Надежда Первухина - Спицы в колесе Сансары
— Так ты колдунья?
— Совсем немного, милый. Как и все женщины. О призрак, удались, этот смертный идет со мной.
Призрак исчез. Мой-нян взяла Друкчена за руку и повела по залам дворца. Наконец они пришли в арсенал. Здесь Мой-нян велела Друкчену отобрать оружие и доспехи. Все было новым и блестящим, словно только что вышло из-под руки оружейника.
Получилась неплохая горка доспехов и оружия.
— Как же мы все это перетащим в «Озорную пташку»? — спросил Друкчен.
— Немного колдовства не помешает, — улыбнулась Мой-нян и посыпала доспехи и оружие каким-то порошком. Они стали прозрачными, а потом исчезли совсем.
— Чудеса! — сказал Друкчен.
— Они уже в «Пташке», — молвила Мой-нян. — А теперь идем обратно.
Они вышли из дворца, стали на берег пруда, и Мой-нян сомкнула его воды одним движением ладоней.
— Теперь ты знаешь мой секрет, — сказала Мой-нян. — Не выдай его кому.
— Клянусь молчать! — заверил ее Друкчен.
В «Озорной пташке» их уже поджидали разбойники. Они успели подготовить паланкин для Мой-нян, а потом им роздали оружие и доспехи.
— Что ж, осталось только помолиться в храме Будды Амитабы за благополучие нашего начинания, — сказала Мой-нян.
Все вместе они отправились в храм. Здесь было пустынно и тихо, медленно вращались молитвенные колеса, курились благовония…
Наши герои опустились на колени, зажгли ароматические свечи и помолились Будде Милостивому об успехе своего предприятия.
Так начался их путь в Сангё.
Россия, город Щедрый
Лето 2012 года
Лето в Щедром выдалось сухое и жаркое. Где-то горели торфяники, и губернаторше Юле Ветровой приходилось прикладывать и ведьмовские и человеческие усилия для того, чтобы ликвидировать пожары. После того как в потайной комнате обнаружился мальчик Будда, Юля отстранилась от колдовских дел и всецело занялась губернаторством. Влад и Лиза практически с нею не виделись.
Анна Николаевна Гюллинг взяла мальчика Будду и стала его изучать. Хотя, скорее, это мальчик изучал Анну Николаевну и мир вокруг. Мальчик хорошо научился говорить по-русски, много гулял, занимался медитацией. Анна Николаевна так увлеклась мальчиком, что забыла о том, что ей надо готовить волшебный Эликсир. Она разговаривала с мальчиком о пророчествах майя относительно 21 декабря 2012 года, но мальчик сказал, что о грядущих переменах он пока ничего не знает, ему, дескать, это не открыто.
Ничего не знал он и о своих родителях. Сказал только, что не помнит их, но знает, что они были. Анна Николаевна жалела Будду-сироту и реализовывала свои материнские инстинкты, столько времени дремавшие.
Будда говорил, что родился он не на земле и помнит только розовое сияние прекрасных цветов, которые его окружали. Потом сияние исчезло, и Будда уснул. И спал он до тех пор, пока в потайную комнату не проникла Анна Николаевна со своей компанией.
Что же касается Влада и Лизы, то они жили несуетной счастливой жизнью семейной пары. Свадьбу сыграли первого июня, особо не приглашая гостей. Лиза переехала жить к Владу и, поскольку была масса дел в особняке, редко виделась с родителями. Влад залечил два Лизиных зуба, она ездила с ним на работу в клинику и уже привыкла к шуму бормашин, хотя, казалось бы, привыкнуть к нему невозможно.
Молодожены стали также посещать спиритические сеансы профессора Верейского. Лиза как ассистентка, хотя при заработках Влада деньги ей были не нужны, а Влад как ее защитник и наблюдатель. Сеансы проходили гладко, больше не было никаких вспышек и потерь памяти. Лиза ассистировала, наблюдая за тем, как внук профессора Глеб погружается в транс и начинает общаться с потусторонним миром. Духи, можно сказать, выстраивались в очередь к профессору и его внуку для того, чтобы пообщаться с людьми из реальности. А еще Лиза знала, что Глеб страдает от первой любви. К ней. Но поделать ничего не могла, сама она по уши втюрилась в своего лемурийца. Глеб страшно ревновал и все искал повода, чтобы поговорить с Лизой наедине, но такого повода не было, Влад просто не оставлял Лизу одну.
В такой благодати наши герои прожили до середины июля, и тут на Лизу свалилась беда. Она начала видеть сны.
Нет, Лиза видела сны и раньше, но они были нестрашные и нетревожные. А эти…
Снилось Лизе, что идет она в одиночестве по ночному Водопьяновскому парку и выходит на некую поляну. А на поляне той собрались сатанисты, разожгли пламя, воздвигли алтарь и говорят Лизе:
— Отличненько! Тебя-то мы и принесем в жертву нашему повелителю.
— Только попробуйте! — говорит Лиза. — Я сама кого хочешь в жертву принесу!
И тут у сатанистов в руках оказываются бутылки с водой.
— Смотри, умертвие, — говорят они. — Мы не шутим. Иди с нами, иначе зальем.
И Лиза понимает, что она снова стала умертвием и что вода теперь для нее все равно что кислота. Она дрожит (в смысле Лиза, а не вода) и, повинуясь сатанистам, идет к бушующему пламени. Что удивительно, пламя не обжигает ее, оно как прохладный шелк, и Лиза уже хочет возлечь на алтарь, как вдруг слышит крик:
— Стой! Тийя, не смей!
Она смотрит сквозь пламя и видит высокого всадника на гнедом коне. За плечами всадника развевается алый плащ с белым подбоем, в руках его сверкающий меч, которым он устрашает сатанистов так, что они разбегаются.
Лиза смотрит на всадника, но не видит его лица. Вместо лица чернота, провал, пустота. И это так страшно, что она кричит. Кричит и просыпается.
— Опять? — спросил ее Влад, приподнимаясь на локте.
Они лежали в кровати в доме Влада. Лиза постепенно приходила в себя после сна. Ее окружали привычные вещи и стены. Вот комод, на котором светится бледной лампочкой ночник, вот тумбочка, на ней хрустальный стакан с водой, часы и книга. Часы показывают половину четвертого. За окнами, раскрытыми по случаю жары, светлый сумрак летней ночи. Где-то под потолком звенит одинокий комар, еще не отравленный парами «Фумитокса». Но самое главное — рядом тепло любимого тела, заботливые руки, тревожащиеся глаза.
— Малышка, как ты? — Влад погладил Лизу по лбу и почувствовал, что ладонь мокрая.
Лиза села в постели, обхватила голову руками:
— Это кошмар какой-то!
— Про всадника с пустым лицом?
— Да, я тебе рассказывала… Повторяется вот уже который раз. А знаешь, иногда снится другой сон.
— Какой?
— Будто я иду по лугу и собираю цветы. Так много полевых цветов! И вдруг вижу — спиной ко мне стоит мужчина. Я обхожу его, заглядываю в лицо — а лица нет, одна пустота и чернота. Я чувствую себя очень одинокой в этих своих снах. Скажи, Влад, а не может быть эта повторяемость снов симптомом какого-нибудь психического заболевания? Может, у меня голова не в порядке?
— Вроде нет. Но если хочешь, сходим к психиатру, моему знакомому. Вместе ординатуру заканчивали. Может, он пропишет что-то успокоительное, снотворное.
— Ой! — Лиза схватилась за горло. — Опять тошнит!
Благо к спальне была пристроена ванная с туалетом.
Лиза вскочила с кровати и склонилась над раковиной. Ее долго рвало водой и желчью. Влад встал с кровати и подошел к жене:
— Бедолага… Может, ты все-таки беременна?
— Надо проверить. У меня в комоде где-то валялся тест.
— Сейчас найдем. Ты иди ляг, не стой на холодном полу.
— Да он не холодный этим-то летом…
— Все равно.
Лиза, ослабевшая, в испарине, легла в кровать. Простыни были влажными. И так плохо, да еще тут эта жара… Мир словно ополчился против них с Владом…
Муж рылся в верхнем ящике комода, где они обычно держали лекарства и всякую бытовую мелочовку.
— Нашел, смотри-ка! — сказал он, подняв в руке палочку теста в упаковке.
Через несколько минут они с Лизой сидели и напряженно смотрели вдвоем на использованный тестер.
— Сколько полосок? — спросил Влад.
— Вроде две… — севшим голосом сказала Лиза.
— Значит, у меня в глазах не двоится! Лизочек, это значит…
— Ну вроде беременна я. Ой, Влад…
— Милая! — Лемуриец обнял жену. — Мы сегодня же утром поедем в консультацию, все проверим. Вот почему тебя тошнит. Может, и сны поэтому. У беременных всякое бывает…
— Тогда снотворное мне нельзя.
— Будешь пить отвар мелиссы и мяты, я сам тебе приготовлю. С медом. Сейчас приготовить?
— Если не трудно.
— Идем в кухню.
Лиза набросила пеньюар, который Влад обожал с нее снимать. Посмотрела на мужа. Влад был само воплощение заботливости. И все же тот, во сне, с пустым лицом, почему-то был ей гораздо ближе и роднее, чем Влад. Она боялась самой себе признаться в этом.
Они спустились в кухню. Где-то в округе драли глотки первые щедровские петухи. Светало.
— День опять будет жаркий, малышка, — сказал Влад. — Ну ничего, в машине кондиционер. Проедемся до больницы.
