Андрей Жвалевский - 9 подвигов Сена Аесли
Последние воспоминания датировались 2 июня 1995 года. Как он жил до своего четвертого дня рождения, да и сам день рождения Сен вспомнить не мог. Это казалось странным. Аесли прекрасно помнил все, что с ним происходило, начиная со 2 июня. А вот 1 июня и раньше – как отрезало. Ничего.
«Итак, с семью годами и одиннадцатью месяцами все ясно, – подытожил Сен. – Нормальная, логичная, разумная жизнь. Осталось два белых пятна. Неизвестно что было до 1 июня 95-го, и черт те что началось 1 мая 03-го».
У него появилось ощущение, что эти белые пятна как-то связаны. Ощущение ниоткуда не вытекало, но было очень сильным.
«Как они могут быть связаны? – строго спросил себя Аесли. – Будь добр, Сен Аесли, рассуждай логично. То, что ты временами ведешь себя, как мартовский заяц, не дает тебе право делать умозаключения, основанные на каких-то ощущениях…»
И тут Сен внезапно понял, что ему… нравится делать умозаключения, основанные на каких-то ощущениях!
«Хочуга Решительности повредила мою логику! – ужаснулся он. – Я пропал!»
Сену захотелось вскочить и забегать кругами. Он уже собрался начать считать по-венгерски, чтобы нейтрализовать ожившую хочугу… но хочуга и не думала оживать!
Вскочить и забегать кругами хотелось не хочуге – ему самому.
Сен так и сделал.
Набегавшись и вернувшись на полку, Аесли приступил к вдумчивому анализу. Вывод оказался обескураживающим. Последние решительные (а если быть честным – безответственные) поступки он совершал не столько под действием ослабевшей хочуги, сколько от желания безнаказанно получить удовольствие.
«Но это ведь неправильно! Это… нелогично! Мне же не два года, не три и не три с половиной…»
Сен запнулся. Эта фраза что-то значила. Какое-то смутное воспоминание начало пробиваться из глубин памяти, но тут над Аесли появилось деловитое лицо Мергионы.
– Я еду нашла. Знаешь, чем кормят ухогорлоносов?
– Сгущенкой, – сказал Сен. Воспоминание нырнуло обратно.
– Правильно, – Мергиона облизнула ложку и насторожилась. – Кажется, снаружи кто-то открывает дверь. Спрячемся?
– Ага. И прикинемся служебными ухогорлоносами. Ты будешь специализироваться на методах захвата заложников у террористов, Гаттер – на отважных электронных устройствах-камикадзе, а я – на тебе и Гаттере…
Дверь приятно заскрипела [118] .
– Они здесь! – воскликнула Амели. – Рыбка правду сказала.
– Еще бы она правду не сказала, – проворчала МакКанарейкл. – С кипятильником в аквариуме и не такое скажешь… Пейджер, Гаттер, Аесли! Почему вы здесь?!
– Очень хорошо, что вы здесь, – сказал отец Браунинг. – Особенно ты, Сен. Надо срочно решить одну неразрешимую логическую проблему.
«Я не буду кричать "Да запросто!" – стиснув зубы, приказал себе Аесли. – Хватит бессмысленных криков и необоснованных действий. Все. Отныне только разум, логика и… железная воля».
Он сел, с немалым усилием подавив желание подпрыгнуть и заорать какую-нибудь глупость.
– Отец Браунинг, вы сами себе противоречите. Если проблема неразрешима, то решить ее невозможно по определению.
– Вот как раз в этом проблема и заключается, – сказал Браунинг.
За стенами загудели перемещающиеся кабинеты.
Сен Аесли и неразрешимая проблема
– Так значит, отец Браунинг предотвратит преступление, но оно все-таки произойдет?
– А преступление произойдет, хотя его предотвратят?
– Ну да! Круто, правда?
Мергиона сверкнула горящими глазами. Порри и Амели энергично закивали. А ведь приключение чуть не закончилось самым банальным образом. Отец Браунинг, изложив проблему, настоятельно попросил заняться ее теоретической частью, причем где-нибудь подальше от места преступления. И не обращая внимания на протестующие вопли, начал присматривать проход в Астрале для отправки детей прямиком в Первертс.
Но тут в ход событий вмешался непредвиденный фактор в лице мисс Сьюзан. Она на протестующие вопли внимание обратила. МакКанарейкл разразилась гневной тирадой воспитательного характера, которая продолжалась три с половиной минуты (как только ей дыхания хватило!) и закончилась на высокой, можно сказать, пронзительной ноте, которую издала общеминистерская сирена.
– Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! – огорчился отец Браунинг. – Я им тут что, мальчик? Я им тут что, погулять вышел?
Немного успокоившись, он разъяснил, что ни в какие ворота им теперь из Министерства не вылезти, поскольку включен фиолетовый сигнал тревоги [119] . Метафора про гуляющего мальчика означала, что Браунинга о дополнительных мерах безопасности никто не предупредил [120] .
Сыщик подошел к висевшей на стене схеме этажа и о чем-то с ней переговорил. Потом пошептался с планом эвакуации при Всемирном потопе и повел остатки экскурсии по извилистому коридору. Спустя минуту он отпер какую-то дверь (предварительно с ней побеседовав) и впустил МакКанарейкл с детьми в большую овальную комнату, заполненную приборами, экранами, пультами и темными зеркалами.
– Самое безопасное место, – сказал он. – Центр наблюдения за зданием Министерства. Сейчас здесь никого нет, всех бросили на охрану кабинета премьера. Сидеть тихо, наружу не выходить, ничего не трогать… впрочем, что это я, здесь же мисс Сьюзан. Решайте проблему. Оставляю вам секретную папку с материалами дела, все равно ничего секретного в ней уже нет. Через час я вас заберу.
«Зачем я это сделал? – мрачно думал Браунинг, быстро шагая к кабинету премьер-министра. – Ну ведь никак не могли Гаттер, Пейджер и Аесли поучаствовать в преступлении, сидя в вольере с ухогорлоносами. Одно утешает – профессор МакКанарейкл с ними. Если что, она им такое устроит!»
Пастор остановился. В последней мысли чего-то не хватало. «Она им такое устроит… Она там такое устроит!» Браунинг представил, что может устроить разъяренная профессор МакКанарейкл в помещении, напичканном тонкой магической аппаратурой, и понял, что идея запереть в кабинете премьера двадцать вооруженных ментодеров куда менее опрометчива.
Сомнения сыщика разрешил дребезжащий голос именных часов:
– Опаздывай сколько хочешь, но на меня потом не сваливай!
Браунинг снова прибавил шагу.
А тем временем профессор МакКанарейкл, в полном соответствии с опасениями пастора, угрожающе приблизилась к пульту наблюдения, глянула в одно из черных зеркал, ахнула и принялась рыться в сумочке.
Мерги, Порри и Амели расселись за столом и начали увлеченно решать задачу Браунинга. Делали они это шумно, бестолково и очень весело, совершенно не смущаясь тем фактом, что в материалах дела оказался только малосодержательный листочек с предсказанием.
Сену нестерпимо хотелось присоединиться к друзьям и поучаствовать в бессмысленных попытках решить неразрешимую проблему. Мальчик держался изо всех сил. Разум, логика и железная воля Аесли брали верх, но сам Аесли скатывался вниз – в черную депрессию.
Мисс Сью засунула руку в ридикюль по локоть.
– Сен, а ты почему не участвуешь? – спросила Амели. – Это ведь логическая задача.
– Я даже пытаться не буду, – сказал Аесли. – Это задача без решения.
– И что ты предлагаешь? – поинтересовалась Мергиона.
– Можно доказать, что у этой задачи нет решения.
– Зачем? – спросил Порри.
– Вот и я о том же, – уныло сказал Аесли. – Если вероятность чего-либо – 100 %, то все остальное невозможно. Иначе говоря, чему бывать, того не миновать.
МакКанарейкл скрылась в сумочке уже по пояс.
– Как не миновать? А как же свобода воли? – возмутился Порри. – Если все предопределено, то какой смысл вообще что-то делать?
– А если не предопределено, – подхватила Мерги, – то как предсказателям удается что-то правильно предсказывать?
– А если что-то предсказано, – развила тему Амели, – неужели это произойдет в любом случае?
Все посмотрели на сумочку, из глубины которой доносились сдержанные проклятья мисс Сьюзан. Диспут внезапно приобрел академический характер. Требовалась помощь старших.
Словно почувствовав это, профессор МакКанарейкл вынырнула из ридикюля с кружевным платочком, смахнула им крошечную порчу со щеки и включилась в беседу.
– Сен прав. Сама я это не очень понимаю, но вам объяснить могу [121] .
Заклинанием Канцелярус-принадлежнус мисс Сьюзан создала большой лист ватмана и горстку фломастеров.
– Предположим, что это Сен Аесли, – сказала она и изобразила на краю листа зеленую загогулину.
– Почему я? – удивился Сен.
– А кто? – удивилась мисс Сью.
На это возразить было нечего.
Отец Браунинг и все в сборе
– Что вы там делаете, Браунинг?
Отец Браунинг быстро спрятал руки за спину. Говорить Тотктонаде о клее «Момент» или нет? Вроде как надо, непосредственный начальник… Но, с другой стороны, один из подозреваемых.
«Скажу, – решил сыщик, – и посмотрю, как изменится выражение его лица. Вдруг он сам себя выдаст?»
