
Между уборной и Травами он запрыгнул на пенек. Практически все лесные животные предпочитали обходить Травы стороной. Просто у животных, которые не обходили Травы стороной, почему-то не было потомства. Обрывки тумана колыхались на легком ветерке, что было крайне странно, поскольку никакого ветра не было. Кролик присел на пень.
А потом появилось ощущение движения. Что-то вылетело из кролика и помчалось к открытому окну верхнего этажа. Это что-то было невидимым — по крайней мере для нормального человеческого глаза.
Кролик сразу изменился. Если раньше он двигался целеустремленно, то сейчас просто спрыгнул с пня и принялся мыть ушки.
Спустя некоторое время задняя дверь хижины отворилась, и на улицу, еле шевеля негнущимися ногами, вышла матушка Ветровоск с миской молока и хлеба в руках. Поставив угощение на ступени, она вернулась в дом и закрыла за собой дверь.
Кролик подскочил поближе. До сих пор непонятно, понимают ли животные, что такое ответственность или взаимно выгодный договор. Но это и неважно. Главное, ведьмы это понимают. Если вам действительно захочется расстроить ведьму, окажите ей услугу, за которую она будет не в состоянии вам отплатить. Невыполненные обязательства будут терзать ее как больная заусеница.
Целую ночь матушка Ветровоск путешествовала в голове у кролика. И должна была чем-то ему отплатить. Миска с молоком и хлебом будет выставляться на ступени еще несколько дней кряду.
Платить надо всегда — как за хорошее, так и за плохое, обстоятельства бывают разных типов. «Вот только люди этого не понимают», — подумала матушка Ветровоск, возвращаясь на кухню. Например, Маграт этого не понимала. И новая девушка тоже. Все должно находиться в равновесии. Нельзя быть однозначно хорошей или однозначно плохой ведьмой. Нужно быть просто ведьмой, что также крайне непросто.
