Андрей Белянин - Тайный сыск царя Гороха
– Закапываем обратно!
Мы с Митькой было взялись за лопаты, но в этот момент сидящий у сосны дедок вскочил на ноги и заорал в полный голос:
– Берегись, сыскной воевода!
Обернулся я вовремя. Достаточно вовремя для того, чтобы успеть с размаху вогнать черенок лопаты меж чьих-то оскаленных зубов. Дальше была драка… Грязная уличная драка, без правил, без предубеждения, просто на выживание – кто кого! На нас напали мертвецы, каких успешно показывают в американских фильмах ужасов. Бледные, с пустыми горящими глазами, в отрепьях сгнившей ткани и плоти… но совершенно невероятной силы и упорства. Я был атакован сразу тремя, Митька, поскользнувшись, рухнул в тюринскую могилу, а сверху на него тут же сполз гроб с телом липового казначея. Еще четверо ловко вылезали из-под осыпающихся холмиков, протягивая костлявые руки в нашу сторону. Я дрался с отчаянной безысходностью, не считая врагов, не ощущая усталости, не имея возможности даже позвать на помощь. Мертвецы падали, лишь когда лезвие лопаты отрубало им голову, на потерю иных конечностей безжизненные тела не реагировали. Двоих я завалил, третий почти оторвал мне рукав кителя, четвертый схватил за грудки, смрадно дохнув на меня трупным запахом и… с воем свалился наземь, тут же рассыпавшись в пригоршню серого пепла. Остальные на мгновенье замерли. Этого мне хватило, чтобы понять, что, собственно, произошло… Ладанка Бабы Яги! Та самая, которую она собственноручно повесила мне на шею. Маленький полотняный мешочек на кожаном шнурке, наполненный заговоренной золой или чем там не знаю еще, заставил ожившего мертвеца окончательно и бесповоротно обратиться в прах. Я отшвырнул лопату, сорвал через голову ладанку и перехватил ее за шнурок на манер ремня с пряжкой.
– А ну подходи!..
Первый повернувшийся ко мне гад, получив мешочком в лоб, отлетел в сторону уже облачком пепла. Дико заорав, я сам бросился на врага, бешено размахивая новым «оружием». Дальше – больше! Мертвецы сыпанули кто куда, я гонялся за ними между крестов, памятных камней и могильных плит, щедро раздавая удары направо-налево. Полчаса спустя все кладбище было усыпано серым пеплом… Я грохнулся рядом со вскрытой нами могилой в совершенном изнеможении. Едва отдышался, ноги и руки казались свинцовыми, пальцы намертво сжали бабкину ладанку, перед глазами плавали разноцветные круги, поэтому знакомый голос из могилы показался таким далеким…
– Б-б-батю…шка Н-ни-ки-ит-т-т… Ив…но…в…
– Вылезай, – прохрипел я.
– А он-н-ни… уш…л…ли?
– Ага, отправились по домам. Вылезай, тебе говорят…
Из-под гроба показалось бледное, как поганка, лицо моего напарника. Я подал ему руку. Митька на карачках вылез ко мне и с мольбой заглянул в глаза. Я молча кивнул… Все нормально, парень, без обид. Ты тоже меня выручал…
– Геройский ты мужик, участковый! – высунулся из-за ствола сосны знакомый дед. – Я уж думал – разорвут они вас на клочки и по ветру пустят… А ты, вона как, не заробел! В твоей милиции все такие?
– Все, дедушка, все… Спасибо за предупреждение. Я едва обернуться успел. Как вы только согласились на такую работу? Если эти твари разгуливают здесь, как по собственной квартире…
– А мне-то чего бояться? – хитро улыбнулся старичок. – Вы бы, ребятушки, домой шли, вона небушко-то светлеет. Пока до города доберетесь – первые петухи запоют. Да и мне пора. Нам ведь тоже долго среди живых нельзя…
У меня язык присох к гортани. Митька закатил глаза и попытался изобразить аристократический обморок, но не сумел. Деревенщина – что возьмешь?
– Перстня царского здесь не ищи, в городе он, у шамаханов. Теперь все от твоего разумения зависит. На чины не гляди, за правду стой, в нужную минуту не оплошай. Удачи тебе, сыскной воевода…
Дед становился все прозрачнее и прозрачнее, тая на глазах, на прощанье помахал рукой и совсем исчез.
До Лукошкина мы добрались очень быстро. Бегом! Только лопаты забыли на старом кладбище, но вернуться и забрать нас уже не заставила бы никакая сила…
Баба Яга дала Митяю две рюмки настойки, и парень уснул. Я ограничился отваром валерианового корня, спать лягу позже, надо было выговориться. Яга слушала внимательно, не перебивая…
– Да, чего только нет на белом свете… Много разного про старое кладбище говорят, но, чтоб такие страсти там разгуливали, я и слыхом не слыхивала. Видать, ты в рубашке родился…
– Просто повезло. Без вашей ладанки пропал бы. Теперь о главном. В гробу похоронен не сам Тюря, а задушенный шамахан в его подобии.
– Значит, он все-таки жив?!
– Не просто жив, а руководит всей преступной организацией. Он умело верховодит шамаханской группировкой, он планирует операции, подставляет уже не нужных ему лиц. Как тонко он обвинил в собственной «смерти» боярина Мышкина! А отданный нам на расправу дьяк Филимон? Ведь если бы не проверенная практика работы следственного отдела, то оба были бы давно казнены! Царь долго размышлять не любит, а «виновные» представлены таким количеством «неопровержимых» улик, что у самого привередливого судьи не осталось бы никаких сомнений.
– Что же теперь делать-то будем? – задумчиво поинтересовалась бабка.
– Брать его надо. Я думаю, что если Кощей Бессмертный действительно намеревался завладеть Лукошкином, то он приехал сюда под любым видом (купец, посол, крестьянин, богомолец), выявил троих, наиболее отвечающих его плану. Выделил среди них одного, убедил, подкупил, дал в распоряжение террористическую группу шамаханов и, четко поставив цель, добивался захвата города руками казначея Тюри. Если мы сумеем его найти, задержать и обезвредить, заговор провалится. Кощей просто не успеет перестроиться. Орда шамаханов уже в пути, караван передового отряда будет в столице к обеду, остановить операцию невозможно. Теперь мы способны справиться со всеми проявлениями агрессора, но оставлять в тылу такую хитрую лису, как Тюря, было бы непростительной глупостью.
– Все так, Никитушка, а только где ж ты его брать собираешься?
– У него дома.
– Чего? – Баба Яга аж рот открыла от удивления. – Да нешто он такой дурак, чтобы у себя же дома прятаться?
– Наряды стрельцов периодически обходят весь город, в народе о смерти казначея знают, стоило бы ему появиться хоть где-нибудь, поднялся бы такой шум… Шутка ли, покойник воскрес! Шамаханские базы у боярина и дьяка мы накрыли. Тюря должен откуда-то руководить своими людьми. Лучшего места, чем собственный дом, он и придумать не мог. Кто пойдет туда его искать, если совсем недавно его вынесли оттуда ногами вперед? Я убежден, если мы со стрельцами нападем врасплох, то обязательно обнаружим в тереме тайное убежище, где и скрывается злоумышленник.
– Я с тобой пойду, – твердо решила Яга. – Сама стрельцов предупрежу, а ты поспи пока, наберись сил. На опасное дело идем, все силы понадобятся. Вот выпей-ка, уснешь сразу же, а через три часа встанешь бодрый да свежий. Отдохни, Никитушка, послушай меня… А я пока тебе китель твой пострадавший залатаю. Не след участковому милиционеру с оторванным рукавом задержание производить…
Я не стал спорить и через несколько минут спал сном праведника. Время летело незаметно… Проснулся я сам, как по будильнику. Зашитый китель лежал рядом на лавке, бабка так умело справилась с неразрешимой для меня задачей, что даже швов не было видно. Сама чинила или наколдовала чего, не берусь судить. Я выглянул в сени. Митяй спал, свернувшись калачиком, его лицо было по-детски наивным и простодушным, он улыбался во сне. Не хочу его будить. На арест Тюри мы с Ягой отправимся сами. За дверью послышались голоса, я вздохнул и вышел на крыльцо. Баба Яга принимала под свое командование полусотню стрельцов. Все правильно, больше нам и не надо. Пришлось вернуться за кителем, пора…
– Здравия желаем, сыскной воевода! – поклонился старший стрелец. – По приказу государеву мы в подчинении твоем полном. Что делать велишь?
– Выдвигаемся строем к дому покойного казначея Тюри. Все прочие указания – по прибытии на место…
Отряд безоговорочно развернулся и потопал вдоль по улице. Мы с Ягой пристроились чуть сбоку, бабка, на что уж старая и хромая, а не отставала ни на шаг. Шли молча. Я понимал, что, возможно, веду людей на смерть… Если Тюря действительно скрывается у себя в тереме, то выкурить его оттуда будет не проще, чем выволочь медведя из берлоги. Ему есть что терять, он себе на шею столько статей понавесил, что еще и «сопротивление при аресте» уже ничего не изменит. Вышка ему и без того обеспечена. Я не кровожаден по натуре, даже совсем наоборот, но то, что сделал этот человек, наполнило меня такой яростью… Он – вор! Ладно, воровал бы понемногу, набивал бы свой карман, заботился о семье – это еще как-то можно понять. Но возглавить заговор с целью уничтожения целого города?! Я читал, я знаю, что делали дикие кочевые племена с мирным населением… Сколько крови, боли, слез намеревался продать этот алчный мерзавец беззаконным шамаханам – убивающим, насилующим, грабящим, поедающим человеческое мясо – тварям! Если суд приговорит его к расстрелу, я тоже попрошу себе ружье.
