Валентин Леженда - Войны былинных лет
Нетудыбаба же хохотал как бешеный, уж он-то заранее знал, чем все дело кончится.
— Здорово, Мыкола! — Навий богатырь приветливо улыбнулся и, взвалив молот на правое плечо, подошел поближе
— И тебе здравия желаю, Кондратий, — отозвался атаман. — Может, развяжешь веревки, дело одно не ждет.
Кондратий крепко задумался, оценивая предложение.
На голове у навьего богатыря был надет симпатичный бочонок с крантиком, на мощной груди слегка светилась дивная кольчуга с плетением в виде маленьких пивных кружек. На ногах зеленые штанцы с изображением коварного змия и меховые сапоги.
Вот только довольная физиономия синевой отливала, а так чем не добрый молодец, ратные подвиги время от времени совершающий.
Но, видно, недаром на Руси говорят о каком-нибудь пропойце что, мол, насинячился до безобразного состояния. Поэтому и страсть как любящие выпить русичи звали Кондратия между собой Синяком. Но сам навий богатырь это свое прозвище не любил, а коли такой бугай, да еще с молотом на плече обидится… ну нет, лучше не надо, себе же дороже потом обойдется.
— Ох, предвижу, что скоро будет у меня работенки невпроворот, — со вздохом проговорил Кондратий, не без удовольствия разглядывая телегу с бочонками. — Ладно, так уж и быть, развяжу, хотя за то, что ты у Рудого Пацюка от выпивки лечился, следовало бы тебя наказать. Раньше ведь мы с тобою почти что через день встречались…
Последнюю тираду навий богатырь произнес с толикой грусти.
— М-да, перевелись нынче мужики с таким, как у тебя, организмом. Нынче-то даже в Хмельграде не все умеют пить как надо. Три кружки выжрал и скопытился. А ты, помнится, и опосля трех бочек на ногах крепко стоял и с шаблей своей лучше трезвого управлялся.
— Кончай трепаться, — нетерпеливо выкрикнул Нетудыбаба. — Развязывай давай!
Кондратий распутал веревки.
Атаман размял руки, пнул ногой изменника Сивоконя и, вскочив на козлы телеги, пронзительно свистнул.
Лошади встрепенулись и рванули по извилистой заснеженной дороге.
— Смотри, не перевернись ненароком! — с тревогой прокричал вслед удаляющейся телеге Кондратий.
Однако Мыкола его уже не слышал.
— Стоять! — выкрикнул дежуривший у поваленной сосны, коей была перегорожена дорога, здоровый мордатый мериканец.
— Тпру-у-у-у… — Нетудыбаба натянул поводья, тормозя у самой дорожной заставы.
— Что везешь? — с небольшим акцентом недовольно спросил солдат, подозрительно рассматривая Мыколу.
Хитрый атаман успел переодеться в заранее припасенные обноски и походил со стороны на безобидного пьянчугу, каких в окрестностях было пруд пруди.
— Енто винные запасы князя Буй-тура Всеволода, — почти не соврал Нетудыбаба, подобострастно стягивая шапчонку. — Редчайшие сорта, наказано отвезти в Хмельград. Пропусти, служивый.
Мериканец в ответ сделал морду кирпичом, потянув носом, подозвал двух солдат, и все трое они сгрузили с телеги один бочонок.
Бочонок сгрузили.
Вытащили пробку.
Достали раскладные стаканчики. Попробовали.
— ВАУ!!! — радостно закричали солдаты, с удовольствием наливая себе еще.
Нетудыбабу стащили с телеги, обыскали и, не найдя ничего интересного, повернули лицом к лесу.
Мордатый примерился и под общий дружный хохот наподдал казаку тяжелым рифленым сапогом под зад.
Мыкола кубарем полетел в глубокий снег.
— Беги, рус, пока я добрый! — весело проговорил мериканец, сияя от радости.
Потирая саднящий зад, Нетудыбаба побежал, на всякий случай петляя, и через несколько минут дорожная застава окончательно исчезла из виду.
На обветренных устах казака играла победная усмешка.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
О том, как чудил Илья Муромец да веселился Кондратий
— Гиблое место Средиземье это, — тоскливо проныл Муромец, за что получил от Степана средних размеров затрещину.
Богатыри осторожно шли по широкой лесной дороге, справедливо полагая, что уж куда-нибудь она их да выведет. Ведь не может быть так, чтобы дорога никуда не вела.
Пока что, кроме сумасшедшего черного мага, они не встретили ни одной живой души.
Издалека послышались очень странные звуки, будто спешил куда-то вооруженный до зубов отряд ратников.
— В кусты, убоище, в кусты!
Колупаев затолкал немного растерявшегося Илью в заросшую сорняком придорожную канаву.
Лязганье и дробный топот приближались — и вот мимо затаившихся в канаве русичей пробежал небольшой отряд непонятных существ.
— Псинофаги! — возбужденно прошептал Муромец. — Люди с собачьими головами.
Кузнец показал богатырю кулак.
Непонятные воины выглядели довольно необычно. Грязные, со злобными перекошенными рожами землистой лоснящейся кожей, они походили скорее на диких зверей..
— Арлаа транрум! — прокричал бегущий впереди предводитель отряда. — Рунмир тлаа…
Замыкающий отряд воин внезапно остановился и, шевеля приплюснутым носом, медленно подошел к придорожным зарослям, в которых затаились путешествующие русичи.
— Нас учуял, гад, — прошептал Колупаев, решив, что вооруженный мечом урод унюхал сильно вспотевшего Муромца.
— Мне бы баньку сейчас принять, — тихонько простонал Илья, от стыда слегка краснея.
Между тем отряд странных солдат исчез где-то вдали.
Отставший и не думал нагонять своих сородичей, видно, о военной дисциплине эти уроды имели довольно смутное представление.
Обнажив необычный кривой меч, зверообразный солдат хрипло прорычал:
— Транмур румана эзл!
Степан удивленно взметнул брови и, резко выпрямившись, треснул урода булатным копьем по голове.
— Вашу мать! — вполне по-человечески выкрикнул солдат и камнем повалился на дорогу.
Зыркнув по сторонам, довольный собой кузнец стащил оглушенного врага в канаву.
— А-а-а-а… — дико заголосил выскочивший из кустов Муромец. — Ты его УБИЛ!!!
— Ну да, — усмехаясь подтвердил Колупаев, — выпустил гаду кишки, хочешь, пойди посмотри, они у него зеленые.
Зеленым сделался сам богатырь.
— Если бы я его не убил, — спокойно рассуждал кузнец, — то он мог вполне позвать остальных или же пырнул бы наугад мечом в кусты, а там ты, Илья, сидишь с раззявленной варежкой, потеешь…
— Ты его убил! — все не унимался богатырь. — Ты проткнул его копьем, аки кабана какого.
— Славно подмечено! — улыбнулся Степан. — Я ведь раньше с копьем булатным на диких хряков ходил.
— Не подходи ко мне, не приближайся! УБИЙЦА!
— Ты чё, Илья, совсем сбрендил?
— Кровавый маньяк!
— А вот за это я тебе сейчас в ухо!
— Не подходи, презренный сын ассасина!
— Ну все… достал!
Выкрикнув сие, кузнец грубо схватил отбивающегося Муромца за шиворот и поволок к заросшей бурьяном канаве.
— Вот, смотри, баран!
Темнолицый зверообразный воин мирно храпел на дне неглубокой канавы, посасывая во сне большой грязный палец правой руки.
— Ну что, теперь ты убедился, что никакой я не «презренный сын ассасина»?
Илья смущенно потупил взор.
— Извини, Степан, дык даже не знаю, что на меня нашло.
— То-то!
Еще немного пройдя по дороге, Колупаев все-таки решил свернуть в лес, так ему казалось безопасней.
В лесу было здорово. Сквозь ветви деревьев вовсю светило приветливое солнышко, невдалеке бежал симпатичный ручеек, кричали птицы, по веткам то и дело прыгали самые обыкновенные белки. Ну прямо как дома.
Остановившись у ручья, Муромец наклонился, дабы испить чистой прохладной водицы.
— Не пей, козлом станешь, — пошутил Степан.
— Что, правда?! — Богатырь в ужасе отшатнулся от ручья.
— Да нет, конечно, — улыбнулся Колупаев, — это тебе, дружище, при любом раскладе не грозит, от тебя и так пахнет далеко не фиалками.
— Дык не понял?
— Да потеешь шибко много, чего уж тут понимать.
— А енто у меня такая защитная реакция вырабатывается, — недовольно проговорил богатырь, — особенность могучего организма!
— Враги богатырский дух чуют и в панике бегут, — добавил Степан, давясь смехом.
Муромец решительно вернулся к ручью и, зачерпнув ладонью холодной водицы, принялся жадно пить. Затем к чему-то пристально присмотрелся, погрузил руку по локоть в воду, пошарил на дне и извлек из ручья что-то маленькое и блестящее.
— А ну покажи! — потребовал кузнец.
— Это мое! — упрямо набычился Илья.
— Я кому сказал, покажи!
— Не-а.
— В глаз дам!
— На, смотри! — И богатырь поспешно протянул Степану красивое золотое колечко.
— Ух ты! — восхитился Колупаев, подбрасывая кольцо на ладони. — Тут на нем еще что-то написано. Кажись на рассейском, сейчас прочту… так… гм… «Сделано в Тьмутаракани».
— Тьфу ты напасть, — сплюнул в сторону Муромец, — наверняка подделка!
— Наши мастера отливали! — кивнул Степан, продолжая изучать длинную надпись. — Так тут еще что-то накалякано… э… э… Ага! «Кольцо Всевластия, цена восемь руб. шестнадцать коп.».
