Terry Pratchett - К оружию! К оружию!
С другой стороны… он мог представить себе лицо сержанта Колона. «Сержант, мы преследовали через весь город человека, загнали его в тупик, а потом развернулись и пошли себе своей дорогой…»
Он обнажил меч.
— Младший констебль Детрит?
— Да, младший констебль Дуббинс?
— За мной!
Почему? Ведь эта штуковина наверняка сделана из железа. Десять минут в тигле, и нет проблемы. Почему никто не избавился от подобной крайне опасной вещи? Почему ее сохранили?
Но такова природа человека. Некоторые вещи настолько пленяют нас, что мы не в силах их уничтожить.
Капитан Ваймс посмотрел на странные металлические трубочки. Шесть коротеньких круглых трубочек, наглухо закрытых с одного конца. В верхней части каждой трубочки было крохотное отверстие…
Ваймс медленно взял в руку одну из свинцовых лепешек…
* * *Аллея была извилистой, но переулков от нее не отходило. И по обеим сторонам высились глухие стены. Лишь в самом конце аллеи была дверь, огромная дверь и, судя по виду, очень прочная.
— Где мы? — спросил Дуббинс.
— Не знаю, — ответил Детрит. — Где-то недалеко от доков.
Дуббинс приоткрыл дверь мечом.
— Дуббинс?
— Что?
— Мы прошли семьдесят девять шагов!
— Очень мило.
Из двери вырвался холодный воздух.
— Мясной склад, — прошептал Дуббинс. — Кто-то вскрыл замок отмычкой.
Он скользнул в полумрак и оказался в огромном мрачном помещении с высокими потолками, как в храме, который оно несколько напоминало. Тусклый свет сочился сквозь большие, покрытые льдом окна. С потолка гроздьями свисали туши, выглядящие какими-то странно полупрозрачными. Выдыхаемый Дуббинсом воздух мгновенно превращался в кристаллики льда.
— Ничего себе, — удивился Детрит. — Кажется, это склад фьючерсной свинины на Морпоркской улице.
— Что?
— Я работал здесь раньше, — пояснил тролль. — Почти везде работал. «Уходи, тупой тролль, ты слишком глупый», — мрачно добавил он.
— Отсюда есть выход?
— Главные ворота склада выходят на Морпоркскую улицу. Но здесь месяцами никого не бывает — пока не начинает существовать свинина[20].
Дуббинс поежился.
— Эй ты, там! — закричал он. — Это Стража! Выходи немедленно.
Между двумя будущими свиными тушами возникла темная фигура.
— Что будем делать? — спросил Детрит.
Фигура подняла нечто похожее на палку, держа ее на манер арбалета.
И выстрелила. Что-то маленькое со звоном отскочило от шлема Дуббинса.
Огромная каменная лапа схватила гнома за голову, и Детрит спрятал Дуббинса за своей широкой спиной, а фигура бросилась в сторону, стреляя на бегу.
Детрит заморгал.
Пять дыр рядком протянулись по его нагруднику.
А потом человек выскочил в дверь и захлопнул ее за собой.
— Капитан Ваймс?
Он поднял взгляд. Это были капитан Квирк из Дневной Стражи и парочка его людей.
— Да?
— Пойдешь с нами. И сдай меч.
— Что?
— Ты меня плохо расслышал, капитан?
— Эй, Квирк, это же я, Сэм Ваймс! Не будь дураком.
— Я не дурак, потому что захватил с собой людей с арбалетами. Подчеркиваю — людей. Это ты будешь дураком, если станешь сопротивляться аресту.
— О? Я, значит, под арестом?
— Только если не пойдешь с нами…
Патриций ждал его в Продолговатом кабинете, стоя у окна. Только что стихла многоколокольная какофония, отметившая пять часов дня.
Ваймс отдал честь. Со спины патриций походил на плотоядного фламинго.
— А, Ваймс, — сказал тот, не оборачиваясь, — подойди-ка сюда. Что ты видишь?
Ваймс ненавидел всякого рода «упражнения на догадливость», но вынужден был присоединиться к патрицию.
Из окна Продолговатого кабинета открывался вид на половину города, хотя большую часть этого вида составляли крыши и башни. Воображение Ваймса заполнило башни людьми с ружиями в руках. Патриций представлял собой легкую мишень.
— Ну, что ты видишь, капитан?
— Город Анк-Морпорк, сэр, — стараясь сохранять беспристрастное выражение, откликнулся Ваймс.
— И на какие мысли он тебя наводит, капитан?
Ваймс почесал затылок. «Что ж, ты будешь играть в игры со мной, а я — с тобой…»
— Сэр, когда я был маленьким мальчиком, у нас была корова, и однажды она заболела, а в мои обязанности входила чистка стойла, так вот…
— А мне он напоминает часовой механизм, — перебил его патриций. — Большие шестеренки, маленькие шестеренки. Все тикает. Маленькие шестеренки вращаются, большие шестеренки поворачиваются, заметь, с разными скоростями, но машина работает. А это самое главное. Машина продолжает работать. Потому что, если машина сломается…
Он резко повернулся, прошагал к столу своей обычной поступью хищника и сел.
— А иногда в шестеренки попадает маленькая песчинка и нарушает равновесие. Одна маленькая песчинка.
Витинари поднял голову и невесело улыбнулся Ваймсу.
— Я этого не потерплю.
Ваймс вперился в стену.
— Кажется, я приказывал тебе забыть некие недавние события?
— Сэр.
— Тем не менее Стража продолжает лезть в шестеренки.
— Сэр.
— И что прикажешь с вами делать?
— Не могу знать, сэр.
Ваймс внимательно рассматривал стену. Сейчас ему очень не хватало Моркоу. Парень был простоват, но поэтому иногда замечал то, что ускользало от внимания самых проницательных людей. И постоянно высказывал простые идеи, которые потом никак не выходили из вашей головы. Как-то, когда они следовали по улице Мелких Богов, Моркоу спросил у Ваймса: «Вы слышали такое древнее слово „полисмен“, сэр? Так раньше называли стражников…» Ваймс, конечно, его слышал, и Моркоу принялся объяснять дальше: «„Полисом“ раньше называли город, значит, „полисмен“ означает „человек города“. Немногие это знают. А слово „политес“, тоже древнее слово, на нынешнем языке „вежливость“, также произошло от слова „полис“. Оно означает правильное поведение человека, живущего в городе».
Человек города… Моркоу вечно придумывал всякие глупости. Например, нелестным прозванием Стражи было «легавые». Ваймс всю свою жизнь свято верил, что стражников называют так потому, что некоторые аморальные типы, такие как капрал Шноббс, частенько бьют заключенных ногами, но Моркоу объяснил, что нет, название пошло от древней, ныне вымершей породы охотничьих щеботанских собак, которые великолепно преследовали добычу.
Моркоу все свое свободное время посвящает чтению книг. Хотя читает неважно. У него возникли бы большие трудности, если бы ему отрубили указательный палец. Зато постоянно. А в выходные дни бродит по Анк-Морпорку…
— Капитан Ваймс?
Ваймс заморгал.
— Сэр?
— Ты даже понятия не имеешь, как трудно сохранить то хрупкое равновесие, в котором пребывает город. Повторюсь еще раз. Ты больше не должен лезть в дела, касающиеся наемных убийц, гнома и клоуна.
— Сэр.
— Тогда давай сюда свой значок.
Ваймс опустил взгляд на значок.
Он никогда не задумывался о нем. Значок был у него всегда. Не то чтобы эта безделушка имела такую уж важность… Просто значок у него был всегда.
— Мой значок, сэр?
— И свой меч.
Медленно, словно пальцы вдруг превратились в бананы, причем в бананы, не имеющие к нему никакого отношения, Ваймс расстегнул пояс с мечом.
— И значок.
— Гм. Только не значок, сэр.
— Почему?
— Гм. Потому что это мой значок.
— Но ты все равно уходишь в отставку. Сразу после свадьбы.
— Верно.
Их взгляды встретились.
Ваймс просто смотрел. Он не мог найти нужных слов. Как бы это объяснить? Он всегда был человеком со значком. Но останется ли он человеком, если значок у него отберут?
Наконец лорд Витинари сказал:
— Ну хорошо. Кажется, ты женишься завтра в полдень. — Тонкими длинными пальцами он взял со стола тисненное золотом приглашение. — Ладно. Можешь пока поносить значок. Ты уйдешь в отставку с почестями. Но меч остается у меня. И Дневная Стража будет послана в Ярд, чтобы разоружить твоих людей. Я расформировываю Ночную Стражу, капитан. В надлежащее время я назначу другого человека руководить Ночной Стражей — когда сочту это нужным. А до того момента ты и твои люди отправляетесь в бессрочный отпуск.
— Дневная Стража? Толпа…
— Прошу прощения?
— Так точно, сэр. Все понял, сэр.
— И помни: одно нарушение, и значок — мой.
Дуббинс открыл глаза.
— Ты живой? — спросил Детрит.
Гном осторожно снял шлем. На самом краю шлема образовалась выбоина. Жутко трещала голова.
— Похоже на легкое повреждение кожного покрова, — сказал Детрит.
— На что? У-у-у-у. — Дуббинс сморщился. — Кстати, а ты-то как?
Что-то странное произошло с троллем. Дуббинс пока не понимал, что именно, но определенно в нем кроме дырок появилось еще что-то, что-то незнакомое.
