Пирс Энтони - Демоны не спят
— Осторожно! — заорал полу придавленный Шерлок. — Она тебя видит!
Птица, и верно, следила за приближением обыкновена. Она лежала на земле, однако клюв из борозды уже выпростала, и вздумай Даг приблизиться хоть на шаг, запросто могла его долбануть. Но убежать — означало бросить попутчика на верную смерть, а на такое юноша был неспособен.
Без особой надежды на успех он бросился на выручку. Магического меча у него больше не было, а удар дубинки был бы для гигантской лапы не слишком чувствительным. А вот если кольнуть ее ножом…
В этот момент гигантский глаз в упор уставился на юношу, клюв раскрылся, и Даг понял, что воспользоваться ножом ему уже, видимо, не придется. Но тут ему на глаза попался висевший на тонком стебле звонь-нок. Сорвав колокольчик, обыкновен, не задумываясь, запустил его прямо в разинутый клюв.
Звон и вонь слились в нечто единое, в ужасающую звонь, действие которой Даг знал по себе. Птице стало не до него: она трясла головой, чихала и фыркала, пытаясь избавиться от звони. Однако Шерлок оставался придавленным к земле.
Подскочив к нему, Даг ударил ножом по когтю; с таким же успехом он мог полоснуть по стволу дуба — на когте осталась лишь царапина. Тогда он вонзил нож в саму лапу, и птица с хриплым криком (не иначе как он задел нерв) отдернула коготь, подняв рюкзак вместе с Шерлоком в воздух. Однако чернокожий ловко высвободился из лямок, упал на землю и, вскочив на ноги, пустился наутек. Даг, внезапно осознав, что стоит дубина дубиной на месте и, разинув рот, следит за происходящим, последовал его примеру. Птица отстала — пытаясь отделаться от звони, она выплясывала еще пуще, чем на рок-фестивале.
— Спасибо! — от всего сердца поблагодарил Дага Шерлок. — Если б не ты, мне бы не жить. Ловко ты ее уделал.
— Мне просто повезло, — отозвался юноша, и это была чистая правда.
Двинувшись дальше по тропе, они вскоре настигли дожидавшуюся их в облике наги Наду.
— Вы отстали, — заметила она. — Я думала, вы бежите за мной, потом оглянулась, а никого нет.
— Вышла маленькая задержка, — сказала Даг, — но вот дальше задерживаться не стоит. Побежали-ка, пока птица не очухалась и не сообразила, что тропа не так уж узка, если бежать по ней, сложив крылья.
Поторопиться и впрямь стоило: огромная птица избавилась от звони намного быстрее, чем это удалось Дагу, да и насчет крыльев, похоже, тоже смекнула. Нада снова обернулась змеей, и вся троица поспешила прочь. Сзади послышался размеренный топот: шаги птицы казались медленными, но зато были очень длинными. К счастью, тропа петляла, а вписаться в повороты огромной, тяжелой птице было не так-то просто. Потом беглецы достигли развилки. Они свернули на юг и с огромным облегчением услышали, что их преследовательница помчалась в другую сторону. Но радоваться пришлось недолго: одна из круживших в небе птиц хриплым карканьем сообщила наземной преследовательнице о совершенной ошибке.
— Как же нам смыться? — в отчаянии вскричал Даг. — Эти птицы следят за нами сверху как космические спутники.
— А что это за Комические спутники! — поинтересовалась Нада.
— Неважно, это у меня дурь обыкновенская с языка сорвалась. Просто я думаю о том, как укрыться от птичьих глаз.
— Может, заберемся поглубже в чащу? — предложила Нада.
— Куда там глубже, — махнул рукой Шерлок. — Я в жизни не видел таких густых зарослей.
И точно — по обе стороны тропы густо переплетались толстые, утыканные длинными шипами и обвитые плющом ветви.
— Да, — кивнула Нада, — сунешься туда, мигом сплющит.
Свернуть с тропы не было никакой возможности.
— Бежим дальше! — крикнул Даг.
Он был бы и рад предложить лучший выход, но не стоять же на месте, дожидаясь, когда их склюют.
Вскоре за поворотом появилась река, не то чтобы большая, но слишком широкая, чтобы ее можно было перепрыгнуть, и слишком быстрая и глубокая, чтобы перейти вброд. Правда, через нее был перекинут мостик, но перед ним красовалась на столбе табличка:
МОСТ ПЛАТНЫЙ. ПЛАТА ПО ТАКСЕ.
И тут же из-за столба появилась такса — кривоногая тетка, похожая на вставшую на задние лапы собаку, в желтом в черную шашечку переднике. Она преградила дорогу и оскалила зубы.
Даг понял, что нарвался на очередное испытание. Свернуть некуда, а значит, нужно попасть на мост, причем до того, как здесь объявится птица.
— Привет, такса! — сказал он. — Сколько, по-твоему, с меня причитается?
— Все твое богатство, — пролаяла такса.
— Скажешь тоже, откуда у бедного игрока богатство.
— На нет и проходу нет.
— А если мы возьмем да попросту спихнем тебя с моста?
— Попробуйте. Тогда мой друг индрик спихнет в реку мост вместе с вами.
— А где этот индрик?
— Да вот же он.
Из земли высунулось рыло существа, больше всего похожего на червя. Но самого здоровенного червя, какого только можно себе представить.
— Индрик — крупнейший из прокопиев, или землероев. Он способен прорывать насквозь скалы и работает за песню. Возможно, эта такса взяла его голосом.
— Но землерои ведь похожи на кротов, — возразил Даг. — А это червяк.
— Да ладно, приятель, — встрял Шерлок. — Наша обыкновенская систематика здесь не годится. Это у нас есть млекопитающие, есть черви, и все такое. А тут проще — раз роешь землю, значит, относишься к землероям. Идешь ва-банк, напрямик сквозь камень, значит, ва-банком тебе и зваться.
— А работает он, стало быть, за песню? — с кислым видом уточнил Даг.
При всем своем сомнении в выдающихся вокальных способностях таксы свое дарование по этой части юноша оценивал еще ниже. А потому предпочел поторговаться с таксой.
— Вот мои деньги, — промолвил он, нашарив в кармане горсть монет.
— Эй, деньги, чего вы стоите? — спросила такса.
— Шиш с маслом! — рассмеялся десятицентовик.
— Вот-вот, — поддакнула ему монетка в пять пенсов.
— Они говорят! — вскричал Даг, чуть не выронив от изумления монеты.
— Деньги могут все, только что не пахнут, — с улыбкой заметил Шерлок.
— Но представляете ли вы собой истинную ценность? — гнула свое охранявшая мост особа.
— Да какое там, — звонко расхохотались обе монеты. — Мы всего лишь жалкая мелочь. Нас порой называют серебряными и медными, но даже это не соответствует действительности. Предки наши чеканились из чистых металлов, а мы состоим из ничего не стоящих сплавов.
— Ладно, бери вот это, — сказал Даг, поняв, что мелочью от таксы не откупиться.
Он открыл бумажник и выудил оттуда долларовую банкноту.
— Ага, значит, вот кто у нас по-настоящему ценен, — оскалилась такса.
— Тоже мне нашли ценность! — фыркнул доллар. — Не видишь, что ли, я просто зеленая бумажка. Считается, будто я стою столько, сколько на мне напечатано, но в такую дурь могут верить только пустоголовые обыкновены.
— Но как вышло, что тебе стали приписывать ценность? — полюбопытствовала такса, явно интересовавшаяся всем так или иначе связанным с финансами.
— Так ведь как дело было, — пояснил доллар. — Раньше меня подкрепляли серебром и золотом, но потом подпорки убрали, и я стал тем, кем стал. Пустой бумажкой. Тем более что от инфляции спасу нет, так и жрет нашего брата, так и жрет… Ну ладно, в Обыкновении я все-таки кое на что гожусь, но тебе-то на кой сдался? У вас в Ксанфе мы хождения не имеем.
Даг понял, что деньгами ему не отделаться. Между тем издали уже слышался приближавшийся топот.
— Что тебе предложить? — в отчаянии воскликнул юноша.
— Могу взять твоего черного слугу. Если он хороший работник.
— Он не слуга! Он мой друг, мы вместе путешествуем!
— Тогда отдавай нагу.
— Еще чего! Она тем более не служанка. Она принцесса и моя спутница.
— Вот и я говорю, путаница. Так отдаешь или нет?
— Ни за что!
— Дело хозяйское. Тогда уматывай.
Земля уже дрожала вовсю.
Юноша затравленно огляделся по сторонам, ища выход, и случайно обратил внимание на какое-то зерно, прилепившееся к шкуре пробурившего ход под рекой индрика. И тут ему подумалось, что в игре не может быть безвыходных положений. Возможность выкрутиться имеется всегда, просто она не всегда очевидна. Ключом к успеху может оказаться что угодно, какая-нибудь штуковина, кажущаяся на первый взгляд совершенно никчемной. Хоть бы и это зернышко. Впечатление такое, будто его вытащил на поверхность индрик. А вдруг не случайно?
— Нада, глянь-ка на землероя. Что у него на шкуре?
— Ну, вроде как прыщик.
— А может быть, зернышко?
— Может быть, — уклончиво ответила она, и юноша встревожился.
