Андрей Льгов - Олаф Торкланд в Стране Туманов
— Эй, Кабни, головой отвечаешь, чтобы он живой остался и никуда не сбежал. — Олаф грубо толкнул вождя дружественных пиктов в объятия советника и ринулся в кусты.
За все время битвы Торкланд еще не успел никому ничего сделать плохого и теперь рвался наверстать упущенное. Он быстрым взглядом окинул напоследок ущелье. Пикты продолжали, неся примерно равные потери, азартно уничтожать друг друга. На обрыве с левой стороны Олаф увидел Хэймлета с Пэуком, которые и сбросили вниз засевших маленьких уродцев. В кустах, судя по воплям и ругательствам, разносили вражеский заслон- Сигурд со Свейном. Все было в порядке.
Олаф уже собирался целиком посвятить себя резне, когда краем глаза заметил какое-то движение на противоположном конце расщелины.
Викинг опустил меч, заинтересовавшись происходящим, и тут же убедился, что расслабляться еще рано. Из зарослей напротив выходили люди.
Незнакомцы были отнюдь не хлюпики. Каждый из них мог бы сравниться, а может быть, даже и превзойти Торкланда мощью торса и шириной плеч. Все они были рослые как на подбор. «Скотты», — определил Торкланд по клетчатым килтам и шерстяным гетрам, которые носили только здесь, в Скоттленде, вместо штанов. Тела скоттов были защищены толстыми кожаными панцирями, едва доходящими до бедер, да маленькими круглыми щитами. Некоторые скотты несли длинные копья, некоторые были вооружены тяжелыми мечами грубой ковки.
— Эй, Чипи, садись на козлы и мотай отсюда. Ты, Кабни, дуй за ней следом и смотри не выпускай это чучело. — Олаф ткнул пальцем в трясущегося пикта.
Едва увидев лица скоттов, он понял, что не по доброте душевной они пришли принять участие в пиктской войне, и сразу почувствовал угрозу своему сокровищу.
Торкланд пошел на неприятеля. Скоттов было то ли шесть, то ли семь, викинг не мог так быстро посчитать. Во всяком случае, их было больше, чем пальцев на одной руке, но гораздо меньше, чем на двух.
Глаза Торкланда стали наливаться кровью, на губах появилась пена. Вместо скучного избиения никчемных карликов ему предстояло вступить в настоящий, тяжелый бой. Все существо великого воина пришло в невообразимый экстаз.
— Уууйййааа! — разнесся по холмам боевой вопль Торкланда.
Рядом, у самых ног, ему ответило волчье рычание. Серый вовремя пришел на помощь вожаку.
Размахивая своим полутораручным мечом, викинг пошел в атаку. Скотты приняли вызов. Сталь встретила сталь. Торкланд кружил в танце смерти, беспрерывно нанося противнику удары. Скотты все вместе с трудом парировали их и большей частью пятились назад. Но в их глазах не было ни паники, ни растерянности. Они не рвались в бой сломя голову. Люди холмов, закаленные во множестве межклановых стычек, были опытными воинами. Скотты знали, что когда-нибудь даже очень сильный человек должен устать, они терпеливо выжидали, выматывая противника.
Торкланд и вправду почувствовал легкую усталость, но не столько от беспрерывной работы клинком, сколько от безрезультатности своих атак. В этот момент слева от него что-то промелькнуло. Боковым зрением Торкланд успел уловить, как Серый, вытянувшись, словно стрела, взвился в воздух и вонзил свои клыки в горло одного из противников. Оба они рухнули на землю. На какое-то мгновение враги замялись, и Торкланд, ни на миг не расслабляющийся, снес голову скотту, шире всех отвесившему челюсть.
Тем временем Серый все дальше вгрызался в горло поверженному противнику. Из разорванных артерий фонтаном била ярко-красная кровь, собираясь в лужу вокруг содрогающегося в конвульсиях человека. Скотт уперся руками в горло зверя, силясь оторвать его от себя, но с каждым мигом тело человека слабело, силы покидали. Подоспевший сзади товарищ опустил свой меч на голову волка.
Торкланд вскрикнул от боли, будто острый клинок рассек не лохматую серую голову, а его, Олафа, череп.
«Как жаль, что волки не попадают в Валгаллу, он погиб как герой, я хотел бы с ним когда-нибудь встретиться в Асгарде», — подумал Торкланд.
— Уууйййаа! — взревел великий воин, и комья земли посыпались с края обрыва, нависающего над полем битвы.
Неудержимая ненависть проснулась в Торкланде, принеся с собой новый прилив сил. Конунг яростно устремился в атаку, нанося страшные удары своим противникам, но и скотты, потеряв сразу двух товарищей, озверели и рубились как сумасшедшие.
Торкланд получил несколько не очень опасных ран, хотя даже не заметил этого. Однако полученные царапины были дурным знаком, они говорили о том, что викинг стал уставать. Но тут на помощь подоспел Хэймлет.
Видя затруднительное положение Торкланда, датчанин каким-то чудом умудрился соскользнуть вниз по почти отвесной скале и при этом не сломать себе шею. Вскочив на ноги, Хэймлет лихо выхватил свой необычный меч и встал рядом с другом.
Рослые плечистые скотты сперва не придали значения новому противнику, датчанин был на голову ниже самого маленького из них, но блеснул на солнце словно бритва отточенный клинок, и мягко срезанная с плеч голова, удивленно выпучив глаза, покатилась по земле.
После появления Хэймлета Торкланду стало значительно легче, и он тут же прикончил еще одного противника, меч викинга сломал ключицу и, по касательной войдя в тело, почти надвое расчленил скотта.
Конунг услышал за спиной боевой клич своих хирдманов, Счастливчик Свейн и ярл Сигурд, видимо, перебили всех пиктов, вставших у них на пути, и теперь спешили на помощь своему королю. Перевес явно склонялся на сторону викингов, и на лица оставшихся в живых скоттов легла тень смерти. Они были обречены и знали это, но продолжали сражаться столь же яростно и отважно, будто ничего не случилось.
Хэймлет, наверно, пощадил бы их, если, конечно, они приняли бы милость из его рук. Но разъяренного Олафа невозможно было остановить. Он зарубил еще двоих и теперь направил свой кроваво-красный взгляд в сторону последнего противника. Вдруг огромная глыба известняка свалилась конунгу на голову. Легкий римский шлем лопнул по швам, но голова выдержала. Камень, встретившись с мощным нордическим черепом, переломился надвое, и обе половинки упали на землю. Однако Торкланд все-таки получил кое-какую контузию. Он не упал на землю, но прислонился спиной к нависшей скале и непонимающе заморгал глазами, взгляд его на некоторое время из кроваво-красного превратился в небесно-голубой.
Хэймлет посмотрел наверх и заметил уродливую морду, расплывшуюся в довольной улыбке. Это пикт, улучив момент, когда какой-либо из викингов подойдет поближе к скале, скинул из своей норы булыжник.
«Хорошо еще, что это был Торкланд. Окажись на его месте кто-нибудь более тонкокостный, позвоночник ссыпался бы в штаны», — подумал Хэймлет.
Датчанин неожиданно подпрыгнул высоко в воздух и взмахнул своим мечом-катаной, голова пикта безвольно повисла на обмякшей шее, а из ловко перерезанного горла брызнула темная пиктская кровь.
В это время Сигурд со Свейном наседали на могучего скотта, и надо отдать должное горцу, он достойно оборонялся, нанеся викингам несколько ран, но и сам незнакомец уже истекал кровью.
Хэймлет уловил короткую передышку в схватке, когда противники на мгновение разошлись, чтобы вдохнуть-выдохнуть и снова сойтись в смертельной схватке. Он вскочил между бьющимися сторонами с опущенным мечом.
— Эй, незнакомец, понимаешь ли ты мою речь? — спросил он скотта.
Тот тоже опустил меч и утвердительно кивнул.
— Плоко, но понимать, — произнес он.
— Я хочу сохранить тебе жизнь, ты храбро сражался, воин, я думаю, что нам нечего делить на этом свете, — сказал Хэймлет.
— Я буду делать с тобой войну, мне нечем давать плату за мой выкуп, — кое-как сложил датские слова скотт.
— Тебе не надо платить выкупа за свою жизнь или свободу. Я не стану даже отбирать у тебя оружие, чтобы не затмить позором проявленное тобой мужество, горец.
— Тогда ты мой друг. — Скотт красноречиво воткнул свой меч в землю и подал викингу открытую ладонь.
Хэймлету жест не был знаком, но он понял, что это какой-то символ дружбы или заключения союза, и подал руку незнакомцу, отвечая на его рукопожатие.
Свейн с Сигурдом скорчили недовольные мины. Получив множество мелких ран, они жаждали расквитаться с упрямым скоттом, но, на счастье, оба были гораздо отходчивее, чем их конунг.
Торкланду же, видимо, требовалась серьезная помощь. То ли камень оказался тверже, чем все предыдущие, неоднократно сыпавшиеся на его череп, то ли его кости начали стареть, хотя последнюю версию Хэймлет сразу же отринул: после того как, спасаясь от старухи Хель, они с Олафом разделили молодильное яблоко из светлого Ирий-сада, старость вообще не касалась ни одного, ни другого, и смерть могла прийти только извне.
— Эй, Кабни! Скажи пиктам, пусть тащат своего верескового эля, и побольше, конунгу плохо! — прокричал Хэймлет еврею, так и не успевшему исполнить приказание конунга и покинуть место сражения.
