Ольга Мяхар - А обещали сказку…
Севшая женщина замерла, настороженно глядя на нас и не ожидая ничего хорошего.
— Предлагаю ее сжечь — надежно, да и не воскреснет больше, — задумчиво, кот.
Фея вздрогнула, что-то шепнула, и ее фигура вспыхнула, окутываясь туманом… А через секунду перед нами сидела миниатюрная белая кошка повышенной пушистости и с длинным шикарным хвостом. Тихое «мяу» заставило Мурза вздрогнуть, а меня — свеситься со стола.
Мурз сел (села?), глядя на кошку расширенными глазами.
— Марин, а можно, я заклинание повиновения на себя перекину? — Напряженно.
Смотрю на девушку, неуверенно киваю.
Широкая улыбка садиста пугает всех.
— Иди сюда, — протягивают к пятящейся кошке руки. — Не обижу… наверное.
У кошки дергается глаз и ухо. Вспышка, туман. И вот уже перед нами — небольшая белая птичка, с клювиком и тонкими лапками.
Мурз обиженно нахмурилась и легла обратно на лавку. Не знаю, кто как, а я вздохнула с облегчением.
— Так как… мне можно остаться с вами? — жалобно. Но продолжая при этом коситься на Мурза.
— Верни меня обратно в мое тело, и можешь оставаться, — махнула я лапкой в полной тишине.
Птичка довольно что-то прочирикала, взлетев под потолок, а еще через секунду — в глазах помутилось, меня сильно мотнуло, и я очнулась на лавке, а перед глазами застыл покрытый паутиной потолок.
Со стола тихо мяукнули. Белая птичка села на балку и вопросительно на меня посмотрела.
Задумчиво кошусь на наяривающего молоко кота, прислушиваясь к бульканью в собственном желудке.
— Мурз.
— А? — не отвлекаясь от плошки.
— А что ты ел?
— Ну… — Мокрая мордочка приподнялась, глаза ностальгически поднялись к потолку. — Кажется, селедку с молочком и сметанкой.
В животе булькнуло совсем уж зловеще.
— Да?
— Ну… может, еще салатику добавил. И плюшек. И картошечки… И…
Я встала и осторожно пошла к выходу. Кота придушу позже.
— Тебе помочь? — с потолка.
— Не надо, — угрюмо. Мечтая лишь о том, чтобы успеть вовремя…
Глава 30
Иду по лесу. Шестой час подряд. На руках спит Мурз, на плече сидит Лиран, мужчины идут впереди, закинув за спину мешки с взятой из избушки провизией.
Небо заволокло тучами, ветер гнет верхушки деревьев, бросая на землю пригоршни оставшейся с ночи влаги. Заставляя ежиться и плотнее кутаться в куртку.
— Хорт, а до города еще далеко?
— Три дня быстрым шагом, — не оборачиваясь.
Спотыкаюсь о корень, чуть не растянувшись в грязи, тихо ругаюсь. Котенок что-то муркнул и укусил за палец, не просыпаясь.
— А… когда привал?
— Ночью.
Оглядываюсь по сторонам. Темно.
— А сейчас что?
— Следующей…
Торможу, хмурясь и сжимая в руках кота. Мурз укусил сильнее, судорожно просыпаясь.
— Но я устала.
Ребята остановились и обернулись, внимательно на меня глядя. Мне почему-то стало стыдно.
— Не понимаю, — Вирх, хмуро, — я же укусил это тело, так почему ты еще не обратилась?
Пожимаю плечами и сажусь на ближайшее бревно, вытянув гудящие ноги. Вирх подходит, берет за руку и упрямо ставит на ноги, после чего шагает дальше, так и не выпустив когтистые пальцы. Вздыхаю, устало переставляя конечности.
А на небе уже светит луна.
— Мурз, — тихим шепотом, на ухо.
— А? — сонно.
— А зачем нам в город?
— Ну… если хочешь — оставайся в лесу.
— Не хочу.
— Хрм…
— И почему так спешим?
— Отстань, — недовольно. — Я спать хочу.
А я не хочу?
— Мурз!
Недовольное сопение и два желтых глаза, разглядывающих меня в упор.
— Они так спешат, чтобы успеть ко дню всех планет, тогда можно будет открыть проход в мир Вирха. — Довольная птичка устало села мне на макушку, тут же окапываясь в шевелюре. — Тут совы летают, я пока с тобой побуду?
Вдали и впрямь что-то ухнуло. Задумчиво так, грустно.
Внимательно смотрю на кота:
— Это правда?
— Правда, — хмуро. — Вирх хочет домой, довольна?
— Ну… а при чем тут я?
— Тебя возьмут за компанию, выдадут замуж за принца ночи, и будешь жить вечно и счастливо. Чем плохо? — напряженно.
— Я Хорта люблю.
— Дался тебе этот Хорт! Просто он первый в этом мире, кто тебя спас, и первый же, кто послал. Вот ты и вцепилась в него, как мышь в сыр. Не любишь ты его, понимаешь? Не лю-бишь.
— Люблю, — угрюмо.
— Нет.
— Да.
— Нет!
— Да!
Парни вновь начали на нас поглядывать, не понимая, в чем проблема. Я прикусила язык, чувствуя, что краснею.
— Так. Ладно. Тогда докажи.
Едва не споткнулась.
— Как?
— Ну-у… есть у меня одно заклинание. Как раз для таких случаев… Если рискнешь, конечно.
— Какое?
— Все просто. Я тебя заколдую, и первое же слово, которое ты потом скажешь, будет указывать на любовь всей твоей жизни. Даже если ты еще с ней и не встретилась.
— А если я скажу… ну там сковородка, или вампир, или…
— Попробуешь? — хитро.
— Давай! — азартно.
Кот перелез ко мне в капюшон, заинтересованно покосился на отползающую по макушке от него птичку и начал что-то шептать, размахивая лапками и сверкая глазами.
Напряженно жду, стараясь не сильно нервничать и стискивая кулаки.
— Готово! Говори.
Открываю рот, смотрю на Хорта и… молчу. Силюсь произнести его имя и упорно молчу. Недовольно перевожу взгляд на Вирха. Показываю язык, его имя я даже пытаться произнести не хочу.
— Ты чего застряла? — недовольно. — Скажи хоть что-нибудь.
— …— Не получается! Я онемела? Бли-ин.
— Гм… тяжело. Ладно, если что — я тут. Сплю, так сказать.
Шарю рукой в капюшоне, вытаскиваю Мурза за шкирку, подвешивая перед носом и требовательно глядя в глаза. Кот не менее хмуро смотрит на меня.
— Колдовство сработало, не волнуйся — скоро заговоришь. А теперь положи меня на место и дай поспать. А то я нервничаю.
Пришлось засунуть кота обратно в капюшон и дальше идти молча.
Н-да-а.
Рассвет. Ноги гудят, практически вишу на охотнике, чуть не падая от усталости. Потом меня, кажется, взяли на руки. И я уснула, уткнувшись в чью-то шею и сонно улыбаясь оттого, что больше не надо двигаться.
Очнуться удалось только к вечеру. Все тело затекло. Меня все еще несли, крепко удерживая на руках.
Открыв глаза и подняв сонное лицо, я зевнула, потерла веки, улыбнулась и тихо сказала:
— Вирх, не уста?..
После чего уже с выпученными глазами и все еще открытым ртом застыла на его руках.
В капюшоне ржал счастливый котенок, а на нас косился идущий неподалеку Хорт.
… (Вырезано цензурой.)
Мама, роди меня обратно…
У меня депрессия. Смотрю на Хорта и депрессую. Любовь всей моей жизни как раз слушает из уст котенка рассказ о том, как сильно его не любят. Косится на меня и хмурится. Я не поняла — это хорошо? Или плохо…
Особенно тяжело видеть задумчиво-оценивающий взгляд Вирха. Он так смотрит с тех пор, как услышал первую и самую правдивую версию рассказа.
— А я ей говорю: «Да не любишь ты его!» — убедительно, на повышенных тонах.
— Хм.
— А она мне: «Каждую ночь во сне его целую… всюду», — со значением.
Оба мужчины смотрят на меня. Причем я иду позади, а они продолжают идти вперед. Показываю средний палец — ничего умнее как-то не придумывается.
— И тут я понял! — Трагическая пауза. Морщусь. — Надо ж ее спасать! Ну и навеял магию правды и искренности. Кто, говорю, твой идеал?! — Оба смотрят на Вирха. Я тоже на него оценивающе взглянула, — Молчит! А я ей снова: открой рот, дева, и поведай мне имя его! И тут она как заорет: «Не могу-у-у!» И вижу… любовь горит в теле, руки трясутся, слюна капает! — Все почему-то снова смотрят на меня. Мечтаю заполучить Мурза хоть на минутку. — Глаза сами собой вращаются в разные стороны, а ее трясет и колошматит от чуйвств.
Громко, во весь голос ржу. Мой хохот сиротливо разносится среди деревьев. Затыкаюсь, сжимая зубы.
— Ну короче, остальное вы знаете. — Зевая. — Так что, хозяин, женитесь хоть сию же секунду.
Парни ничего не ответили, продолжая идти дальше. Я же угрюмо подумала, что снова влипла по уши. А еще — что Хорт больше ни за что меня к себе не подпустит.
Привал. Обожаю это слово. В последнее время падаю там, где его услышу. Блаженно закрыв глаза, вытягиваю гудящие ноги. Чем не повод для счастья?
— Марина! — от реки, журчащей неподалеку.
— Ммм?
Сил поднять голову — никаких, так и валяюсь на корнях какого-то дерева.
— Нужны дрова. Вирх пойдет на охоту, а я буду готовить. Давай быстрее.
— Гм…
Поднимаю вверх указательный палец и колдую нам вязанку дров. Что-то глухо стукнуло, и все стихло.
— Ну как? — Лежу все в той же позе, довольно щурясь.
Тишина.
