Людмила Астахова - НЧЧК. Командировка
– … пока окончательно не спятил и не заперся в своем подвале, параноик красноглазый.
– Заперся в подвале, – протянула я. – Давно?
– Да месяца два-два с половиной как.
– То есть как раз незадолго до первого убийства… Благодарю вас, Маха Гризлиевна, вы оказали неоценимую помощь следствию.
– А ты погоди, это еще не все.
– Да?
– Садись-садись. Еще шаман наш, Мудухатар. Почитай, с самого Йоля на себя не похож стал, а сейчас вообще заболел, говорят. Я его видела в том месяце – амулетами увешался, чисто елка!
– Амулетами! – я азартно поерзала. – А не вспомните, какими именно?
– А такими, что и тебе бы не помешали, Нолвэндэ Таурендиловна, – ухмыльнулась Маха. – От дурных снов, от сглаза, от чужой власти, от злой напасти. Ты ж неспроста про сны завела? – и медведица повела носом, словно принюхиваясь. – Давно не спишь-то?
– Третьи сутки, – вздрогнув, призналась я. – То есть, сплю, конечно, но лучше б не спала.
– А все потому что чувствительная ты девица, лейтенантша, – Маха подмигнула. – Но мы этому горю сейчас поможем.
– То есть? – я подозрительно прищурилась, вспомнив, что в этом проклятом городишке никому, абсолютно никому нельзя верить!
– Погоди-ка… – госпожа Барабос с неожиданной грацией скользнула к нарядному шкафчику, украшенному красно-золотым орнаментом в «деревенском» стиле и достала оттуда небольшую плоскую фляжку и две рюмки. – Сейчас тебя лечить будем… проницательная эльфья дева.
– Откуда вы знаете? – дернулась я.
Знает! Откуда она знает, что я – мыслечтец?! Это Зарин… ну да, он же гном, а все гномы…
– Да уж знаю. – Маха фыркнула. – Ты меня глазами-то не сверли, я магов не убивала. Ни к чему мне это. Вот соображать сможешь получше – и сама поймешь. Тебе выспаться надо, девочка, и поесть нормально, а то смотреть страшно – бледная, синюшная, сама почище трупа.
– А… – начала я, с некоторым испугом и… предвкушением наблюдая за Махиными приготовлениями. Фляжку украшала этикетка, уведомлявшая всех о том, что в сосуде темного стекла содержится некий «Малиновый звон», рюмки же были сделаны в виде лукошек. Хрустальных.
– Успокоительное, – пояснила медведица, разливая «Звон» по емкостям. – Давай-ка, дева. Будем! А я, может, еще чего припомню…
– Э-э… я же при исполнении… – нерешительно взялась я за рюмку. Темно-красная жидкость загадочно и маняще светилась в хрустале. – А, ладно. Ваше здоровье.
И выпила залпом.
Нежное тепло лета шелковым огнем пролилось в горло, достигло желудка и оттуда по венам устремилось дальше… Ах… Красота!
– Пирожок? – осведомилась Маха, подталкивая ко мне невесть откуда взявшуюся корзинку из соломки, полную выпечки.
– Спасибо! – с удивившим меня саму энтузиазмом откликнулась я.
– О! ну хоть щеки порозовели! А то сидела тут, как снежная баба, – удовлетворенно кивнула медведица. – Ты уж не обижайся, что я так запросто, на «ты».
– Да ничего, – отмахнулась я, примериваясь ко второму пирожку.
– Ты кушай-кушай. – Маха разлила еще по одной. – И слушать не забывай. Запоминай – сейчас еще два раза по пятьдесят, и хватит пока. Остальное допьешь перед сном. И никаких амулетов тебе не понадобится, можешь проверить.
– Проверить? – Я захлопала глазами.
– Можешь-можешь, – главный технолог заговорщицки подмигнула. – Спать будешь, как младенец. Только ты лучше куда-нибудь поглубже заберись, ну, типа, как в берлогу. Это ж наш эликсирчик, медвежий. Так оно надежней будет.
– Хм… я тут полдома снимаю. У Бурата Карловича Пинофилло. Так что, боюсь, не получится как в берлоге…
– Пинофилло? – Маха по-звериному повела носом. – Ты вот что… Пинофилло особо не верь, мутный он мужик. Да и Зарину не слишком доверяй тоже. Солидный гном, на такой должности, лет уж сколько, а все блудит с Шакирой нерасписанным, тьфу! Смотреть стыдно! Да и Шакира тоже… баба та еще… Ну, будем!
– Ага! – следующая порция «Малинового звона» пошла еще лучше. Ох… хор-рошо!
– Так, кто у нас еще… – Маха похрустела пальцами. – О! Сулема, аптекарша. Хитрая девка, скажу я тебе. Вот ты подумай, Таурендиловна, это что ж такое должна была сделать дровская девица, чтоб сюда к нам приехать? Аптекаршей работать, а? Чего еще… Про Дарремара я тебе рассказала уже. Ага! Еще мэрин наш…
– Кто? – я вытаращила глаза. Почему-то страшно захотелось курить.
– Мэр, Кальмар Карпович. Он вообще сирен. Так вот, – тут медведица заметила мои робкие поползновения в сторону кармана и махнула рукой. – Курить, что ли, хочешь? Да кури, я привыкла уже.
– Спасибо! – я вытащила сигареты и радостно щелкнула зажигалкой.
– Травись на здоровье, – Маха дотянулась до какой-то кнопки у себя на столе, и загудел очиститель воздуха. – Мне что спиртом, что табаком воняет – один леший. Кальмар – тухлятина, снулая рыбина. Но чего-то у него вокруг дома нечисто в последнее время. Говорят, мужики неподалеку от мэрии Кругера видели недавно…
– Кого?! – я поперхнулась дымом и поспешила запить неприятное ощущение «Звоном».
– Фреда Кругера, – значительно сощурилась Маха и подняла вверх палец. – Нашу национальную гордость!
– Это тот, который назгулов в болота завел? – блеснула знанием отечественной истории я. – Так он же памятник!
– Это днем на площади он – памятник, – медведица ухмыльнулась. – А у нас по ночам – вполне себе эфирное тело. Астральная и ментальная оболочки, если по-научному. А по-нормальному – привидение. Призрак.
– Валар… – прошептала я, допивая последние капельки эликсира со дна рюмки. – Что тут у вас творится…
– А ты думала! – Маха гордо подбоченилась. – Мы, хоть и не Столица, а все ж райцентр! И я тебе скажу, Таурендиловна, такую штуку, – оборотница таинственно понизила голос и зашептала, – Кругер просто так не появляется! Он всегда к чему-то!
– А к чему? – тоже шепотом поинтересовалась я.
– К беде! – Госпожа Барабос налила по третьей. – К большой беде! Вот в прошлый раз Кругер как появился… ну, будем!
– Будем! – Я выпила божественный нектар и вся обратилась во слух. – Кругер появился – и?..
– И на следующий день налоговая нагрянула! – торжественно провозгласила Маха. – Ну? Что я говорила? Кругер – всегда к беде. Он нас как бы предупреждает, понимаешь? Вот и теперь снова бродит, все неймется ему… А завтра Равноденствие как раз.
– А! – Я честно попыталась связать в голове Равноденствие, амулеты, лес, Зарина, Шакиру, мэрина… тьфу ты! мэра!.. и призрак Фреда Кругера, но почему-то у меня получался только один вывод – кругом враги!
– Так что ты, девочка, тут никому не верь лучше, – заключила госпожа Барабос, сгребая рюмки обратно в шкафчик. – Ну, помогла я тебе?
– Да, Маха Гризлиевна, весьма и весьма. – Я закивала, мельком подивилась отсутствию уже привычной головной боли и поднялась со стула. – Благодарю вас.
– Ничего, – медведица отмахнулась. – Ты заходи, если что. Давай-ка я тебе пару пирожков с собой заверну… вот так вот. И фляжку бери давай. Помнишь, как принимать?
– Помню, Маха Гризлиевна.
– Вот и хорошо. Эх, жаль, не осень сейчас! Я б тебя такой медовухой угостила! У нас с Михой мед-то свой, собственный, от своих пчелок… Ну, ты, может, соберешься еще – так приезжай на выходных, ближе к сентябрю. В баньку сходим, меду поедим, посидим по-нашему, по-девичьи…
– Непременно, Маха Гризлиевна. Большое спасибо.
– Ну давай, лейтенантша. Матушке привет передавай. И смотри там… поосторожней, хорошо?
– Постараюсь, Маха Гризлиевна. Обязательно, – и я откланялась, унося за пазухой пирожки, в набедренном кармане штанов – початую фляжку «Малинового звона», а в голове – полный сумбур и сумятицу.
Пиявки, дроу, лейтенант тар-Иприт, который, оказывается, очень подозрительный тип… Призрак Фреда Кругера, бродящий вокруг мэрии! Мед. Пчелки…
«Пчелки, – почему-то я зацепилась именно за них. – Пчелки – это хорошо… Никому нельзя верить! Кругом враги! Надо бы присмотреться… к товарищу старшему лейтенанту. Поближе».
* * *
Казалось, что после собеседования Нолвэндэ вернулась повеселевшей и уже не такой бледной.
– Зря вы так сопротивлялись, товарищ Барабос, – заявила она. – Ваша супруга – очень приятная дама, мы прекрасно поняли друг друга.
– Вот и чудесно, – обрадовался Миха.
По всей видимости, ему сегодня еще не удалось поладить с женой. Что вовсе не удивительно, если регулярно общаться с оборотнями. Иная, звериная ипостась так и норовит возобладать над двуногой, и первое, чему родители-оборотни учат своего младенца, это самоконтроль. Раньше, чем ходить и проситься на горшок. Но персональный зверь всегда готов к битве за разум хозяина. Попробуйте разозлить Грэя Вольфовича по-настоящему, и сразу станет понятно, кто и кем может перекусить при желании. Ытхан Нахырович, кстати, не рисковал испытывать терпение ворлока-реконструктора.
– К кому теперь? – спросила Нолвэндэ, когда, распрощавшись с медведеобразным директором, они вышли за территорию завода.
